– Не ожидал увидеть вас здесь. Но я, пожалуй, воспользуюсь случаем. Я должен извиниться перед вами, сестра Эсолл…
Лин почувствовала себя хозяйкой положения, и ей захотелось совершенно искренне возразить, что, хотя ее профессиональная гордость и была задета, обида уже прошла. Она спокойно спросила:
– Извиниться? За что же?
Он нахмурился:
– Господи, да не лукавьте вы! Вы прекрасно понимаете, что я говорю о том случае, когда я отказался работать с вами как с первым ассистентом вместо сестры Крэддок!
– Понимаю. Но вы были вправе так поступать. Вы считали, что у меня мало опыта.
– Да, вправе. Но это было бестактно. Тем более, что я поторопился с выводом, хотя способствовали этому вы. Ведь это вы заставили меня думать, что ваш опыт ограничивается работой в отделении Бартрам.
– Это вышло случайно, – объяснила Лин. – Я покидала больницу, и мне казалось, что это уже не важно, даже если бы вы и запомнили наш разговор.
– Да, понимаю. Но у меня хорошая память, а вот использовал я ее очень неудачно. Повторяю, что я очень сожалею. Если будет случай поработать вместе, уверяю вас, все будет хорошо. Я наблюдал за вами с тех пор и теперь знаю, что могу быть вполне уверен в вашей работе.
Его похвала заставила Лин покраснеть от удовольствия, и она, осмелев, спросила его, как он узнал, что ошибся.
– Начальница сказала мне. – Он устроился поудобнее, сидя на столе и качая ногой. В его глазах была веселая искорка, отчего он выглядел совсем мальчишкой.
– Ах, так…
Уорнер Бельмонт кивнул:
– Да, мне так здорово досталось от нее за то, что я решил сделать по-своему, а не так, как она назначила. Сказала, что она вполне компетентна делать любые перестановки сестер в своей больнице. В будущем она будет весьма благодарна, если я воздержусь от замены сестер, которых она назначила в отделение, или, по крайней мере, снесусь с ней для уточнения необходимости такой замены. – Необычные торжественные интонации его голоса так точно передавали холодную манеру выговоров начальницы, что Лин не удержалась от улыбки.
– Я тоже прошу извинить меня, – притворно застенчиво сказала она.
Он выпил кофе, слез со стола и взял пальто.
– Значит, все в порядке. Обещал ей хорошо вести себя в будущем и пригласил ее где-нибудь вместе пообедать. Мы с ней опять друзья. Ну а где же все-таки сестра со снимками?
Она как раз в этот момент вернулась. Обменявшись с мисс Крэддок замечаниями насчет рентгенографии, он ушел, не взглянув на Лин. Потом, раздумывая, она заметила, что он принял ее возвращение в больницу как нечто само собой разумеющееся. Неужели он был так уверен в силе собственного убеждения? Лин вспомнила свои колебания в тот момент, когда он говорил ей, в чем заключается ее долг. И опять пожалела, что не поблагодарила его. Но если бы ему было интересно, разве он не спросил бы об этом сам?
Нет, все же ясно, что сестра Лин Эсолл является инструментом в его собственной работе и только в этом качестве представляет интерес для него. В его мыслях не остается места для девушки Лин Эсолл, которая после большой душевной борьбы приняла решение, давшееся ей так трудно. Она не понимала, почему чувствует себя разочарованной. Но почему-то чувствовала себя именно так.
Лин все больше и больше начинала жалеть, что пригласила Тома Дринана в Эмберли, с беспокойством видя, как нетерпеливо он ждет этой поездки, видимо надеясь на многое. Как она и говорила Мэри, она была рада разделить с ним уютное гостеприимство Эмберли, раз его собственный дом был так далек, что он не мог ездить туда часто. Но пригласить его с собой было то же самое, что ввести его в тот единственный дом, который был у нее. А это могло значить для него гораздо больше, чем она бы хотела.
Если бы могла поехать и Пэтси, все выглядело бы совсем по-другому. Но троим ждать, чтобы совпали их дни отдыха, означало ждать месяцами. Поэтому ничего не оставалось, как сдержать слово, данное Мэри и ему, и при первой же возможности поехать туда с Томом.
Последнее время Лин иногда в мечтах рисовала себе, что увлечение Тома ею переносится на Пэтси и дружеские отношения этих двоих вдруг за один вечер чудом превращаются в самые романтические.
Но как это могло случиться?.. Хотя Пэтси нравился Том сам по себе, все-таки он оставался для нее одним из этих проклятых оранжистов из Северной Ирландии.
Что же касается Пэтси, то ее склонность к неистовому обожанию любого мужчины-врача постарше ее явилась бы серьезным испытанием даже для преданного и верного Тома. Нет, пожалуй, Лин не удастся устроить их брак. Но каким бы счастливым выходом это было!
Поэтому, когда за день или два до предполагавшейся поездки в Эмберли она узнала, что у Тома подозревают ветрянку, которую он мог подцепить в детском отделении, она испытала чувство облегчения с оттенком вины. Он был в отдельной палате изолятора, и посетителей к нему не пускали. Но Пэтси, которая была временно назначена дежурить в отдельных палатах, сообщила Лин:
– У него вид такой, как будто его приговорили к смерти.
– Ну, Пэтси, ведь он не так уж и болен?
– Не болен. Только очень жалеет себя, ну, как полагается мужчине, даже если у него только палец болит. Он велел сказать тебе, что ужасно жалеет и что, может быть, ты его еще раз пригласишь?
– Ну конечно, – с раскаянием ответила Лин, решив обязательно сделать это.
А пока она собиралась отправиться в Эмберли одна. Ей нужно было выехать из больницы в четыре часа дня, тогда она проведет там ночь и всю субботу, но к вечеру вернется. Снова, как и в тот злосчастный день, она вызвала Альфреда, чтобы поехать на станцию. Но судьба не позволила ей продолжить сравнение: «старушенция» вела себя прилично, Уорнер Бельмонт был в Бродфилде и в этот момент оперировал, как она точно знала. И даже Эмберли со временем, если она решительно не позволит воспоминаниям осаждать ее, не будет больше напоминать ей о Перри, который и бывал-то здесь редко, а когда бывал, то явно скучал от тишины и покоя здешней жизни.
В этот раз она опоздала к чаю и приехала перед ужином. Поужинав, Мэри принесла в кабинет Денниса, где они сидели, громадную охапку серебряной, золотой и цветной креповой бумаги, которую свалила у ног Лин.
– Это еще зачем? – спросила девушка, глядя на огромную кучу.
– Будем клеить бумажные цепи для рождественского вечера в Дигбет-клубе. Вот ножницы, вот клей, тут на подносе все, что нужно. Тебе предстоит поработать, моя девочка. – Мэри подала еще пару ножниц Деннису: – Ну, и ты тоже помогай.
Деннис протестующе замахал трубкой:
– Нас, мальчиков, этому в детском саду не учили. Мэри пригвоздила его к месту суровым взглядом:
– Украшения в холле – это твоя идея как будто?
– Да, конечно…
– Прекрасно. Значит, с тебя причитается не менее пятнадцати ярдов цепей, и сегодня же вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50