" — сказал Леонард. — «Я гений.»
Он произнес это весьма просто. Это была констатация факта.
«Понимаю. Но однажды гоннилда была изобретена. Леонард, много ли гениальности нужно кому-либо, чтобы изготовить вторую такую же?»
«Технология нарезки требует высокой точности; механизм курка, выпускающий пулю, должен быть тонко сбалансирован; ну и, разумеется, конец ствола должен быть весьма…»
Леонард увидал выражение лица и пожал плечами. "Он должен быть умным человеком. " — сказал он.
"Этот город полон умными людьми. " — сказал Патриций. «И гномами. Умниками и гномами, позвякивающими всякими штучками.»
«Я весьма сожалею.»
«Они никогда не думают.»
«Напротив.»
Лорд Ветинари наклонился и посмотрел на застекленную крышу.
«Они вытворяют такое, вроде открытия рыбного бара 'Три Убежавших Весельчака' на месте старого храма на улице Дагон. И все это в ночь зимнего солнцестояния, совпавшую с полнолунием.»
«Боюсь, но это ваши люди.»
«Я так никогда и не узнал, что случилось с мистером Хонгой.»
«Бедное создание.»
«А потом еще и волшебники. Звяк, звяк, звяк. Никогда не подумают дважды перед тем, как схватить нить строения и дернуть за нее.»
«Возмутительно.»
«А алхимики? Их идея исполнять гражданский долг, делая смеси из веществ, чтобы посмотреть, что же получится.»
«До меня доносятся взрывы, даже сюда.»
«А затем, разумеется, появляется кто-нибудь, смахивающий на вас…»
«Простите, я действительно ужасен.»
Лорд Ветинари вновь и вновь вертел в руках модель летающей машины.
"Вы мечтаете летать. " — сказал он.
"Да, да. Тогда люди смогут быть по-настоящему свободны.
В воздухе нет границ. Там не может быть больше войн, потому что небо бесконечно. Как счастливы мы могли бы быть, если бы смогли летать."
Ветинари крутил и так и сяк в своих руках модель.
"Да. " — сказал он. — «Могу присягнуться, что мы были бы счастливы.»
«Знаете, я испробовал часовой механизм.»
«Простите? Я задумался о чем-то постороннем.»
«Я подумал, что часовой механизм приведет в движение мою летающую машину, но не получилось.»
«Увы.»
«У пружины есть предел силы, не зависящий от того, насколько плотно вы ее закрутили.»
"Ах, да. А вы надеялись, что если скрутите пружину в одном направлении, то вся ее энергия будет раскручиваться в другом направлении. Но временами вам приходится скручивать пружину настолько плотно, насколько возможно. " сказал Ветинари. — «…и молиться, чтобы она не лопнула.»
Выражение его лица неожиданно изменилось.
"Бог мой! " — сказал он.
"О чем вы? " — спросил Леонард.
«Он… не колотил по стене. Я могу зайти слишком далеко.»
Осколок сел и выпустил облачко пара. Он испытывал голод — не по еде, а по вещам, о которых можно подумать. Как только температура понизилась, эффективность его мозга возросла, и даже слишком. Ему необходимо было что-то думать.
Он пересчитал количество кирпичей в стене, вначале по два, затем по десяткам, и в конце по шестнадцать. Числа возникали в его мозгу с ужасающей послушностью. Были открыты деление и умножение. Была изобретена алгебра, что доставило некоторое удовлетворение в течение минуты или двух. А потом он ощутил, что туман чисел рассеивается, поднял взгляд и увидел далекие сверкающие горы вычислений.
Тролли развивались в высоких, скалистых и прежде всего холодных местах. Их кремниевые мозги могли действовать при низких температурах. Но внизу на сырых равнинах внутреннее тепло замедляло их и делало троллей глупыми. Это не означало, что только глупые тролли спускались в город. Тролли, решившие спуститься в город, были часто весьма сообразительными — но они становились глупыми.
Осколок был слабоумным, даже по стандартам городских троллей. Но просто потому, что его мозг был оптимизирован для температур, редко встречающихся в Анк-Морпорке, даже во время самой холодной зимы…
Сейчас его мозг находился при температуре, близкой к идеальной для его функционирования. К несчастью эта температура была весьма близка к оптимальной точке смерти троллей.
Часть его мозга подала ему эту мысль. Существовала высокая вероятность спасения. Это означало, что он должен исчезнуть. Это означало, что он вновь станет глупым троллем, так же точно, как E=mc-2.
Тогда лучше вернуться в мир чисел, таких мнимых, что они не имели значения, а только переходную точку отсчета.
И он погрузился в холод, неумолимо приближаясь к смерти.
Ковырялка сразу вслед за Жвачкой добрался к воротам Гильдии Мясников. Большие красные двери распахнулись от удара — внутри сидел маленький Мясник, потирая нос.
«Куда он пошел?»
«Шюда.»
В главном зале Гильдии Магистр Мясников Герхардт Носок кружился на месте, пошатываясь из стороны в сторону. Причиной подобного поведения были сапоги Жвачки, упиравшиеся в его грудь. Гном вцепился в его жилет, как яхтсмен, летящий навстречу шторму, и размахивал своей алебардой перед лицом Носка.
«Вы отдадите мне его сейчас, или я заставлю вас съесть собственный нос!»
Толпа учеников пыталась вовремя убраться с пути.
«Но…»
«Не спорьте со мной! Я Дозорный! Я…»
«Но вы…»
«Вам дается последняя возможность, мистер Носок. Отдайте его мне немедленно!»
Носок закрыл от ужаса глаза.
«Но что вы хотите?»
Толпа ждала.
"Ах. " — сказал Жвачка. — «А-ха-ха-ха… Я не сказал?»
«Нет!»
«Я был уверен, что сказал, — поверьте.»
«Вы не сказали!»
"Ладно. Это ключ от склада свинины грядущего, как вы теперь понимаете. " Жвачка спрыгнул вниз.
«Но зачем?»
Алебарда вновь заколыхалась перед его носом.
"Я просто спросил. " — сухо сказал Носок, уже совсем отчаявшись.
"Там, внутри, замерзает до смерти Дозорный. " — сказал Жвачка.
* * *
Вокруг них собралась толпа, когда наконец открыли главную дверь. Зазвенели падающие льдинки, из склада хлынул поток переохлажденного воздуха.
Иней покрывал пол и ряды висящих туш, в их путешествии сквозь время. Иней покрывал глыбу льда, в которой проглядывались очертания Осколка, присевшего на корточки посреди пола.
Его вытащили на солнечный свет.
"Он может поморгать глазами? " — спросил Ковырялка.
"Ты меня слышишь? " — кричал Жвачка. — «Осколок!»
Осколок моргнул. Лед сползал с него под лучами солнца.
Он ощутил треск разламывающейся изумительной вселенной чисел. Подымающаяся температура сшибла его мысли как огнемет ласкает снежинку.
"Скажи что-нибудь. " — просил Жвачка.
"Эй, посмотрите сюда! " — сказал один из учеников. Внутренние стены склада были покрыты числами. Уравнения, сложные как нейронная сеть, были нацарапаны на инее.
В этой точке вычислений математик вместо пользования числами принялся за буквы, и даже букв самих по себе ему было недостаточно; скобки как клетки запирали выражения, которые для обычной математики были как город соотносится с картой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Он произнес это весьма просто. Это была констатация факта.
«Понимаю. Но однажды гоннилда была изобретена. Леонард, много ли гениальности нужно кому-либо, чтобы изготовить вторую такую же?»
«Технология нарезки требует высокой точности; механизм курка, выпускающий пулю, должен быть тонко сбалансирован; ну и, разумеется, конец ствола должен быть весьма…»
Леонард увидал выражение лица и пожал плечами. "Он должен быть умным человеком. " — сказал он.
"Этот город полон умными людьми. " — сказал Патриций. «И гномами. Умниками и гномами, позвякивающими всякими штучками.»
«Я весьма сожалею.»
«Они никогда не думают.»
«Напротив.»
Лорд Ветинари наклонился и посмотрел на застекленную крышу.
«Они вытворяют такое, вроде открытия рыбного бара 'Три Убежавших Весельчака' на месте старого храма на улице Дагон. И все это в ночь зимнего солнцестояния, совпавшую с полнолунием.»
«Боюсь, но это ваши люди.»
«Я так никогда и не узнал, что случилось с мистером Хонгой.»
«Бедное создание.»
«А потом еще и волшебники. Звяк, звяк, звяк. Никогда не подумают дважды перед тем, как схватить нить строения и дернуть за нее.»
«Возмутительно.»
«А алхимики? Их идея исполнять гражданский долг, делая смеси из веществ, чтобы посмотреть, что же получится.»
«До меня доносятся взрывы, даже сюда.»
«А затем, разумеется, появляется кто-нибудь, смахивающий на вас…»
«Простите, я действительно ужасен.»
Лорд Ветинари вновь и вновь вертел в руках модель летающей машины.
"Вы мечтаете летать. " — сказал он.
"Да, да. Тогда люди смогут быть по-настоящему свободны.
В воздухе нет границ. Там не может быть больше войн, потому что небо бесконечно. Как счастливы мы могли бы быть, если бы смогли летать."
Ветинари крутил и так и сяк в своих руках модель.
"Да. " — сказал он. — «Могу присягнуться, что мы были бы счастливы.»
«Знаете, я испробовал часовой механизм.»
«Простите? Я задумался о чем-то постороннем.»
«Я подумал, что часовой механизм приведет в движение мою летающую машину, но не получилось.»
«Увы.»
«У пружины есть предел силы, не зависящий от того, насколько плотно вы ее закрутили.»
"Ах, да. А вы надеялись, что если скрутите пружину в одном направлении, то вся ее энергия будет раскручиваться в другом направлении. Но временами вам приходится скручивать пружину настолько плотно, насколько возможно. " сказал Ветинари. — «…и молиться, чтобы она не лопнула.»
Выражение его лица неожиданно изменилось.
"Бог мой! " — сказал он.
"О чем вы? " — спросил Леонард.
«Он… не колотил по стене. Я могу зайти слишком далеко.»
Осколок сел и выпустил облачко пара. Он испытывал голод — не по еде, а по вещам, о которых можно подумать. Как только температура понизилась, эффективность его мозга возросла, и даже слишком. Ему необходимо было что-то думать.
Он пересчитал количество кирпичей в стене, вначале по два, затем по десяткам, и в конце по шестнадцать. Числа возникали в его мозгу с ужасающей послушностью. Были открыты деление и умножение. Была изобретена алгебра, что доставило некоторое удовлетворение в течение минуты или двух. А потом он ощутил, что туман чисел рассеивается, поднял взгляд и увидел далекие сверкающие горы вычислений.
Тролли развивались в высоких, скалистых и прежде всего холодных местах. Их кремниевые мозги могли действовать при низких температурах. Но внизу на сырых равнинах внутреннее тепло замедляло их и делало троллей глупыми. Это не означало, что только глупые тролли спускались в город. Тролли, решившие спуститься в город, были часто весьма сообразительными — но они становились глупыми.
Осколок был слабоумным, даже по стандартам городских троллей. Но просто потому, что его мозг был оптимизирован для температур, редко встречающихся в Анк-Морпорке, даже во время самой холодной зимы…
Сейчас его мозг находился при температуре, близкой к идеальной для его функционирования. К несчастью эта температура была весьма близка к оптимальной точке смерти троллей.
Часть его мозга подала ему эту мысль. Существовала высокая вероятность спасения. Это означало, что он должен исчезнуть. Это означало, что он вновь станет глупым троллем, так же точно, как E=mc-2.
Тогда лучше вернуться в мир чисел, таких мнимых, что они не имели значения, а только переходную точку отсчета.
И он погрузился в холод, неумолимо приближаясь к смерти.
Ковырялка сразу вслед за Жвачкой добрался к воротам Гильдии Мясников. Большие красные двери распахнулись от удара — внутри сидел маленький Мясник, потирая нос.
«Куда он пошел?»
«Шюда.»
В главном зале Гильдии Магистр Мясников Герхардт Носок кружился на месте, пошатываясь из стороны в сторону. Причиной подобного поведения были сапоги Жвачки, упиравшиеся в его грудь. Гном вцепился в его жилет, как яхтсмен, летящий навстречу шторму, и размахивал своей алебардой перед лицом Носка.
«Вы отдадите мне его сейчас, или я заставлю вас съесть собственный нос!»
Толпа учеников пыталась вовремя убраться с пути.
«Но…»
«Не спорьте со мной! Я Дозорный! Я…»
«Но вы…»
«Вам дается последняя возможность, мистер Носок. Отдайте его мне немедленно!»
Носок закрыл от ужаса глаза.
«Но что вы хотите?»
Толпа ждала.
"Ах. " — сказал Жвачка. — «А-ха-ха-ха… Я не сказал?»
«Нет!»
«Я был уверен, что сказал, — поверьте.»
«Вы не сказали!»
"Ладно. Это ключ от склада свинины грядущего, как вы теперь понимаете. " Жвачка спрыгнул вниз.
«Но зачем?»
Алебарда вновь заколыхалась перед его носом.
"Я просто спросил. " — сухо сказал Носок, уже совсем отчаявшись.
"Там, внутри, замерзает до смерти Дозорный. " — сказал Жвачка.
* * *
Вокруг них собралась толпа, когда наконец открыли главную дверь. Зазвенели падающие льдинки, из склада хлынул поток переохлажденного воздуха.
Иней покрывал пол и ряды висящих туш, в их путешествии сквозь время. Иней покрывал глыбу льда, в которой проглядывались очертания Осколка, присевшего на корточки посреди пола.
Его вытащили на солнечный свет.
"Он может поморгать глазами? " — спросил Ковырялка.
"Ты меня слышишь? " — кричал Жвачка. — «Осколок!»
Осколок моргнул. Лед сползал с него под лучами солнца.
Он ощутил треск разламывающейся изумительной вселенной чисел. Подымающаяся температура сшибла его мысли как огнемет ласкает снежинку.
"Скажи что-нибудь. " — просил Жвачка.
"Эй, посмотрите сюда! " — сказал один из учеников. Внутренние стены склада были покрыты числами. Уравнения, сложные как нейронная сеть, были нацарапаны на инее.
В этой точке вычислений математик вместо пользования числами принялся за буквы, и даже букв самих по себе ему было недостаточно; скобки как клетки запирали выражения, которые для обычной математики были как город соотносится с картой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85