Он был просто несущим насущный ответ.

Сквозь сплетение сплетен, сквозь стены и тень,
День за днем, каждый день, за ступенью ступень,
Карл всходил на престол не ценой преступлений,
Не ради богатства, дарящего лень.
И хотя Карл вне сцены был скромен как кроль,
В кулуарах его прозвали "Король",
Что с того, сто он не коронован,
Коль король рок-н-ролла - коронная роль.

Но жил скрытный, корыстный проныра Кастрат,
Музыкант не удавшийся, он во сто крат
Заколачивал больше, чем мастера,
Чему был разумеется рад.
Он служил тем, кто лжив, он следил тут и там,
Он ходил по пятам, он сидел по кустам,
Он жил стуком ритмичным и сколотил
Состояние на костях.

"Стратокастера" звуков услышав раскат,
К Карлу завистью черной проникся Кастрат
И под старость Кастрату втемяшилась страсть:
Он решил "Стратокастер" украсть.
Но чужими руками он жар загребал,
От чего и ломились его погреба.
Он решил нанять бьющих и грабящих,
Тех у кого только брага да брань на губах.

И Кастрат недолго бродил по дну,
Чтоб найти подонков и сказать им: "Ну !"
В тот же вечер окрыленного Карла
Поджидала у дома урла.
Его долго пинали ногами в живот,
И если он чудом остался живой,
То виной тому Бог, Карл поверил в него.
Вот такие дела.

А Кастрат "Стратокастер"-то спер неспрста,
Он пытался мелодии стричь как с куста.
Думал, дело пустяк, но он локти кусал,
Ведь душа у Кастрата пуста.
Сбившись с сил и сбесившись, он струны сменил,
Но гитара просто трунила над ним.
И запал вдруг пропал, он запил и, вспылив,
Он решил "Стратокастер" спалить.

И когда "Стратокастер" несли на костер,
Карл на костылях тащился в костел,
Его приняли там, усадили за стол,
Предложили постель.
И, уставший от мира принял новый устав,
Что заставил его стать тем, кем он стал.
И теперь тонких струн звенящая сталь
Уже пальцы не жалит, а жаль.

Все на нуль одним махом - теперь он монах,
Он махнул на все и всех послал на х...
Он не ходит теперь в полинявших штанах,
Пребывая в священных стенах.
Вот только хор поет мессы а-ля до-ля-фа-соль,
Сыпля в Карловы раны карло-варскую соль.
Карл чувствует боль,
Вот вся сказка о том, как стал карликом бывший король.

А я был странник в израненной странной стране,
Где продажное "да" и на нет сводят "нет",
Где на тысячу спящих один, что распят
И пятьсот, что плетутся вдоль стен.
Если ты не эстет в ожиданьи гонца,
Лей кастет из свинца и налей-ка винца,
И мы выпьем с тобою
За тех, кто прибит на кресте.


Я не знаю.

Я не знаю,
что я могу еще сказать,
что я могу еще отдать,
помимо песен,
которые пою,
я пою.
Хотя никто не дал мне прав,
но я уверен, что я прав -
одно из свойств, благодаря которым мне не быть в раю.
Но я пою,
хотя порой не вижу смысл,
ведь человеческая мысль
веками тычется о то, что так и до сих пор непобедимо.
И я, пожалуй, кандидат
на то, чтоб стать одним из тех солдат,
что гибнут на войне за свет, который так необходим.

Мне кажется,
жизнь моя будет недолгой,
но я постараюсь успеть.
И я не скажу,
что движим чувством долга,
но я попытаюсь допеть
свой монотонный звук,
и свой не слишком гладкий стих.
Мне не хотелось что б он стих,
по крайней мере до тех пор,
пока не стихну я.
И злоязыкий кто
мне будет долго помнить то,
что я не пел о небесах,
и что не верил в чудеса.
Но пусть
я не спел ни одной доброй песни,
я верил, что делал добро.
Я знал, что молчание - золото,
но я предпочел серебро,
затем чтоб петь.

Я знаю, конечно же кто-то осудит,
и многого мне не простит,
Но просто я видел немало изломанных судеб,
и боль их по капле постиг.
Но я не претендую
быть выразителем идей.
Я иногда любил людей
и просто пел для них
и вряд ли я смогу отдать им что-нибудь еще.





Глоток воздуха.
Он слишком долго был остриженным,
Но пришла пора растить волосы.
Он долго молчал, пока ему
Не приснился собственный голос.
Он знал то, что и все,
И не знал чего и никто.
Но при этом он чувствовал что-то не то.
Он был явно не лучшим из твоих сыновей,
Но не худшим на этой земле.
Он не мог без боли смотреть на свет,
Но от этого он не ослеп.
Он видел лишь то, что видел,
Но его резанул странный вывод,
Что во всем этом есть что-то не то.
Мама, ты вряд ли поймешь эту боль,
Ведь тебе не видать как внутри расходятся швы.
Твой мальчик -
он должен идти в этот бой.
Он не помнит имен
И не видит цвета знамен,
Но он знает на память звуки, которые могут
Помочь на какое-то время остаться живым.
Ты ему предрекала другую судьбу,
Все списав на молодость лет.
Ты стояла за счастье таскать на горбу
Прутья его позолоченной клетки.
Но ему было душно, и он
Просто понял что так жить нельзя.
Он ушел за глотком
воздуха.
И ты можешь увидеть как он идет,
По наклонной скользя.
Мама, прости, если что-то не так.
Твои чаянья стали отчаяньем, но ты не права.
У него все в порядке и только порой
Сердце колотит не в такт.
Он идет по этой земле
И почти не глядит себе под ноги,
И есть риск, что он не успеет заметить провал.
Но даже в случае этого ты не права, мама.
Мама, ты вряд ли поймешь эту боль,
Ведь тебе не видать,
Как внутри расходятся швы.
Твой мальчик,
Он должен идти в этот бой...

Куда течет твоя кровь ?
Я проснулся от холода в промозглый день
При отсутствии денег и наличьи идей,
Из которых самой главной была мысль: "Беги!"
И я вышел за порог и ноги понес,
И меня с тех пор беспокоит вопрос:
А собственно встал ли я тогда с той ноги ?
Куда теперь течет твоя кровь,
С тех пор как ты покинул свой кров ?
У тебя был талант отдачи тепла,
И если кого-то пробирал озноб,
То чаще всего это был дурак или сноб.
Но теперь знобит тебя самого,
И это довольно тревожный симптом,
И вся беда в том,
Что мало кто знает, что будет потом.
А ведь потом - суп с котом,
Который гулял сам по себе
В рамках кастрюли 1 2 3 4 5 6