ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И не понял, что за
цели он преследовал, формируя Свору. А по нашим сведениям в
ней состоит уже около сотни человек. Короче, я задумался. И
решил копнуть поглубже... - Мишка снова замолчал, снова кашлянул.
- Что же было потом? - не выдержал я.
- Что было потом? - переспросил МММ отрешенно, словно раздумывая
о чем-то другом; он повернулся ко мне: - Дай, пожалуйста,
сигарету.
- Ты же не куришь, - удивился я, но пачку "Родопи" ему подал.
Мишка прикурил, неумело затянулся, кашлянул, выпустил
дым в потолок.
- А потом, - сказал он, - потом мы внедрили в Свору Эдика
Смирнова...

Глава пятая
Шел первый час лекции по сопромату. Преподаватель Марк
Васильевич Гуздев, долговязый, с совершенно седыми патлами,
скороговоркой что-то объяснял о тензоре напряжений в осях
XYZ, торопясь закончить очередную "четвертинку". "Четвертинками"
он называл пятнадцать минут учебного времени, каждые
из которых венчал обстоятельно, со вкусом рассказанным анекдотом.
Анекдотов он знал множество, но по природной рассеянности
в них путался и часто повторялся.
Например, самым любимым у него был следующий анекдот:
"Как-то раз нерадивый, но хитроумный студент сдавал своему
преподавателю зачет по сопромату. Слушая его путаные объяснения,
преподаватель устало замечает: "Молодой человек, у
вас не голова, а пустыня.", На что студент ему немедленно:
"Но ведь в каждой пустыне есть оазис, однако не всякий верблюд
сумеет его найти."
Мы слышали этот анекдот раз, наверное, уже десять, но
всегда он пользовался неизменным успехом, а последняя ударная
фраза так вообще вошла в поговорки и цитировалась по поводу
и без особого повода студентами курса.
Сидя в расслабленной позе на заднем ряду правее Веньки
Скоблина, я демонстративно скучал, вместо тензоров вырисовывая
в общей тетради геометрические фигуры неправильной формы.
Но расслабленность моя была показной. Внутренне я держал
себя собранным и искоса, самым краем глаза наблюдал за Скоблиным.
Скоблин тоже скучал, вертел головой, разглядывал впереди
сидящих девочек: взгляд его пробегал сверху вниз, а потом
медленно, оценивающе - снизу вверх.
Я вспомнил, что говорил мне о нем Мишка всего два дня
назад....
- И так на тебе все сходится, - говорил он. - Ты был
в воскресенье в аэропорту, ты проходил первым свидетелем по делу
Смирнова, и теперь ты же имеешь уникальную возможность напрямую,
не вызывая подозрений, установить контакт с активистом
Своры. Везет тебе.
- Как утопленнику, - пробурчал на это я, сам удивляясь тому,
с какой быстротой впутываюсь в клубок странных для меня
дел и ситуаций.
- Понимаешь, - продолжал Мишка. - Я был сначала против того,
чтобы вводить тебя в игру, да и сейчас против, так что, если
ты откажешься, я не обижусь - буду, наоборот, только рад. Но
когда станешь принимать окончательное решение, учти: ты на
данный момент самая подходящая фигура для нашего нелегального
расследования. Другого такого нам долго придется искать,
а дело того не терпит.
- Интересный у тебя способ уговаривать друзей на безумства, - сказал
я. - Очень, знаешь, оригинальный, - но, заметив,
как резко и неузнаваемо изменилось вдруг Мишкино лицо, тут
же спохватился:
- Извини, неудачная шутка...
И я согласился. Не стану утверждать, что с большой охотой,
и интуитивно догадываясь уже, что добром это для меня
не кончится, но согласился. Вспомнилось, как вместе с Мишкой
мы охраняли тот дурацкий райисполком, не имея в обоймах ни
единого патрона, и как страшно нам было, когда все-таки началась
стрельба. Мы держались друг за друга; ближе, чем мы,
не было в то время людей на свете. И в память о тех страшных
днях я согласился.
Результат: сижу на лекции и внимательно наблюдаю за
своим сокурсником и будущим коллегой Венькой Скоблиным.
Помнится, только заслышав от Мишки его фамилию, я вскричал:
- Скоблин?! Не может быть!
- А что здесь такого удивительного? - заинтересовался
Мишка.
- Обыкновенный же парень.
- Пойми, Свора тем и сильна, что в ней состоят самые
обыкновенные люди.
Скоблин действительно всегда казался мне самым обыкновенным
парнем. Он в меру интересовался девочками, не избегал,
но и не злоупотреблял стандартным набором холостяцких
развлечений. Пути мои с ним до сей поры не пересекались, да
и вряд ли пересеклись бы в обозримом будущем: не нашлось как-то
ни общего интереса, ни общей компании. Правда, доходили
до меня через третьих лиц слухи, что Венька занимается "ком-мерцией",
или, по-просту говоря, перевозкой определенных товаров
из мест, где они стоят дешево, в места, где они стоят
дорого. Но в наши благословенные времена этим промышляет половина
студенчества, за счет чего количество личных автомобилей
от запорожцев до иномарок на стоянке перед институтской
общагой неуклонно увеличивается.
Легко вам представить поэтому, насколько сильным было
мое удивление, когда я узнал, чем он занимается в свободное
от учебы и коммерции время.
- Как он попал в Свору? - спросил немедленно я.
- Смирнов в свое время предположил, что это как-то связано
с его коммерческими делами, - ответил Мишка. - Где-то там
его ущемили, обокрали, обидели - не важно. Главное, что Свора
принимает "обиженных" без исключений, и если тебе удастся подкатить
к Скоблину под видом такого Обиженного - считай, дело
в шляпе, ты принят.
- Не слишком ли просто? - усомнился я.
- Просто для тебя, - уверенно сказал Мишка, - и совсем не
просто для кого-нибудь другого, со стороны. Именно поэтому,
Борис, ты нам и нужен.
Итак, Венька Скоблин оказался активистом Своры Герострата,
неформальной организации, в которую вступил когда-то со
специальным заданием Эдик Смирнов, и в которую теперь предстояло
вступить мне.
Я наблюдал за Венькой, а, наблюдая, выжидал, когда же
он оторвется от созерцания девичих талий и обратит внимание
на занятия рядом сидящих. И этот момент не замедлил наступить.
Причем, получилось так внезапно, что я его едва не
пропустил.
Вот только что Скоблин покачивал головой, презрительно
выпятил губу, разглядывая толстушку с параллельного "потока",
и вот уже его взгляд скользнул в сторону и задержался
на моей открытой всем ветрам и поветриям тетради. Я с запаздыванием
прямо над своими художествами в стиле Малевича
стал выводить большими печатными буквами: "НАДОЕЛО ВСЕ! ВСЕ
НАДОЕЛО!". Вывел и, подняв глаза, перехватил взгляд Скоблина.
Тот не смутился, а дружелюбно подмигнул мне.
- Скучаем? - понимающе шепнул он.
Я кивнул, радуясь своей маленькой победе.
- Невыносимо, - тоже шепотом добавил я к своему кивку. - Сам
не понимаю, как сюда залетел.
- И я, - хихикнул Венька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47