И казалось странным, что они оба были тем вечером неподалеку от места, где умерла Эгги.
Теперь другая последовательница Мими щебетала о своем хомячке, который умер от голода, пока они были в отпуске.
- Я так любила Бобо! - всхлипнула она в платок, и прочие присутствующие поспешили выразить ей сочувствие.
Следующими на очереди были истории о столь же любимых ящерице, канарейке и кролике.
Шайлер закатила глаза и принялась машинально рисовать что попало на полях блокнота. Это был ее способ дистанцироваться от окружающего мира. Когда Шайлер больше не могла выносить самовлюбленных тирад своих избалованных одноклассников, бесконечных уроков математики, наводящих зевоту подробностей о делении одноклеточных - она уходила в карандаш и бумагу. Она всегда любила рисовать. Анимешных девчонок и мальчишек с глазами как блюдца. Драконов. Призраков. Туфли. Шайлер рассеянно рисовала профиль Джека, когда чья-то рука положила записку поверх страницы блокнота.
Шайлер испуганно подняла голову, машинально прикрывая рисунок.
Джек Форс кивнул с серьезным видом и постучал ручкой по ее блокноту, привлекая внимание Шайлер к написанным им словам.
«Эгги умерла не от наркотиков. Ее убили».
ГЛАВА 7
Когда Блисс вышла из ворот Дачезне, ее уже ждал сверкающий «роллс-ройс» модели «сильвер шэдоу». Она слегка смутилась, как и всегда при виде этой машины. Блисс заметила топчущуюся неподалеку сестру Джордан. Джордан было одиннадцать лет, и она училась в шестом классе. Младшие классы сегодня тоже отпустили пораньше, хотя они вообще вряд ли знали Эгги.
Дверца «роллс-ройса» отворилась, и оттуда показались длинные стройные ноги. Мачеха Блисс, в девичестве Боби Энн Шеферд, была одета в облегающий тренировочный костюм из розового бархата - расстегнутая молния выставляла на всеобщее обозрение пышную грудь - и сабо «Гуччи» на высоком каблуке. Она лихорадочно принялась выискивать взглядом падчерицу среди стоящих учеников.
Блисс не в первый раз пожалела, что мачеха никак не соглашается, чтобы она возвращалась домой на такси или просто пешком, как все прочие ребята в Дачезне. «Роллс-ройс», костюм «Джуси кутюр», бриллиант в одиннадцать каратов - все это было так по-техасски! Блисс хватило двух месяцев, проведенных в Манхэттене, чтобы разобраться в идее не мозолящего глаза богатства. В их классе ребята из самых богатых семей носили «Олд нэви» и получали лишь строго оговоренные суммы на карманные расходы. Если им требовалась машина, родители покупали элегантный, но неброский черный городской автомобиль. Даже Мими пользовалась такси. На крикливое хвастовство общественным положением и богатством смотрели свысока. Конечно, те же самые ребята носили джинсы с декоративными пятнами и дырами и свитера, выглядящие так, словно их уже не раз перевязывали, но покупали они их в бутиках, и цены были пятизначными. Выглядеть бедным - это нормально, а вот быть бедным - совершенно непростительно.
Сперва все в школе принимали Блисс за ученицу-стипендиатку, с ее сумкой «Шанель», выглядящей как подделка, и с чересчур блестящими туфлями. Но вскоре регулярное появление у ворот «роллс-ройса» положило этим слухам конец. Да, Ллевеллины таки были при деньгах, но вели себя вульгарно, нелепо, смехотворно, что почти столь же плохо, как не иметь денег вовсе. Почти, но не совсем.
- Милочка! - взволнованно воскликнула Боби Энн. Ее голос разнесся на весь квартал. - Я так беспокоилась!
Она обняла дочь и падчерицу и прижалась к ним напудренными щеками. От нее пахло словно от застарелых духов - сладковато и чем-то похоже на запах мела. Родная мать Блисс умерла родами, и отец никогда о ней не говорил. Блисс совсем не помнила мать. Когда ей исполнилось три года, отец женился на Боби Энн, и вскоре у них появилась Джордан.
- Боби Энн, перестаньте, - недовольно произнесла Блисс. - С нами ничего случилось. Никто нас не убил.
«Убил». С чего вдруг она так сказала? Ведь Эгги умерла в результате несчастного случая. От передозировки наркотика. Но слово слетело с ее губ легко и непринужденно, как будто так и следовало. Почему?
- Милочка, мне хотелось бы, чтобы ты звала меня «мама». Я знаю, знаю, я уже все слыхала. Бедная девочка Карондоле. Ее мать, бедняжка, в шоке. Ну, идем же, идем.
Блисс села в машину следом за сестрой. Джордан, как обычно, держалась стоически, перенося наигранные хлопоты матери с напускным равнодушием. Они с сестрой были совершенно не схожи. Блисс была высокой, тонкой и гибкой, а Джордан - приземистой и коренастой. Блисс была потрясающе красива, а Джордан - невзрачна. Боби Энн никогда не упускала случая привлечь к этому внимание. «Разные, как лебедь и буйвол», - сокрушалась она. Боби Энн постоянно пыталась посадить Джордан на какую-нибудь диету и укоряла за отсутствие интереса к моде и уходу за собой и одновременно с этим превозносила внешность Блисс, что злило ту еще сильнее.
- Все, девочки, теперь вы никуда не будете выходить без сопровождения. Особенно ты, Блисс. Хватит шататься где попало с Мими Форс. Чтобы к девяти вечера ты теперь была дома, - велела Боби Энн, нервно грызя ноготь.
Блисс закатила глаза. Это что же, ей теперь устраивают комендантский час только из-за того, что кто-то умер в ночном клубе? С каких это пор мачеху волнуют подобные вещи? Блисс посещала вечеринки еще с седьмого класса средней школы. Там она впервые попробовала алкоголь, а в этом году на ярмарке напилась в дымину. Старшей сестре одной ее подруги пришлось пойти и забрать ее, когда она проблевалась и отрубилась в стогу сена за «чертовым колесом».
- Твой отец настаивает! - встревожено произнесла Боби Энн. - Ты же не будешь добавлять мне хлопот?
«Роллс-ройс» двинулся прочь от ворот школы, проехал квартал, развернулся и остановился у входа в дом, где жили Ллевеллины.
Пассажиры вылезли из машины и вошли в великолепное здание. «Антетум» был одним из самых старых и престижных адресов в городе.
Ллевеллины жили в трехэтажном пентхаусе на верхнем этаже. Боби Энн наняла нескольких дизайнеров для отделки своего жилья и даже дала ему напыщенное имя, «Пентхаус des Reves» - «Пентхаус грез» - хотя ее познаний во французском хватало лишь на чтение этикеток на одежде. Обставили его пестро и крикливо, не считаясь с расходами, от больших напольных позолоченных канделябров в столовой и до отделанных бриллиантами мыльниц в ванной.
Там была гостиная «Версаче», забитая вещами покойного дизайнера, которые Боби Энн нагребла на аукционе, заполненная под завязку зеркалами в рамах в виде солнечных лучей, позолоченными китайскими комодиками и помпезными итальянскими изваяниями обнаженных фигур. Другая комната называлась «Бали», с большими, во всю стену, шкафами из красного дерева, грубыми деревянными скамьями и птичьими клетками из бамбука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Теперь другая последовательница Мими щебетала о своем хомячке, который умер от голода, пока они были в отпуске.
- Я так любила Бобо! - всхлипнула она в платок, и прочие присутствующие поспешили выразить ей сочувствие.
Следующими на очереди были истории о столь же любимых ящерице, канарейке и кролике.
Шайлер закатила глаза и принялась машинально рисовать что попало на полях блокнота. Это был ее способ дистанцироваться от окружающего мира. Когда Шайлер больше не могла выносить самовлюбленных тирад своих избалованных одноклассников, бесконечных уроков математики, наводящих зевоту подробностей о делении одноклеточных - она уходила в карандаш и бумагу. Она всегда любила рисовать. Анимешных девчонок и мальчишек с глазами как блюдца. Драконов. Призраков. Туфли. Шайлер рассеянно рисовала профиль Джека, когда чья-то рука положила записку поверх страницы блокнота.
Шайлер испуганно подняла голову, машинально прикрывая рисунок.
Джек Форс кивнул с серьезным видом и постучал ручкой по ее блокноту, привлекая внимание Шайлер к написанным им словам.
«Эгги умерла не от наркотиков. Ее убили».
ГЛАВА 7
Когда Блисс вышла из ворот Дачезне, ее уже ждал сверкающий «роллс-ройс» модели «сильвер шэдоу». Она слегка смутилась, как и всегда при виде этой машины. Блисс заметила топчущуюся неподалеку сестру Джордан. Джордан было одиннадцать лет, и она училась в шестом классе. Младшие классы сегодня тоже отпустили пораньше, хотя они вообще вряд ли знали Эгги.
Дверца «роллс-ройса» отворилась, и оттуда показались длинные стройные ноги. Мачеха Блисс, в девичестве Боби Энн Шеферд, была одета в облегающий тренировочный костюм из розового бархата - расстегнутая молния выставляла на всеобщее обозрение пышную грудь - и сабо «Гуччи» на высоком каблуке. Она лихорадочно принялась выискивать взглядом падчерицу среди стоящих учеников.
Блисс не в первый раз пожалела, что мачеха никак не соглашается, чтобы она возвращалась домой на такси или просто пешком, как все прочие ребята в Дачезне. «Роллс-ройс», костюм «Джуси кутюр», бриллиант в одиннадцать каратов - все это было так по-техасски! Блисс хватило двух месяцев, проведенных в Манхэттене, чтобы разобраться в идее не мозолящего глаза богатства. В их классе ребята из самых богатых семей носили «Олд нэви» и получали лишь строго оговоренные суммы на карманные расходы. Если им требовалась машина, родители покупали элегантный, но неброский черный городской автомобиль. Даже Мими пользовалась такси. На крикливое хвастовство общественным положением и богатством смотрели свысока. Конечно, те же самые ребята носили джинсы с декоративными пятнами и дырами и свитера, выглядящие так, словно их уже не раз перевязывали, но покупали они их в бутиках, и цены были пятизначными. Выглядеть бедным - это нормально, а вот быть бедным - совершенно непростительно.
Сперва все в школе принимали Блисс за ученицу-стипендиатку, с ее сумкой «Шанель», выглядящей как подделка, и с чересчур блестящими туфлями. Но вскоре регулярное появление у ворот «роллс-ройса» положило этим слухам конец. Да, Ллевеллины таки были при деньгах, но вели себя вульгарно, нелепо, смехотворно, что почти столь же плохо, как не иметь денег вовсе. Почти, но не совсем.
- Милочка! - взволнованно воскликнула Боби Энн. Ее голос разнесся на весь квартал. - Я так беспокоилась!
Она обняла дочь и падчерицу и прижалась к ним напудренными щеками. От нее пахло словно от застарелых духов - сладковато и чем-то похоже на запах мела. Родная мать Блисс умерла родами, и отец никогда о ней не говорил. Блисс совсем не помнила мать. Когда ей исполнилось три года, отец женился на Боби Энн, и вскоре у них появилась Джордан.
- Боби Энн, перестаньте, - недовольно произнесла Блисс. - С нами ничего случилось. Никто нас не убил.
«Убил». С чего вдруг она так сказала? Ведь Эгги умерла в результате несчастного случая. От передозировки наркотика. Но слово слетело с ее губ легко и непринужденно, как будто так и следовало. Почему?
- Милочка, мне хотелось бы, чтобы ты звала меня «мама». Я знаю, знаю, я уже все слыхала. Бедная девочка Карондоле. Ее мать, бедняжка, в шоке. Ну, идем же, идем.
Блисс села в машину следом за сестрой. Джордан, как обычно, держалась стоически, перенося наигранные хлопоты матери с напускным равнодушием. Они с сестрой были совершенно не схожи. Блисс была высокой, тонкой и гибкой, а Джордан - приземистой и коренастой. Блисс была потрясающе красива, а Джордан - невзрачна. Боби Энн никогда не упускала случая привлечь к этому внимание. «Разные, как лебедь и буйвол», - сокрушалась она. Боби Энн постоянно пыталась посадить Джордан на какую-нибудь диету и укоряла за отсутствие интереса к моде и уходу за собой и одновременно с этим превозносила внешность Блисс, что злило ту еще сильнее.
- Все, девочки, теперь вы никуда не будете выходить без сопровождения. Особенно ты, Блисс. Хватит шататься где попало с Мими Форс. Чтобы к девяти вечера ты теперь была дома, - велела Боби Энн, нервно грызя ноготь.
Блисс закатила глаза. Это что же, ей теперь устраивают комендантский час только из-за того, что кто-то умер в ночном клубе? С каких это пор мачеху волнуют подобные вещи? Блисс посещала вечеринки еще с седьмого класса средней школы. Там она впервые попробовала алкоголь, а в этом году на ярмарке напилась в дымину. Старшей сестре одной ее подруги пришлось пойти и забрать ее, когда она проблевалась и отрубилась в стогу сена за «чертовым колесом».
- Твой отец настаивает! - встревожено произнесла Боби Энн. - Ты же не будешь добавлять мне хлопот?
«Роллс-ройс» двинулся прочь от ворот школы, проехал квартал, развернулся и остановился у входа в дом, где жили Ллевеллины.
Пассажиры вылезли из машины и вошли в великолепное здание. «Антетум» был одним из самых старых и престижных адресов в городе.
Ллевеллины жили в трехэтажном пентхаусе на верхнем этаже. Боби Энн наняла нескольких дизайнеров для отделки своего жилья и даже дала ему напыщенное имя, «Пентхаус des Reves» - «Пентхаус грез» - хотя ее познаний во французском хватало лишь на чтение этикеток на одежде. Обставили его пестро и крикливо, не считаясь с расходами, от больших напольных позолоченных канделябров в столовой и до отделанных бриллиантами мыльниц в ванной.
Там была гостиная «Версаче», забитая вещами покойного дизайнера, которые Боби Энн нагребла на аукционе, заполненная под завязку зеркалами в рамах в виде солнечных лучей, позолоченными китайскими комодиками и помпезными итальянскими изваяниями обнаженных фигур. Другая комната называлась «Бали», с большими, во всю стену, шкафами из красного дерева, грубыми деревянными скамьями и птичьими клетками из бамбука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57