Я осмотрел стену.
Там и тут выступали кирпичи, и я подумал, что справлюсь.
Я снял туфли и повесил за шнурки на шею. Потом перелез через перила и
без особых трудностей добрался до нижней террасы. Окна ее были открыты, и
изнутри доносился храп. Часы пробили два раза, и храп прекратился.
Какая-то женщина подошла к окну, выглянула из него и захлопнула. Мне
пришло в голову, что это не место для незнакомца без шляпы, пальто и
обуви, просящего убежища. Поэтому я пополз к следующей террасе, но она
оказалась заколоченной.
Спустился еще ниже - опять заколоченная терраса. К этому времени
рубашка моя превратилась в лохмотья, брюки порвались в нескольких местах,
ноги стали голыми. Я понял, что быстро приобретаю такую форму, при которой
потребуется все мое красноречие, чтобы мне позволили уйти, как бы мне
дальше ни повезло. Я посмотрел на террасу Дахут, и мне показалось, что
свет в ее комнате стал ярче. Я торопливо перелез через перила и направился
к следующей террасе.
Там оказалась ярко освещенная комната. Четверо мужчин играли в покер
за столом, уставленным бутылками. Я перевернул горшок с растением. И
увидел, что они смотрят в окно. Ничего не оставалось делать, как войти и
использовать представившуюся возможность. Я так и поступил.
Во главе стола сидел толстяк с маленькими мигающими голубыми глазками
и торчащей изо рта сигарой; рядом с ним - человек, похожий на старомодного
банкира, затем худой мужчина с насмешливым ртом и меланхоличный человек
маленького роста с выражением неизлечимого несварения желудка.
Толстяк спросил:
- Вы все видите то же, что и я? Все, сказавшие да, получают выпивку.
Все взяли полные стаканы, и толстяк заявил:
- Единогласно.
Банкир сказал:
- Если он не выпал из самолета, значит это человек-муха.
Толстяк спросил:
- Так как же, незнакомец?
- По стене, - ответил я.
Меланхоличный человек заметил:
- Я так и знал. Я всегда говорил, что этот дом лишен морали.
Худой человек встал и погрозил мне пальцем.
- Откуда по стене? Сверху или снизу?
- Сверху, - ответил я.
- Ну что ж, - заявил он, - тогда мы не возражаем.
Я удивленно спросил:
- А какая разница?
- Большая, - ответил он. - Дело в том, что мы все живем в этом доме
ниже и все, кроме толстяка, женаты.
Меланхоличный человек сказал:
- Пусть это послужит вам уроком, незнакомец. Не верьте в присутствие
женщин и в отсутствие мужчин.
Худой человек сказал:
- За это следует выпить, Джеймс. Билл, налей всем рому.
Толстяк налил. Я вдруг понял, какой им кажусь нелепой фигурой. Я
сказал:
- Джентльмены, я могу назвать вам свое имя и дать удостоверение
личности, и в случае необходимости вы можете проверить по телефону.
Признаю, что я предпочел бы этого не делать. Но если вы позволите мне уйти
отсюда, вы не совершите никакого преступления. А правду вам сообщать
бесполезно, потому что вы все равно мне не поверите.
Худой человек задумчиво сказал:
- Сколько раз мне приходилось уже слышать оправдания и в таких же
точно словах. Стойте на месте, незнакомец, пока присяжные не вынесут
решения. Осмотрим сцену преступления, джентльмены.
Они вышли на террасу, осмотрели перевернутый горшок, осмотрели стену
здания, вернулись. С любопытством посмотрели на меня.
Худой человек сказал:
- Либо у него стальные нервы и он спасал репутацию леди, либо папочка
напугал его до смерти.
Меланхоличный человек, Джеймс, горько:
- Есть способ проверить его мужество. Пусть сыграет с этим толстым
пиратом.
Толстяк, Билл, возмущенно заявил:
- Я не играю с человеком, у которого туфли на шнурках вокруг шеи.
Я надел туфли. И почувствовал себя лучше. Теперь я достаточно далеко
и от древнего Иса, и от мадемуазель. Я сказал:
- Даже под разорванной рубашкой может биться бесстрашное сердце.
Играю.
Худой человек сказал:
- Бесподобное заявление. Джентльмены, еще один кон с участием
незнакомца. - Мы все выпили. Не знаю, как они, а я в этом нуждался.
Я сказал:
- Играю на пару носков, чистую рубашку, брюки, пальто, шляпу и
свободный уход без всяких вопросов.
Худой человек сказал:
- А мы играем на ваши деньги. И если проиграете, уйдете, в чем
пришли.
- Справедливо, - сказал я.
Я раскрыл карты, и худой человек написал что-то на листке бумаги,
показал мне и бросил в котел. Я прочел: "Один носок". Остальные
торжественно написали свои ставки, и игра началась. Я выигрывал и
проигрывал. Последовало множество интересных заявлений и столь же много
конов. В четыре часа я выиграл право на уход. Одежда Билла мне была
велика, но остальные ушли и быстро вернулись с необходимым.
Они провели меня вниз. Посадили в такси и закрыли руками уши, когда я
называл шоферу адрес.
Прекрасная четверка, кем бы они ни были. Когда я переодевался в
клубе, из кармана у меня выпало несколько клочков бумаги. На них было
написано: половина рубашки, половина брюк, поля шляпы и так далее.
Я с трудом двинулся на северо-северо-восток, к кровати. Забыл и об
Исе, и о Дахут. И во сне ничего не видел.
11. ДАХУТ ШЛЕТ СУВЕНИР
Когда я проснулся, все было иным. Тело болело, затекло, и
потребовались три порции выпивки, чтобы я пришел в себя. Воспоминания о
мадемуазель Дахут и древнем Исе оставались яркими, но приобрели черты
ночного кошмара. Например, бегство из ее башни. Почему я не остался и не
вырвался силой? У меня не было причин Иосифа, убегавшего от жены Потифара.
Я знал, что я не Иосиф. Угрызения совести меня не мучили, но факт
оставался фактом: я убежал самым недостойным образом. Всякий раз, как я
встречаюсь с Дахут - за сомнительным исключением древнего Иса, - она
побеждает меня.
Что ж, правда в том, что я бежал в ужасе и предал Билла и Элен. В
этот момент я ненавидел Дахут так, как ненавидел ее владыка Карнака.
Я позавтракал и позвонил Биллу. Ответила Элен. Она с ядовитой
озабоченностью сказала:
- Дорогой, ты, должно быть, ехал всю ночь, чтобы вернуться так рано.
Где ты был?
Я все еще нервничал и ответил кратко:
- Три тысячи миль отсюда и пять тысяч лет назад.
Она сказала:
- Как интересно. Не в одиночестве, разумеется.
Я подумал:
- Черт бы побрал всех женщин! - И спросил: - Где Билл?
Она ответила:
- Дорогой, у тебя виноватый голос. Ты ведь был не один?
- Нет. И путешествие мне не понравилось. И если ты думаешь о том же,
о чем я... что ж, я виноват. И мне это тоже не нравится.
Когда она снова заговорила, голос ее изменился, в нем слышалась
настоящая озабоченность и страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Там и тут выступали кирпичи, и я подумал, что справлюсь.
Я снял туфли и повесил за шнурки на шею. Потом перелез через перила и
без особых трудностей добрался до нижней террасы. Окна ее были открыты, и
изнутри доносился храп. Часы пробили два раза, и храп прекратился.
Какая-то женщина подошла к окну, выглянула из него и захлопнула. Мне
пришло в голову, что это не место для незнакомца без шляпы, пальто и
обуви, просящего убежища. Поэтому я пополз к следующей террасе, но она
оказалась заколоченной.
Спустился еще ниже - опять заколоченная терраса. К этому времени
рубашка моя превратилась в лохмотья, брюки порвались в нескольких местах,
ноги стали голыми. Я понял, что быстро приобретаю такую форму, при которой
потребуется все мое красноречие, чтобы мне позволили уйти, как бы мне
дальше ни повезло. Я посмотрел на террасу Дахут, и мне показалось, что
свет в ее комнате стал ярче. Я торопливо перелез через перила и направился
к следующей террасе.
Там оказалась ярко освещенная комната. Четверо мужчин играли в покер
за столом, уставленным бутылками. Я перевернул горшок с растением. И
увидел, что они смотрят в окно. Ничего не оставалось делать, как войти и
использовать представившуюся возможность. Я так и поступил.
Во главе стола сидел толстяк с маленькими мигающими голубыми глазками
и торчащей изо рта сигарой; рядом с ним - человек, похожий на старомодного
банкира, затем худой мужчина с насмешливым ртом и меланхоличный человек
маленького роста с выражением неизлечимого несварения желудка.
Толстяк спросил:
- Вы все видите то же, что и я? Все, сказавшие да, получают выпивку.
Все взяли полные стаканы, и толстяк заявил:
- Единогласно.
Банкир сказал:
- Если он не выпал из самолета, значит это человек-муха.
Толстяк спросил:
- Так как же, незнакомец?
- По стене, - ответил я.
Меланхоличный человек заметил:
- Я так и знал. Я всегда говорил, что этот дом лишен морали.
Худой человек встал и погрозил мне пальцем.
- Откуда по стене? Сверху или снизу?
- Сверху, - ответил я.
- Ну что ж, - заявил он, - тогда мы не возражаем.
Я удивленно спросил:
- А какая разница?
- Большая, - ответил он. - Дело в том, что мы все живем в этом доме
ниже и все, кроме толстяка, женаты.
Меланхоличный человек сказал:
- Пусть это послужит вам уроком, незнакомец. Не верьте в присутствие
женщин и в отсутствие мужчин.
Худой человек сказал:
- За это следует выпить, Джеймс. Билл, налей всем рому.
Толстяк налил. Я вдруг понял, какой им кажусь нелепой фигурой. Я
сказал:
- Джентльмены, я могу назвать вам свое имя и дать удостоверение
личности, и в случае необходимости вы можете проверить по телефону.
Признаю, что я предпочел бы этого не делать. Но если вы позволите мне уйти
отсюда, вы не совершите никакого преступления. А правду вам сообщать
бесполезно, потому что вы все равно мне не поверите.
Худой человек задумчиво сказал:
- Сколько раз мне приходилось уже слышать оправдания и в таких же
точно словах. Стойте на месте, незнакомец, пока присяжные не вынесут
решения. Осмотрим сцену преступления, джентльмены.
Они вышли на террасу, осмотрели перевернутый горшок, осмотрели стену
здания, вернулись. С любопытством посмотрели на меня.
Худой человек сказал:
- Либо у него стальные нервы и он спасал репутацию леди, либо папочка
напугал его до смерти.
Меланхоличный человек, Джеймс, горько:
- Есть способ проверить его мужество. Пусть сыграет с этим толстым
пиратом.
Толстяк, Билл, возмущенно заявил:
- Я не играю с человеком, у которого туфли на шнурках вокруг шеи.
Я надел туфли. И почувствовал себя лучше. Теперь я достаточно далеко
и от древнего Иса, и от мадемуазель. Я сказал:
- Даже под разорванной рубашкой может биться бесстрашное сердце.
Играю.
Худой человек сказал:
- Бесподобное заявление. Джентльмены, еще один кон с участием
незнакомца. - Мы все выпили. Не знаю, как они, а я в этом нуждался.
Я сказал:
- Играю на пару носков, чистую рубашку, брюки, пальто, шляпу и
свободный уход без всяких вопросов.
Худой человек сказал:
- А мы играем на ваши деньги. И если проиграете, уйдете, в чем
пришли.
- Справедливо, - сказал я.
Я раскрыл карты, и худой человек написал что-то на листке бумаги,
показал мне и бросил в котел. Я прочел: "Один носок". Остальные
торжественно написали свои ставки, и игра началась. Я выигрывал и
проигрывал. Последовало множество интересных заявлений и столь же много
конов. В четыре часа я выиграл право на уход. Одежда Билла мне была
велика, но остальные ушли и быстро вернулись с необходимым.
Они провели меня вниз. Посадили в такси и закрыли руками уши, когда я
называл шоферу адрес.
Прекрасная четверка, кем бы они ни были. Когда я переодевался в
клубе, из кармана у меня выпало несколько клочков бумаги. На них было
написано: половина рубашки, половина брюк, поля шляпы и так далее.
Я с трудом двинулся на северо-северо-восток, к кровати. Забыл и об
Исе, и о Дахут. И во сне ничего не видел.
11. ДАХУТ ШЛЕТ СУВЕНИР
Когда я проснулся, все было иным. Тело болело, затекло, и
потребовались три порции выпивки, чтобы я пришел в себя. Воспоминания о
мадемуазель Дахут и древнем Исе оставались яркими, но приобрели черты
ночного кошмара. Например, бегство из ее башни. Почему я не остался и не
вырвался силой? У меня не было причин Иосифа, убегавшего от жены Потифара.
Я знал, что я не Иосиф. Угрызения совести меня не мучили, но факт
оставался фактом: я убежал самым недостойным образом. Всякий раз, как я
встречаюсь с Дахут - за сомнительным исключением древнего Иса, - она
побеждает меня.
Что ж, правда в том, что я бежал в ужасе и предал Билла и Элен. В
этот момент я ненавидел Дахут так, как ненавидел ее владыка Карнака.
Я позавтракал и позвонил Биллу. Ответила Элен. Она с ядовитой
озабоченностью сказала:
- Дорогой, ты, должно быть, ехал всю ночь, чтобы вернуться так рано.
Где ты был?
Я все еще нервничал и ответил кратко:
- Три тысячи миль отсюда и пять тысяч лет назад.
Она сказала:
- Как интересно. Не в одиночестве, разумеется.
Я подумал:
- Черт бы побрал всех женщин! - И спросил: - Где Билл?
Она ответила:
- Дорогой, у тебя виноватый голос. Ты ведь был не один?
- Нет. И путешествие мне не понравилось. И если ты думаешь о том же,
о чем я... что ж, я виноват. И мне это тоже не нравится.
Когда она снова заговорила, голос ее изменился, в нем слышалась
настоящая озабоченность и страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59