Он начал с ее ушей, это была его самая любимая часть ее тела. Он лизал их и покусывал, прогрызая себе путь в горячее неистовство. Джасмин улыбалась. Она почувствовала себя лучше. Притянула его к себе и припала губами к его шее, это была ее самая любимая часть его тела. Вот и поговорили.
Глава 9
Дэниел лежал на диване в своем кабинете и стонал. После двух недель Тининой диеты он чувствовал себя отвратительно. Недельная чистка кишечника превратила его в развалину. Он чувствовал слабость. Все болело и саднило. Сил не было. Рот изнутри покрылся язвами. Кишки бурлили, как действующий вулкан. Даже волосы, как ему казалось, поредели. Он перевернулся на бок, чтобы облегчить боль в раздутом животе, и нащупал телефонную трубку.
– Тина.
– Дэниел, перестань вести себя как ребенок.
– Я умираю.
– Я же тебе говорю, токсины разбушевались и устремились в кровь.
– А до этого они где были?
– В глубине кишечника. Сидели там годами, глодали тебя изнутри, плодили бактерии, забирали твою энергию.
– Ах да.
– Наградили тебя инфекционными болезнями, низкой потенцией…
– Никогда.
– Со временем. И болезни тоже проявятся со временем. Разные. Рак, например. Это замечательно, что ты себя так чувствуешь. Значит, дело идет на лад. Ты должен быть просто счастлив. У некоторых уходит гораздо больше времени, чтобы почувствовать себя так плохо.
– О боже мой.
– Мне надо идти.
– Не хочешь навестить болящего?
– Я занята, Дэниел, очень занята. Но ты не беспокойся. Послезавтра почувствуешь себя легко и свободно. Станешь новым человеком.
– Чем это ты там так занята?
– Пока, Дэниел.
Вешая трубку, Дэниел громко рыгнул. Он немножко приободрился и даже загордился своими страданиями. Ясно, что его токсины внедрились не так глубоко, как у некоторых. И конечно, он сохранился внешне и внутренне лучше многих. А по мужской части они и вовсе еще не успели навредить. Ух, каким выносливым он станет, когда токсины покинут его. Он лег поудобнее и поднял колени, чтобы токсинам было легче покидать его раздувшееся, разлагающееся тело.
Джасмин пробиралась с подносом к столику у высокого, от пола до потолка, окна. За окном летели листья. Они падали на землю у ее ног и неслись по Эф-стрит. Проходивший мимо мужчина дважды оглянулся на ее поднос. Она аккуратно составила с подноса на стол закуску, сандвич, два салата, десерт и напиток и прислонила поднос к окну. Мысленно потерев руки, Джасмин принялась за еду. К губам пристали крошки круассана. Она изучала остальных едоков. Трое мужчин хлебали холодный чай, выложив на стол мобильные телефоны, как сервировочные ножи. За столиком, рассчитанным на двоих, сидела одна пожилая женщина с маленьким кошачьим ротиком. Она мерно зачерпывала мороженое. Джасмин почувствовала страх одиночества. Женщина положила скомканную салфетку в тарелку и, взяв трясущимися руками поднос, послушно понесла его к контейнеру для грязной посуды. Пока она пыталась просунуть поднос в широкое горло контейнера, ее задела проходившая мимо парочка. Она потеряла равновесие и начала заваливаться назад, но сзади, слава богу, была стена. Джасмин поднялась, чтобы помочь, но женщина, прижав руки к пылающим щекам, спотыкаясь, направилась к дверям и ушла.
– Похоже, они проводят вместе не так уж много времени.
Джасмин обернулась на молодой женский голос. Молодых женщин за соседним столиком было три, у всех блестящие волосы и ни единой морщинки на шее. У той, что только что говорила, были волосы цвета шоколадно-сливочной начинки.
– Он говорит, что все время работает, и им практически нечего сказать друг другу.
– Так бывает, – добавила другая, у которой предплечья были тоньше, чем запястья Джасмин.
– Я не знаю… – засомневалась третья, в лазурно-голубом костюме и вызывающе красных кроссовках «Найк».
– Но я и в самом деле хочу быть с ним, – проговорила Шоколадно-сливочная, закидывая в рот салат-латук. – Выбор невелик. Я хочу сказать, что с мужчинами нашего возраста связываться не стоит. Да и кому они нужны, без денег-то. Те, кто перевалил за тридцатник, ищут для себя лет на пять-десять моложе, чтобы детей заводить. Остаются мужики за сорок. Вот возрастная группа, на которую нам следует нацеливаться. Некоторые из них уже женаты…
– Почти все, – перебила Лазурная.
– И многие хотели бы свалить.
– О чем это говорит?
– Иногда люди просто вырастают из своих отношений, ничьей вины тут нет.
Тонкорукая многозначительно кивнула и вступила в беседу:
– Развод не так уж плох. Люди стали жить дольше, поэтому они не могут оставаться вместе всю жизнь. Раньше, лет триста назад, они в сорок уже умирали. А теперь живут до восьмидесяти. Сами видите, теперь вроде как две жизни получается.
– А что будет с тобой, когда тебе будет сорок? – спросила Лазурная.
Шоколадно-сливочная отправила в рот огромный кусок мороженого.
– У меня к тому времени будет ребенок лет девяти. Так что мне вторая жизнь не понадобится.
– А с ней что?
– Ее дочке шестнадцать. Дома почти не бывает. А из меня получится прекрасная мачеха. И потом, мы собираемся завести пару своих детей, так что я не смогу уделять ей много времени. У нее есть мать, и это замечательно.
– Значит, он действительно надумал разводиться.
– Я буду не первой трофейной женой.
Лазурная фыркнула.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Тонкорукая покусывала ломтик жареной картошки.
– Ты на свадьбе будешь в белом платье или?…
– Нет, я думала про кремовый костюм. Ну, и один цветок. Может быть, обвязанная кремовой лентой лилия?
– В «Энн Тейлор» сейчас распродажа. Мне нравятся их платья.
– Хочешь, забежим, пока есть время?
– Подождите, а что вы думаете про красный цвет? Это не… Ну, не слишком…
Они подхватили свои подносы и направились к выходу, по дороге оглядев Джасмин с головы до ног. Ее отец оставил мать ради другой женщины. Они познакомились на работе, а через три месяца он уже собирал чемоданы. Тогда Джасмин решила, что их брак был не слишком крепким, и отчасти винила в этом мать. Но что она понимала в двенадцать лет? Теперь она знала, что иногда брак бывает крепче стали, а порой становится непрочным, как паутина. Если ткнуть в нее чем-то острым, она порвется. С родителями именно это и случилось.
Мать восприняла уход отца по-философски, и Джасмин это удивило.
– Так всегда и случается, – сказала она, потягивая «Кровавую Мэри» и пытаясь уйти от обвиняющего взгляда дочери. – Не знаю, можно ли это предотвратить. Это как рак. Некоторые живут всю жизнь монашками и умирают от рака. А другие пускаются во все тяжкие и живут долго, и, что самое главное, мужья любят их всю жизнь.
Положение улучшается, думала Тина. Может, этот наконец тот самый. Может, этот сумеет сделать следующий шаг. Он действительно попался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61