ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ошметья. Или не останется ничего. Теория относительности останется. То есть тоже - «ничего не останется». Но и эта теория выросла на том фундаменте и на тех скрепах, которые заложили наивные люди, совершавшие причастия, и благодарившие Бога за дарованные знания. Лагранж сказал про Ньютона - он самый счастливый, потому что дал людям картину мира; и как нет у этих людей второго мира, так никто никогда не даст больше другой его картины. Лагранж не сказал «он самый великий», он сказал - «счастливый». Они понимали в то время…
Нечто подобное тому, что произошло с теорией относительности, в свое время произошло и с марксизмом. Там тоже создали очень красивую схему. Настолько красивую по внутренней логике, что под нее подпали буквально все умы того времени. Не было никого, кто не восхитился бы марксизмом, или какое-то время не попытался идти с ним рядом, настолько он выглядел предсказательным и научно выверенным. И только историческая практика показала, что красивая и выверенная внутренне логическая теория может оказаться полностью ошибочной. В марксизме тоже был постулат - они объявили внешнюю форму деятельности человека (в виде сообществ) внутренним смыслом этой деятельности, а самый массовый характер этой совместной деятельности (производство продукта) объявили смысловым стержнем движения перемен в истории. От этого постулата о существовании в истории главных исторических единиц, представляющих собой некое соединение экономики с различными отношениями людей в процессе участия в этой экономке (пожрать и заработать), родилась стройная, как песня, теория закономерных изменений главных исторических единиц в истории. К сожалению, эту теорию удалось внедрить в практику. И вот практика показала - две Германии, две Кореи, большой Китай и маленький Гонконг, СССР и США, Венгрия и Австрия (некогда одно государство), где в прямом соседском соревновании марксизм провалился со всемирным треском везде, где может провалиться вообще любая социальная теория.
Сто лет продолжается соседство ньютоновской классической физики с теорией относительности. Классическая физика не только не уступила ни одной позиции, не только не расширила области своего применения, но и вообще не знает, что такое теория относительности. Что такое теория относительности, как говорят информированные люди, знают только один или два человека в мире. По существу это соседство не двух физик, а соседство одной физики с одним или двумя человеками, который знают, что где-то у них в голове есть еще и другая физика, только нигде не могут ее применить. Даже на отдельно взятой территории. Даже после того, как объявили о кончине классической физики, как марксисты в свое время объявили о крахе капитализма. Опять удивительное историческое совпадение - первый марксистский опыт реального исторически масштабного раскачивания России в 1905 году, и первое появление ТО в официальном виде - тоже в 1905 году. Итог - от марксизма осталось то, что осталось от Ленина, и лежит в мавзолее, а от ТО осталось то, что и было с самого начала. ТО убереглась. Потому что неприменима в исторической практике. Она с самого начала уже была в мавзолее. Без потрясений для себя. Сразу слава и бессмертие без промежуточного трудного этапа практического позора. Завидная судьба.
А зачем мы вообще столько времени уделили ТО? Чтобы понять всего лишь одно - на подступах к последним рубежам материи наступил конец физике. Само существование теории относительности, это наиболее наглядный пример наступившего конца. Это понял Лоренц. Старик Лоренц, выросший на традициях классического понимания значения и смысла науки, конечно же, понял уже в 1905 году то, что поняли все остальные только в 1926 году, когда встретились пси-волна Шредингера с матричным исчислением Гейзенберга. Он уже в 1905 году увидел, как некая теория, выросшая из его наработок, пусть математически, но объясняет без эфира всё то, что он, (пусть тоже только математически), но объясняет с эфиром. Вот сейчас те эффекты, которые объясняются с помощью ТО, может объяснить еще приблизетльнно 20-30 научных систем с применением эфира. Всё, что может описать теория относительности, точно также может описать и вычислить с той же верностью и классическая электродинамика, основывающаяся на действии предполагаемого эфира, поскольку там тоже, как и в ТО одна лишь сплошная математика. Загвоздка только в одном - найдите в природе эфир и докажите физическим опытом, что он существует. Тогда на ТО будет поставлен крест. Эфира пока не нашли.
Но дело не в эфире. Дело в Лоренце. Если уж сегодня кто-то в таком количестве может решить проблему равноценной замены ТО для расчетов, то мог бы это сделать и Лоренц, создавший классическую электронную теорию. Почему Лоренц не предложил в качестве соперничающего с ТО, свой вариант? Потому что Лоренц понял, что когда совершенно противоположными базовыми физическими основаниями, с абсолютно исключающих друг друга позиций, физический мир успешно моделируется, то это не что иное, как - конец физике. Потому что в настоящей фундаментальной науке истина только одна и подкрепляется экспериментом. Поэтому Лоренц до конца жизни вообще отказывался от одного только упоминания о своем возможном участии в существующей славе ТО и всегда подчеркивал, что эта теория принадлежит Эйнштейну. Однажды на вопрос, а как относиться к тому, что «преобразование Лоренца» составляет основу расчетов ТО, а теория принадлежит только Эйнштейну, он досадливо махнул рукой - «мое преобразование? я дарю его этой теории»…
Не мог не видеть мудрый Лоренц всех этих физических уродцев, которых плодит эта теория. Пуанкаре - понятно. Он был более математиком, чем физиком. Это был математический спецназ, который появлялся там, где регулярные физические части уже не могли вести наступление или попадали в безвыходное положение. Пуанкаре помог, в частности, Герцу при открытии электромагнитных волн, подсказав, почему у того в опытах скорость волны не равна скорости света. Пуанкаре и Беккерелю при открытии радиоактивности всё считал, чего не смогли посчитать другие, и он же лоренцовские расчеты постоянно правил, а Лоренц также постоянно и публично благодарил его за проявленные при этом терпение и такт. Пуанкаре все эти четырехмерности и остальные причуды теории видел лишь в качестве удобного расчетного приема, и просто постоянно предупреждал физиков, что перенос этих расчетных приемов в природу, все же, требует прямого экспериментального подтверждения. Когда остыл к теории Лоренц, охладел к ней и Пуанкаре. Лоренц же остыл сам по себе, потому что, несомненно, понимал, что сон физического разума родит математическое безумие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87