Он так отчаялся, что был уже почти готов подсесть к кому-нибудь, он иногда делал так и по другим дням недели, но, конечно, не за стол, за которым кто-то завтракает, – по мнению господина Лемана, это была не только совершенно абсурдная, но и неприятно обширная деятельность, которая, казалось, являлась для завтракающих смыслом их жизни, и это опять бросилось в глаза, пока он упрямо стоял недалеко от входа; завтракая, они буквально расцветали, они благоговейно передвигали туда-сюда свои тарелочки, разлепляли кусочки колбасы, облупливали яйца, запихивали в рот декоративные листья салата, вообще не предназначенные для еды, отрезали от сыра восковые корки, в черепашьем темпе разрезали булочки, они не просто поедали эту гадость, что и само по себе ужасно, прежде всего они рабски следовали коллективному ритуалу, единственный смысл которого заключался в том, теперь господин Леман был в этом уверен, чтобы сделать для него невозможным посещение «Базара».
Это же безумцы, заклеймил их господин Леман, упорно стоявший около двери будто в ожидании чуда, посреди невыносимой суеты, его раздражали проходящие мимо люди, которые, словно сексуально озабоченные маньяки, терлись об него, хотя он каждый раз пытался оставить столько места между собой и ближайшей преградой, чтобы даже самый дерганый придурок мог пройти мимо без всяких прикосновений. Завтрак, само слово заслуживает ненависти, если задуматься, думал он, что это вообще значит – завтрак, завтрак, «завтра к», наверное, его придумали какие-нибудь крестьяне, думал он, увертываясь от завтракающих, которые непрерывно вставали где-нибудь и толкали его, шастая туда-сюда, в туалет и обратно или куда они там ходят, но никто не выходил из заведения, что было бы единственным приемлемым вариантом; крестьяне, думал он, которые еще вечером нанизывали на вертел какую-нибудь тушу, а с утра сжирали ее и шли колотить своих батраков, думал он. Но завтракающие еще лицемернее и отвратительнее, чем слово «завтрак», распалялся он все сильнее, стоя на прежнем месте и ожидая, когда его заметят, и это становилось все более мучительно. Завтракающие тоже люди, признал он мысленно, но почему они так бесстыдно демонстрируют всем свое ужасное хобби, думал он, не в силах обуздать свой гнев, они похожи на нудистов или эксгибиционистов, думал он, они поднимают свои жирные пальцы и произносят фразы вроде «Вы не могли бы принести еще одно яйцо» или «А я заказывал кофе с молоком», думал господин Леман, и при этом они не замечают, как это чудовищно.
Пожалуй, действительно пора уходить, ждать бесполезно, подумал господин Леман, по-прежнему стоя недалеко от входа, ему все это окончательно осточертело. Ни на кого и ни на что больше нельзя положиться, даже на коллег и старых друзей, подумал он и уже направился было к двери, но путь ему перегородили другие посетители, тоже уходившие (но не освободившие при этом целого столика, как с сожалением отметил господин Леман), и в этот момент он услышал свое имя.
– Франк!
Конечно, он сразу понял, что зовут именно его, и сразу узнал голос, ведь он уже давно ждал этого оклика, но все же почувствовал искушение данный оклик проигнорировать и все равно уйти. Тогда Карл получил бы по заслугам, подумал он, хотя, передумал он тут же, конечно, это несправедливо, Карл здесь ни при чем, во всем виноваты завтракающие, подумал господин Леман, вообще-то он сразу заметил Карла и еще удивился тому, что его лучший друг Карл работает этим утром, вот Хайди – другое дело, тут он не удивился, она почти всегда работает по утрам, потому что ей нравятся утренние смены, когда подают завтраки, да и вообще она странная особа. А у его друга Карла иные предпочтения, он тоже работал в «Базаре», но, конечно, только в вечерние смены, как и господин Леман в «Обвале», они всегда были едины во мнении, что работать по утрам просто невыносимо. «Мы не официанты, да и кофе с молоком не наш профиль», – всегда говорил его лучший друг Карл, когда они затрагивали тему утренних смен, а это происходило довольно редко, тема утренних смен для них обоих была совершенно неактуальной, они подобными вещами не занимались, поэтому неудивительно, что господин Леман сразу заметил своего лучшего друга Карла, здесь он особенно бросался в глаза как человек, который никогда не имел ничего общего с этим завтракающим сбродом, он не вписывался в обстановку, по крайней мере в это время. Кроме того, шкафоподобного Карла, высокого, широкоплечего и могучего, просто нельзя было не заметить, тем более когда он стоял за стойкой.
Итак, господин Леман обернулся, когда его лучший друг Карл наконец-то заметил и окликнул его. Карл широко улыбнулся ему, продолжая что-то мыть в раковине. Затем он вынул оттуда два пивных бокала и помахал ими, показывая, что ему нужно только сполоснуть их и все. Господин Леман не стал вдаваться в размышления на тему, кому сейчас нужны большие пивные бокалы, в своем нынешнем состоянии он понимал, как никто другой, сколько опохмелительных напитков вроде вина с соком выпивалось тут воскресным утром, и подошел к стойке.
– Ты-то что здесь делаешь так рано? – еще издалека крикнул ему его лучший друг Карл. – Это ведь не твое время.
– То же самое я собирался спросить у тебя. И чего-нибудь поесть, – сказал господин Леман.
– Тогда садись куда-нибудь, – сказал его лучший друг Карл, – сейчас принесу тебе меню.
– Не знаю, уж очень тут мерзко!
Его лучший друг Карл рассмеялся. У Карла всегда хорошее настроение, подумал господин Леман, это странно, что у него всегда такое хорошее настроение.
– Меня тут все просто бесит, – вырвалось у него, – просто бесит, боже мой, посмотри сам на этот кошмар. – И тут же пожалел, что выразился так резко, нет, так не годится, это звучит слишком негативно, а с Карлом такое сейчас не пройдет, подумал он, надо быть позитивнее, надо как-то поднимать себе настроение, думал господин Леман.
– Ерунда, места достаточно, – возразил его лучший друг Карл, – просто подсядь к кому-нибудь!
– Терпеть не могу подсаживаться.
Его лучший друг Карл вздохнул:
– Вон там, сзади, за большим столом, там сидит всего один человек.
– Не хочу, – ответил господин Леман, которому было крайне неприятно собственное упрямство. Но мысль о том, что ему придется сидеть за одним столом с каким-то незнакомцем, пусть даже и не завтракающим, который в довершение всего еще и заговорит с ним, даже если он скажет всего лишь что-нибудь вроде «Ты не мог бы передать мне пепельницу», – сама мысль об этом была для него гораздо неприятнее. Какое ужасное начало дня, и все из-за звонка матери, впрочем, если подумать, и вчерашний вечер был ничуть не лучше, а он не желал ничего сверхъестественного, только покоя и отдельного маленького уголка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60