Они в крик – не желаем робота! Дело в том, что за «вредность» им каждый день бесплатно пол-литра молока выдавали и целых три дня к отпуску. Правда, помогало это, как мертвому припарка. Пришлось работниц приказом переводить в другие цеха, с теми же заработками, но без молока и трех лишних дней. И что? Не прошло и недели, как во время ночной смены некто, в дальнейшем не установленный, вырубил питание в цехе как раз в тот момент, когда электромагнитный кран проносил тяжеленную стальную плиту именно над этим механическим роботом. Естественно, от автоматики осталась кучка металлолома и горсть электроники. Генеральный конструктор имел неприятности по партийной линии, поскольку от избытка честности ляпнул при свидетелях, что если в дальнейшем и сконструирует чего-нибудь для орденоносного коллектива, так исключительно автоматическую виселицу многоразового пользования с повышенной ударостойкостью. Чтобы и танком не раздавить! Вредное производство запустили по новой, и женщины радостно продолжили травить организм. Злоумышленника, естественно, не нашли.
– Надо было тебя пригласить, ты бы нашел.
– Не подлизывайся.
– А ты не отвлекайся. Тебя уже из аэропорта «Жуляны» занесло на завод «Большевик». И там была одна подозреваемая, а тут целый участок горячей штамповки. А покойники лежат тем временем и ждут, пока инспектор Сирота перестанет растекаться мыслию по древу.
– Хорошо, вернемся к нашим покойникам. Тот, жулянский, оказался солидной шишкой из московских структур. Мы даже ждали, что дело заберет себе Контора. Однако ушел в отпуск Щербицкий, а вместе с ним и всесильный генерал Федорчук. Народу в контролирующих нас организациях поубавилось, а потому дело с отравленными транзитниками от нас не только не отобрали, но даже не поставили на контроль. Впрочем, по не зависящим от меня обстоятельствам, немедленно приняться за работу я не смог. Потому, что свалилось на голову очередное ЧП. Какой-то «Богдан Михайлович Лысов, 1954-го года рождения, рост 180 см, лицо овальное, шея тонкая, брови дугообразные, уши большие, оттопыренные» дал деру из Советской Армии, прихватив АКМ с двадцатью боевыми патронами. Я еще подивился – что это за подразделение такое, где часовому на пост выдают один, не полностью снаряженный магазин, в то время, когда Устав требует как минимум два, полнокомплектных, по тридцать штук в каждом. А на отдаленных от части объектах выдавали и по четыре рожка. Неужели и в армии бардак начался?
Сколько я себя помню в милиции, каждый вооруженный дезертир порождал у партийных органов стереотипную реакцию: «А вдруг?» Такое впечатление, что в их подсознании вместо призрака коммунизма бродит призрак дезертира из Советской Армии, вооруженного автоматом Калашникова. Вообще, ход мыслей у наших вождей не был лишен логики. Не знаю, как касательно Б. М. Лысова, 1954 г. р., а вот его оружия нужно было опасаться, поскольку АКМ – это вам не макаровская «пукалка», из которой за десять шагов и в сарай не попадешь.
Сам дезертир своих намерений не разглашал, однако по данным армейской контрразведки имел родственников сразу в двух областных центрах Советской Украины. Родня эта, правда, была «седьмая вода на киселе», неизвестно даже, знал ли солдатик вообще о ее существовании. Хотя, если жареный петух известно куда клюнет, то и не такое припомнишь. В ходе дальнейших розыскных мероприятий военные особисты обнаружили официальную невесту тонкошеего беглеца. Полгода назад она перебралась из села в Киев и устроилась на какой-то «ящик», то есть, военный завод. Жила в общежитии, ждала возвращения любимого из армии, писала ему возбуждающие письма с клятвами «в любви до гроба».
Пришлось милиции бросать все на свете и устраивать в этом общежитии засаду. А это вопрос тонкий и деликатный. Можно, естественно, припереться, сесть за стол в комнате и ждать. Но при таком варианте, помяни мое слово, уже через полчаса детишки из этого дома будут радостно вопить на соседних улицах:
– А у нас в сто семнадцатой комнате засада! Легавые дезертира ловят!
За дело взялся Старик, великий мастер по части милицейских хитростей. Устроились мы с комфортом. Там в торце этажа было что-то наподобие каптерки, переделанное из пожарного входа. Мы закрыли на ключ дверь и даже ручку сняли, чтобы никакой дурак не дергал. Перед порогом устроили баррикаду из ведер, швабр и метелок, а выход на «черный ход» разблокировали, чтобы незаметно менять людей в засаде. Притащили из красного уголка пару кресел, чтобы можно было ноги вытянуть. Позаботились о лампочках в коридоре, поскольку нам необходимо было круглосуточное освещение, провертели в дверях пару лишних дырок и затаились.
Старик время от времени заходил к нам в келью, отдохнуть пару часиков в привычной для времен его оперативной молодости обстановке. На второй день ожидания Старик посоветовал выпилить кусок филенки, а дыру закрыть специальным зеркалом – со стороны коридора обыкновенное зеркало, а с нашей – прозрачное стекло. Комфорт повысился до мировых стандартов.
Б. М. Лысов на свидание с нами не торопился. Исходя из дальнейших информации, поступивших от (спасибо им!) «особистов», это был еще тот клиент. До армии успел не просто посидеть в колонии для несовершеннолетних преступников, но и хорошо усвоить воровское ремесло. В соответствии с законами, его нельзя было призывать даже в строительный батальон, но кто на эти законы смотрит, когда разнарядка поджимает? Понятно, что Лысов не будет шататься вокруг Кремля в армейском «ха-бе», кирзе и с автоматом за плечами.
– Первым делом он избавится от формы и переоденется в штатское, – сказал Старик, – затем отсоединит от автомата приклад, чтобы удобнее было прятать его под одеждой, а штык-нож пристроит так, чтобы мгновенно выхватывать. Он не из тех сопляков, которые топят оружие в первой попавшейся луже и бегут прямешенько к мамочке. Он знает, что его ждут в Украине, на западе. Потому отправится на восток. Там спокойно отлежится у кого-то из «корешей» по колонии, затем два варианта: либо достанет чужие документы и растворится на одной шестой земного шара, либо попытается прорваться за границу.
– Что из этого проистекает для нас? – продолжил старый легавый. – Сюда, к любимой, может заявиться, а может и не заявиться. Хотя, если надумает рвать «за бугор», то выбор у него маленький. Китай далеко, в Турцию – только через Кавказ. Но там сейчас все Политбюро отдыхает. Только Лысова с автоматом и не хватало. Что остается в загашнике? Одесса либо Ильичевск. Поскольку сухопутная граница для него – дохлый номер. Даже если прорвется, братья-демократы назад отдадут. Будем ждать…
Я так подробно все пересказываю потому, что в ту ночь, когда Старик решил подежурить в засаде до утра, мы с ним не столько о дезертире шептались, сколько рассуждали о таинственной брюнетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Надо было тебя пригласить, ты бы нашел.
– Не подлизывайся.
– А ты не отвлекайся. Тебя уже из аэропорта «Жуляны» занесло на завод «Большевик». И там была одна подозреваемая, а тут целый участок горячей штамповки. А покойники лежат тем временем и ждут, пока инспектор Сирота перестанет растекаться мыслию по древу.
– Хорошо, вернемся к нашим покойникам. Тот, жулянский, оказался солидной шишкой из московских структур. Мы даже ждали, что дело заберет себе Контора. Однако ушел в отпуск Щербицкий, а вместе с ним и всесильный генерал Федорчук. Народу в контролирующих нас организациях поубавилось, а потому дело с отравленными транзитниками от нас не только не отобрали, но даже не поставили на контроль. Впрочем, по не зависящим от меня обстоятельствам, немедленно приняться за работу я не смог. Потому, что свалилось на голову очередное ЧП. Какой-то «Богдан Михайлович Лысов, 1954-го года рождения, рост 180 см, лицо овальное, шея тонкая, брови дугообразные, уши большие, оттопыренные» дал деру из Советской Армии, прихватив АКМ с двадцатью боевыми патронами. Я еще подивился – что это за подразделение такое, где часовому на пост выдают один, не полностью снаряженный магазин, в то время, когда Устав требует как минимум два, полнокомплектных, по тридцать штук в каждом. А на отдаленных от части объектах выдавали и по четыре рожка. Неужели и в армии бардак начался?
Сколько я себя помню в милиции, каждый вооруженный дезертир порождал у партийных органов стереотипную реакцию: «А вдруг?» Такое впечатление, что в их подсознании вместо призрака коммунизма бродит призрак дезертира из Советской Армии, вооруженного автоматом Калашникова. Вообще, ход мыслей у наших вождей не был лишен логики. Не знаю, как касательно Б. М. Лысова, 1954 г. р., а вот его оружия нужно было опасаться, поскольку АКМ – это вам не макаровская «пукалка», из которой за десять шагов и в сарай не попадешь.
Сам дезертир своих намерений не разглашал, однако по данным армейской контрразведки имел родственников сразу в двух областных центрах Советской Украины. Родня эта, правда, была «седьмая вода на киселе», неизвестно даже, знал ли солдатик вообще о ее существовании. Хотя, если жареный петух известно куда клюнет, то и не такое припомнишь. В ходе дальнейших розыскных мероприятий военные особисты обнаружили официальную невесту тонкошеего беглеца. Полгода назад она перебралась из села в Киев и устроилась на какой-то «ящик», то есть, военный завод. Жила в общежитии, ждала возвращения любимого из армии, писала ему возбуждающие письма с клятвами «в любви до гроба».
Пришлось милиции бросать все на свете и устраивать в этом общежитии засаду. А это вопрос тонкий и деликатный. Можно, естественно, припереться, сесть за стол в комнате и ждать. Но при таком варианте, помяни мое слово, уже через полчаса детишки из этого дома будут радостно вопить на соседних улицах:
– А у нас в сто семнадцатой комнате засада! Легавые дезертира ловят!
За дело взялся Старик, великий мастер по части милицейских хитростей. Устроились мы с комфортом. Там в торце этажа было что-то наподобие каптерки, переделанное из пожарного входа. Мы закрыли на ключ дверь и даже ручку сняли, чтобы никакой дурак не дергал. Перед порогом устроили баррикаду из ведер, швабр и метелок, а выход на «черный ход» разблокировали, чтобы незаметно менять людей в засаде. Притащили из красного уголка пару кресел, чтобы можно было ноги вытянуть. Позаботились о лампочках в коридоре, поскольку нам необходимо было круглосуточное освещение, провертели в дверях пару лишних дырок и затаились.
Старик время от времени заходил к нам в келью, отдохнуть пару часиков в привычной для времен его оперативной молодости обстановке. На второй день ожидания Старик посоветовал выпилить кусок филенки, а дыру закрыть специальным зеркалом – со стороны коридора обыкновенное зеркало, а с нашей – прозрачное стекло. Комфорт повысился до мировых стандартов.
Б. М. Лысов на свидание с нами не торопился. Исходя из дальнейших информации, поступивших от (спасибо им!) «особистов», это был еще тот клиент. До армии успел не просто посидеть в колонии для несовершеннолетних преступников, но и хорошо усвоить воровское ремесло. В соответствии с законами, его нельзя было призывать даже в строительный батальон, но кто на эти законы смотрит, когда разнарядка поджимает? Понятно, что Лысов не будет шататься вокруг Кремля в армейском «ха-бе», кирзе и с автоматом за плечами.
– Первым делом он избавится от формы и переоденется в штатское, – сказал Старик, – затем отсоединит от автомата приклад, чтобы удобнее было прятать его под одеждой, а штык-нож пристроит так, чтобы мгновенно выхватывать. Он не из тех сопляков, которые топят оружие в первой попавшейся луже и бегут прямешенько к мамочке. Он знает, что его ждут в Украине, на западе. Потому отправится на восток. Там спокойно отлежится у кого-то из «корешей» по колонии, затем два варианта: либо достанет чужие документы и растворится на одной шестой земного шара, либо попытается прорваться за границу.
– Что из этого проистекает для нас? – продолжил старый легавый. – Сюда, к любимой, может заявиться, а может и не заявиться. Хотя, если надумает рвать «за бугор», то выбор у него маленький. Китай далеко, в Турцию – только через Кавказ. Но там сейчас все Политбюро отдыхает. Только Лысова с автоматом и не хватало. Что остается в загашнике? Одесса либо Ильичевск. Поскольку сухопутная граница для него – дохлый номер. Даже если прорвется, братья-демократы назад отдадут. Будем ждать…
Я так подробно все пересказываю потому, что в ту ночь, когда Старик решил подежурить в засаде до утра, мы с ним не столько о дезертире шептались, сколько рассуждали о таинственной брюнетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22