Я повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как скользнула на место
дверь, и стена оказалась внешне сплошной. Тем не менее я решил, что в
случае необходимости найду выход.
Двое провели меня через комнату в ее правый угол. Опять отодвинули
занавес, и меня окутал мягкий золотой свет. Они поклонились, и я прошел на
этот свет.
Я находился в восьмиугольной комнате более двадцати футов в длину.
Все ее восемь стен покрыты шелковыми шпалерами исключительной красоты. Все
сине-зеленые, и на каждой какая-нибудь подводная сцена: рыбы странных форм
и расцветок плавают в лесах бурых водорослей... анемоны, похожие на
фантастические цветы, машут над ртами смертоносными щупальцами... золотые
и серебряные стаи крылатых змей караулят свои замки из коралла. В центре
комнаты стол, на нем старинный хрусталь, прозрачный фарфор и старинное
серебро, все блестит в свете высоких свечей.
Я взял в руки занавес, отвел его в сторону: ни следа двери, через
которую я вошел. Я услышал смех, подобный смеху маленьких волн, смех
Дахут...
Мадемуазель стояла в дальнем углу восьмиугольной комнаты, отводя в
сторону еще один занавес. За ним другая комната, оттуда вырывается свет и
создает розовый ореол вокруг ее головы. Ее исключительная красота на
мгновения заставила меня забыть все в мире, даже сам этот мир.
От белых плеч до белых ног она была укутана в прозрачное зеленое
платье, похожее по покрою на столу древних римлянок. На ногах сандалии.
Две толстые пряди бледно-золотых волос спускаются меж грудей, и сквозь
одежду видны все линии прекрасного тела. Никаких украшений на ней нет, да
она в них и не нуждается. Глаза одновременно ласкают и грозят, и в смехе
тоже одновременно нежность и угроза.
Она подошла ко мне, положила руки мне на плечи. Аромат ее как запах
морских цветов, ее прикосновение и аромат заставили меня пошатнуться.
Она сказала на бретонском:
- Итак, Алан, вы по-прежнему осторожны. Но сегодня вы пойдете только
туда, куда я захочу. Вы преподали мне хороший урок, Алан де Карнак.
Я тупо спросил, все еще находясь под воздействием ее красоты:
- Когда я вас учил, мадемуазель?
Она ответила:
- Давным-давно, - и мне показалось, что угроза изгнала из ее взгляда
нежность. С отсутствующим видом она сказала:
- Мне казалось, что будет легко говорить то, что я собиралась
сказать, когда встретила вас вечером. Я думала, слова сами польются из
меня... как воды полились в Ис. Но я смутилась... оказалось, что это
трудно... воспоминания борются друг с другом... битва любви и ненависти...
К этому времени я взял себя в руки. Сказал:
- Я тоже смущен, мадемуазель. Я говорю по-бретонски не так хорошо,
как вы, и поэтому, может, не вполне вас понимаю. Нельзя ли нам говорить
по-французски или по-английски?
Дело в том, что бретонский слишком... интимен, слишком близко
подходит к сути мысли. Другие языки послужат барьером. Но потом я подумал:
барьером против чего?
Она страстно ответила:
- Нет! И больше не зовите меня мадемуазель и де Керадель! Вы меня
знаете!
Я рассмеялся и ответил:
- Если вы мадемуазель де Керадель, то вы и морская фея Мелузина...
или Гульнар, рожденная в море... и я в безопасности в вашем, - тут я
посмотрел на шпалеры, - аквариуме.
Она сумрачно ответила:
- Я Дахут... Дахут Белая, королева теней... Дахут древнего Иса.
Возрожденная. Возрожденная здесь, - она постучала себя по лбу. - А вы Алан
де Карнак, мой любимый... мой самый любимый... мой предатель. Так что
берегитесь!

Неожиданно она приблизилась ко мне, прижалась своими губами к моим,
так крепко, что ее маленькие зубы впились в меня. К такому поцелую
невозможно отнестись равнодушно. Я обнял ее, и меня как будто охватило
пламенем. Она оттолкнула меня от себя, почти ударила, так сильно, что я
пошатнулся.
Она подошла к столу и наполнила из кувшина два стройных бокала
бледно-желтым вином. Насмешливо сказала:
- За наше последнее расставание, Алан. И за нашу встречу. - И пока я
раздумывал над этим тостом, добавила: - Не бойтесь, это не колдовское
зелье.
Я коснулся ее бокала и выпил. Мы сели, и по сигналу, которого я не
видел и не слышал, вошли еще двое странно одетых слуг и стали нам
прислуживать. Они делали это на старинный манер, коленопреклоненно. Вино
оказалось великолепным, обед превосходным.
Мадемуазель почти ничего не ела и не пила. Говорила она мало, иногда
погружалась в раздумья, иногда поглядывала на меня со смесью угрозы и
нежности. Никогда не обедал я тет-а-тет с такой красивой женщиной и так
мало говорил; и с такой, которая сама говорит так мало. Мы как противники
в некоей игре, от которой зависит жизнь, думали над ходами, изучали друг
друга, прежде чем начать. Какова бы ни была эта игра, у меня сложилось
неприятное впечатление, что мадемуазель знает ее гораздо лучше меня;
может, вообще устанавливает ее правила.
Из большой комнаты за занавесом доносились приглушенная музыка и
пение. Мелодии странные, смутно знакомые. Музыканты будто находились в той
комнате и в то же время далеко, ужасно далеко. Тени песен? Я вспомнил, как
Дик описывал пение своей тени. Холодок пробежал по спине. Я поднял голову
от тарелки и увидел, что мадемуазель смотрит на меня с насмешкой. Я
почувствовал, как во мне пробуждается благотворный гнев. Страх перед ней
исчез. Она красивая и опасная женщина. Вот и все. Несомненно, она
понимает, о чем я думаю. Она подозвала слуг, и они убрали со стола,
оставив вино. Мадемуазель прозаично заметила:
- Пойдем на террасу. Прихватите с собой вино, Алан. Оно вам может
понадобиться.
Я рассмеялся, взял бутылку и бокалы и вслед за ней прошел в комнату с
розовым светом.
Это была ее спальня.
Подобно предыдущей, она тоже была восьмиугольной, но, в отличие от
нее, потолком являлась настоящая башня. Потолок не был прямым. Он уходил
вверх конусом. В сущности, обе комнаты находились в башне, и мне
показалось, что стена между ними фальшивая, она разделила некогда бывшую
здесь большую комнату. И здесь стены были увешаны сине-зелеными морскими
шпалерами, но без изображений. Я медленно шел, и цвет шпалер менялся,
темнел, как океанские глубины, светлел, как бледный изумруд отмелей, и все
время по ним передвигались тени, теневые фигуры выплывали из глубин,
задерживались и томно уходили за пределы видимости.
Низкая широкая кровать, шкафчик, стол, два или три низких стула, шкаф
со странной резьбой и окраской, диван. Розовый свет шел из какого-то
хитроумно скрытого источника в башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59