Неужели сложно без обиняков ответить на элементарный вопрос? Ну, забыл, допустим, что-нибудь - понятно, с кем не бывает. Я вот тоже не помню, что тридцать лет назад было.
В вышедшем из дома подтянутом, переодевшемся в униформу мужчине с трудом узнавался бывший учитель. Он запер дверь, резко мотнул головой, приглашая идти за ним, и, не оборачиваясь, направился в сторону биостанции. Наверно, Постников всё же знал, что делал и куда меня вел.
К биостанции мы подошли не то, чтобы тайно, но с противоположной от главного входа стороны. На мой недоуменный взгляд Виктор Степанович ответил:
– Тут следят меньше. Служебный вход, всё-таки. Да и пройти легче, куда нам надо.
– Вам виднее, - обреченно выговорил я. Нежелание что-либо делать и беспричинная апатия навалились на меня. Только целеустремленность Постникова еще взбадривала. Но чувствовалось, что это ненадолго. Голос Виктора Степановича глухо бубнил, словно сквозь одеяло, все предметы выглядели слегка размытыми, а некоторые даже раздваивались. Веки разлеплялись с трудом. Вот остановлюсь, прислонюсь к стеночке, глаза закрою и спать…
Жесткий удар локтем в бок на секунду привел меня в чувство.
– Фильтры вставь, - учитель подал мне два мягких пористых шарика. - Ой, как мне это не нравится. Подожди здесь - я переговорю кое с кем.
Я остался один в длинном коридоре, в который непонятно как и когда попал, с фильтрами в носу и с полным непониманием происходящего. Заболела голова, и захотелось присесть. Я поискал на что, но коридор был пуст, даже стандартных мусоропоглотителей не стояло.
Вот же ученые! О простых людях совсем не думают. С другой стороны - здесь посторонних и не должно быть. Наверняка для своих в каждой комнате и стулья есть, и кресла, и лежанки какие-нибудь. Сейчас зайдем и попользуемся…
Толкнувшись в одну дверь, выходящую в коридор, потом в другую, я отыскал незапертую и ввалился туда с чувством уверенности в своих действиях. В лаборатории находился всего один человек. Он стоял спиной ко мне и не подумал повернуться, чтобы узнать - кто его побеспокоил. Наоборот. Чуть ли ни радостно он сказал:
– А! Пришел! Наконец-то! Давай, сразу начинай. Тумблеры G-7 и G-8 - на ноль. Напряжение выравнивай…
Я рефлекторно послушался уверенного руководящего голоса и что-то повернул на ближнем управляющем стенде.
– Ты что? Идиот?! - взревел мужчина и обернулся. Но гнев почти тут же сменился недоумением, когда он понял, что не знает меня.
Он зашарил руками по своему стенду, беспорядочно задевая сенсорные клавиши, наконец, нашел нужный переключатель и высветил вирт-экран идентификации с моей голограммой в углу. Прочитал текст под ней и судорожно замахал руками: "Сгинь, пропади!"
Я выскочил в коридор. Да, неприятная ситуация. Помешал человеку работать. Может, даже испортил ему опыт или что он там делал. Хотелось извиниться и загладить вину.
Не получилось.
Из-за двери буквально выскочил Постников. Тут же коротко рявкнула сирена, и поперек коридора самопроизвольно развернулся вирт-экран, высвечивая надпись на пурпурно-красном фоне: "Биологическая опасность первой степени".
Виктор Степанович выглядел нехорошо. Морщился, вчитываясь в слова, хотя там и читать-то было нечего.
Нет, не мог учитель растеряться - не таков он.
– Что происходит?
– Не знаю, Илья. Ты же видишь. Тревогу объявили. Биологическую. Первой степени.
– Это что значит?
– Герметизация на неопределенный срок - до устранения опасности.
– Что за опасность? - я упрямо задавал вопросы, всё еще не понимая, почему Виктор Степанович так побледнел.
– Не скажут… Пошли, - Постников потянул меня за рукав.
– Но куда? - я остался на месте.
– Эти молодые кретины не понимают, с чем им придется столкнуться. Секретность, видишь ли. А если еще их опыты удачны - то вообще не знаю, что будет, - Виктор Степанович чуть подумал. - Да, наверняка удачны. Иначе она б не вырвалась.
– Да кто она?! - компенсационный гель непонимания всё больше сгущался вокруг меня.
– Увидишь, - криво усмехнулся Постников. - Если доживешь, - и мрачно хохотнул.
Он целеустремленно и быстро двинулся куда-то к центру станции. Я поспешил за ним - остаться один на один с неизвестной опасностью мне не улыбалось.
– Мы куда?
– Самое опасное место - около боксов, - сказал мне Виктор Степанович, не оборачиваясь.
– А где это?
– Дойдем - увидишь.
– Это что - мы прямо туда идем?! Не понял…
– Ты много чего не понимаешь, Илья. Это временно.
Все коридоры биологической станции, когда мы проходили по ним, были пусты.
– Прячутся. Смешные, - прокомментировал Постников.
Я злился на учителя, на губернатора, на Пашку, подсунувшему мне машину времени, на неизвестную опасность, о которой мне даже не положено знать. На себя, в конце концов.
– Скоро еще?
Виктор Степанович с силой потянул на себя высокую металлическую дверь
– Ага, дошли. Ну, что, гостем будешь, - Постников приглашающее махнул, и я проскользнул вслед за ним.
Огромной высоты и ширины стеклянная стена, разделенная на ячейки узенькими синими полосками. Приглядевшись, я заметил, что каждая ячейка уходит вглубь, и внутри что-то находится. Сделав несколько шагов ближе к стене, я смог прочитать одну из маленьких табличек, прилепленных в нижнем углу ячеек: "Шандар. Поколение 5. Ген. мод. 14".
Я оглянулся на Постникова. Он с ненавистью смотрел на ячейки, перебегая глазами от одной к другой, наклонившись вперед и сжимая кулаки. Если бы мог, учитель бросился бы к стене и попытался разбить ее кулаками. Совершенно бессмысленное занятие - наверняка стоит мощная защита, а стеклопласт, к тому же, весьма прочный материал.
– Смотри, - сказал Постников, - верхняя ячейка пуста. Она действительно вырвалась из бокса.
На мой взгляд, ячейки не отличались одна от другой. И что там находится внутри каждой, я не понимал: какие-то желеобразные сгустки разных цветов и прозрачности.
– Здесь где-то были демонстрационные записи - сейчас ты всё поймешь, - Виктор Степанович включил вирт-экран, набрал команду и удовлетворенно-зло продолжил. - Сейчас-сейчас.
Изображение замигало, потом выправилось, и сквозь потрескивание я услышал глухой голос:
– Тридцать девятый год. Семнадцатое число ноль третьего месяца. Это на случай, если картинка будет барахлить. Серега, поверни камеру. Нормально. Это лес. Вернее, то, что от него осталось. Приблизь.
Я видел абсолютно голую песчаную поверхность без малейшего следа растительности. Камера слегка подрагивала - оператор не мог унять дрожь в руках.
– Как видно, пустыня распространяется вширь, - комментатор всё не мог успокоиться.
Да, прямо на глазах вдруг рухнула громадная демантоидовая липа. Упав, она несколько секунд подрожала и исчезла.
– Что же это, Серега, а?
Оператор молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
В вышедшем из дома подтянутом, переодевшемся в униформу мужчине с трудом узнавался бывший учитель. Он запер дверь, резко мотнул головой, приглашая идти за ним, и, не оборачиваясь, направился в сторону биостанции. Наверно, Постников всё же знал, что делал и куда меня вел.
К биостанции мы подошли не то, чтобы тайно, но с противоположной от главного входа стороны. На мой недоуменный взгляд Виктор Степанович ответил:
– Тут следят меньше. Служебный вход, всё-таки. Да и пройти легче, куда нам надо.
– Вам виднее, - обреченно выговорил я. Нежелание что-либо делать и беспричинная апатия навалились на меня. Только целеустремленность Постникова еще взбадривала. Но чувствовалось, что это ненадолго. Голос Виктора Степановича глухо бубнил, словно сквозь одеяло, все предметы выглядели слегка размытыми, а некоторые даже раздваивались. Веки разлеплялись с трудом. Вот остановлюсь, прислонюсь к стеночке, глаза закрою и спать…
Жесткий удар локтем в бок на секунду привел меня в чувство.
– Фильтры вставь, - учитель подал мне два мягких пористых шарика. - Ой, как мне это не нравится. Подожди здесь - я переговорю кое с кем.
Я остался один в длинном коридоре, в который непонятно как и когда попал, с фильтрами в носу и с полным непониманием происходящего. Заболела голова, и захотелось присесть. Я поискал на что, но коридор был пуст, даже стандартных мусоропоглотителей не стояло.
Вот же ученые! О простых людях совсем не думают. С другой стороны - здесь посторонних и не должно быть. Наверняка для своих в каждой комнате и стулья есть, и кресла, и лежанки какие-нибудь. Сейчас зайдем и попользуемся…
Толкнувшись в одну дверь, выходящую в коридор, потом в другую, я отыскал незапертую и ввалился туда с чувством уверенности в своих действиях. В лаборатории находился всего один человек. Он стоял спиной ко мне и не подумал повернуться, чтобы узнать - кто его побеспокоил. Наоборот. Чуть ли ни радостно он сказал:
– А! Пришел! Наконец-то! Давай, сразу начинай. Тумблеры G-7 и G-8 - на ноль. Напряжение выравнивай…
Я рефлекторно послушался уверенного руководящего голоса и что-то повернул на ближнем управляющем стенде.
– Ты что? Идиот?! - взревел мужчина и обернулся. Но гнев почти тут же сменился недоумением, когда он понял, что не знает меня.
Он зашарил руками по своему стенду, беспорядочно задевая сенсорные клавиши, наконец, нашел нужный переключатель и высветил вирт-экран идентификации с моей голограммой в углу. Прочитал текст под ней и судорожно замахал руками: "Сгинь, пропади!"
Я выскочил в коридор. Да, неприятная ситуация. Помешал человеку работать. Может, даже испортил ему опыт или что он там делал. Хотелось извиниться и загладить вину.
Не получилось.
Из-за двери буквально выскочил Постников. Тут же коротко рявкнула сирена, и поперек коридора самопроизвольно развернулся вирт-экран, высвечивая надпись на пурпурно-красном фоне: "Биологическая опасность первой степени".
Виктор Степанович выглядел нехорошо. Морщился, вчитываясь в слова, хотя там и читать-то было нечего.
Нет, не мог учитель растеряться - не таков он.
– Что происходит?
– Не знаю, Илья. Ты же видишь. Тревогу объявили. Биологическую. Первой степени.
– Это что значит?
– Герметизация на неопределенный срок - до устранения опасности.
– Что за опасность? - я упрямо задавал вопросы, всё еще не понимая, почему Виктор Степанович так побледнел.
– Не скажут… Пошли, - Постников потянул меня за рукав.
– Но куда? - я остался на месте.
– Эти молодые кретины не понимают, с чем им придется столкнуться. Секретность, видишь ли. А если еще их опыты удачны - то вообще не знаю, что будет, - Виктор Степанович чуть подумал. - Да, наверняка удачны. Иначе она б не вырвалась.
– Да кто она?! - компенсационный гель непонимания всё больше сгущался вокруг меня.
– Увидишь, - криво усмехнулся Постников. - Если доживешь, - и мрачно хохотнул.
Он целеустремленно и быстро двинулся куда-то к центру станции. Я поспешил за ним - остаться один на один с неизвестной опасностью мне не улыбалось.
– Мы куда?
– Самое опасное место - около боксов, - сказал мне Виктор Степанович, не оборачиваясь.
– А где это?
– Дойдем - увидишь.
– Это что - мы прямо туда идем?! Не понял…
– Ты много чего не понимаешь, Илья. Это временно.
Все коридоры биологической станции, когда мы проходили по ним, были пусты.
– Прячутся. Смешные, - прокомментировал Постников.
Я злился на учителя, на губернатора, на Пашку, подсунувшему мне машину времени, на неизвестную опасность, о которой мне даже не положено знать. На себя, в конце концов.
– Скоро еще?
Виктор Степанович с силой потянул на себя высокую металлическую дверь
– Ага, дошли. Ну, что, гостем будешь, - Постников приглашающее махнул, и я проскользнул вслед за ним.
Огромной высоты и ширины стеклянная стена, разделенная на ячейки узенькими синими полосками. Приглядевшись, я заметил, что каждая ячейка уходит вглубь, и внутри что-то находится. Сделав несколько шагов ближе к стене, я смог прочитать одну из маленьких табличек, прилепленных в нижнем углу ячеек: "Шандар. Поколение 5. Ген. мод. 14".
Я оглянулся на Постникова. Он с ненавистью смотрел на ячейки, перебегая глазами от одной к другой, наклонившись вперед и сжимая кулаки. Если бы мог, учитель бросился бы к стене и попытался разбить ее кулаками. Совершенно бессмысленное занятие - наверняка стоит мощная защита, а стеклопласт, к тому же, весьма прочный материал.
– Смотри, - сказал Постников, - верхняя ячейка пуста. Она действительно вырвалась из бокса.
На мой взгляд, ячейки не отличались одна от другой. И что там находится внутри каждой, я не понимал: какие-то желеобразные сгустки разных цветов и прозрачности.
– Здесь где-то были демонстрационные записи - сейчас ты всё поймешь, - Виктор Степанович включил вирт-экран, набрал команду и удовлетворенно-зло продолжил. - Сейчас-сейчас.
Изображение замигало, потом выправилось, и сквозь потрескивание я услышал глухой голос:
– Тридцать девятый год. Семнадцатое число ноль третьего месяца. Это на случай, если картинка будет барахлить. Серега, поверни камеру. Нормально. Это лес. Вернее, то, что от него осталось. Приблизь.
Я видел абсолютно голую песчаную поверхность без малейшего следа растительности. Камера слегка подрагивала - оператор не мог унять дрожь в руках.
– Как видно, пустыня распространяется вширь, - комментатор всё не мог успокоиться.
Да, прямо на глазах вдруг рухнула громадная демантоидовая липа. Упав, она несколько секунд подрожала и исчезла.
– Что же это, Серега, а?
Оператор молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74