Нагнитесь, нагнитесь, мистер Колин! Не надо показывать им наших голов: у этих разбойников глаза острые, - они за целую милю увидят даже шестипенсовую монету.
Колин понял справедливость замечания моряка и тотчас же еще больше нагнул голову. Случай этот ставил потерпевших крушение в положение и утомительное, и тревожное в одно и то же время. Любопытство вызвало в них желание наблюдать за движениями приближающихся лиц. В то же время это было необходимо, чтобы знать, когда, наконец, можно будет поднять головы над дюной, но при этом они рисковали поднять их именно в ту минуту, когда всадники смогут их видеть.
Положение было крайне опасным, но, к счастью, они избавились от грозившей им беды гораздо раньше, чем могли на это надеяться. Колин нашел средство выйти из затруднения.
- Ах! - объявил он. - Мне пришла в голову хорошая мысль. Я буду наблюдать за этими разбойниками и в то же время лишу их возможности видеть нас, ручаюсь вам в том.
- Каким образом? - спросили остальные.
Колин ничего не ответил им на это; он просунул свою трубку сквозь верхний гребень песка таким образом, что конец трубки выходил по ту сторону. Как только все приготовления были окончены, шотландец приложил глаз к стеклу и затем сообщил своим товарищам шепотом, что видит еще каких-то всадников.
- Я могу вам даже сказать, какие у них лица, - прошептал Колин. - Сказать правду - физиономии не из красивых. У одного лицо желтого цвета, а другой весь черный. Последний, должно быть, негр, потому что у него курчавые волосы; он сидит на верблюде, на таком же, как этот. Желтолицый человек сидит на лошади... у него довольно большая борода клином. Я думаю, что это араб. Это, должно быть, хозяин негра. Он делает такие жесты, точно отдает ему приказание. Ага! Они остановились и смотрят в нашу сторону.
- Спаси, Господи! - прошептал Билль. - Они увидели трубку.
- В этом нет ничего невозможного, - подтвердил Теренс, - стекло должно блестеть на солнце, и араб наверное заметил его.
- Не лучше ли будет убрать сейчас же трубку? - спросил Билль.
- Совершенно верно, - отвечал Колин, - но я думаю, что теперь уже слишком поздно: если они остановились потому, что внимание их привлекла трубка, - нам пришел конец.
- Все-таки отодвиньте ее потихоньку; если они не будут ее видеть, то могут и не дойти до нас.
Колин хотел последовать этому совету, когда, бросив последний взгляд, заметил, что путешественники направились вдоль берега, как будто не видели ничего, что могло бы их заставить свернуть с дороги.
К счастью для потерпевших кораблекрушение, не блеск стекла заставил остановиться араба и негра. Другой овражек, пролегавший через всю цепь дюн, гораздо более широкий, чем тот, в котором скрывались наши моряки, привлек внимание обоих всадников, и, судя по их жестам, Колин мог сказать, что они находились в затруднении - идти ли им в эту сторону или продолжать свой путь к берегу. Разговор их кончился. Желтый человек пустил лошадь в галоп, а черный последовал за ним.
Было видно по взглядам, которые они бросали во все стороны, что они что-то искали, по всей вероятности, верблюда.
- Ну, этак они долго будут ездить, - сказал Колин, как только увидел, что всадники скрылись за дюной, - иначе плохо бы нам было.
Оба всадника удалились, и берег опять сделался пустынным.
Хотя моряки не видели уже больше ни малейших следов живых существ, они считали необходимым подождать и не выходить из своего убежища. Причем время от времени они выглядывали из-за гребня дюны, чтобы удостовериться, что берег все еще продолжал оставаться безлюдным и, только уже окончательно успокоившись на этот счет, спрятались, и до самого заката никто не сделал ни шагу из тайника.
Верблюд не шелохнулся, впрочем, они приняли меры, чтобы он не мог уйти, крепко связав ему ноги. Под вечер животное подоили так же, как и утром, и, утолив голод и жажду молоком, моряки приготовились покинуть убежище, ужасно им наскучившее.
Приготовления их быстро были окончены. Им осталось только развязать верблюда и вывести его на дорогу, или, как говорил Гарри смеясь, снять с якоря корабль пустыни и начать путешествие.
Последние лучи солнца погасли за белыми гребнями дюн, когда они вышли из своего убежища и начали путешествие, продолжительность и исход которого были им неизвестны.
Посоветовавшись, они решили ехать на верблюде поочередно, но скоро должны были отказаться от этого удовольствия: качка слишком сильно давала себя знать. Мехари опять был свободен и предоставлен в распоряжение старого Билля, все время не выпускавшего из рук повода.
Глава 5
ПРЕРВАННЫЙ ТАНЕЦ
Бесплодные попытки молодых мичманов должны были заставить и старого моряка отказаться от удовольствия проехаться на верблюде, тем более, что он сам признавался, что никогда в своей жизни не садился в седло.
Но он вот уже целых пять дней бродил по зыбучему песку и, как моряк, не любивший много ходить, думал, что всякий другой способ передвижения будет лучше этого.
Ему не пришлось делать много усилий, чтобы взобраться на седло, так как хорошо дрессированный мехари становился на колени, когда желали на него сесть. Моряк только уселся в седле, как взошла такая ослепительная луна, что, казалось, она могла соперничать с дневным светилом. В ее призрачном свете старый морской волк, восседавший на верблюде, этом корабле пустыни, представлял собою довольно комическое зрелище.
Верблюд быстро побежал вперед. Некоторое время товарищи Билля еще могли следовать за ним, делая усилия, но скоро расстояние между ними заметно увеличилось, и моряку стало очевидно, что он должен укрощать пыл животного или будет скоро разлучен со следовавшими за ним пешком мичманами.
Но уменьшить скорость, с которой двигалось животное, было делом трудным, и Билль чувствовал себя положительно неспособным на это. Правда, он держал повод, но это давало ему мало власти над верблюдом.
- Остановите его, - крикнул он, как только мехари стал прибавлять шагу. Пусть меня повесят! Я принужден свистать всех наверх и убирать паруса. Вы можете смеяться, сколько хотите, молодые люди, но это совсем не обыкновенный корабль! Ах, черт возьми, мне с ним не справиться.
Пока моряк говорил, животное удвоило быстроту бега. В то же время оно издало странный крик, нечто вроде храпа, причиной которого, впрочем, был не всадник.
Верблюд был уже на целую сотню шагов впереди мичманов, а после крика он еще усилил свой бег, и через несколько минут ошеломленные молодые моряки потеряли из виду старого Билля.
Отдав себе отчет в своем положении. Билль стал думать о том, как бы изо всей силы уцепиться за седло. Он продолжал еще некоторое время звать и кричать; потом, видя, что это ни к чему не ведет, замолчал.
"Чем это кончится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Колин понял справедливость замечания моряка и тотчас же еще больше нагнул голову. Случай этот ставил потерпевших крушение в положение и утомительное, и тревожное в одно и то же время. Любопытство вызвало в них желание наблюдать за движениями приближающихся лиц. В то же время это было необходимо, чтобы знать, когда, наконец, можно будет поднять головы над дюной, но при этом они рисковали поднять их именно в ту минуту, когда всадники смогут их видеть.
Положение было крайне опасным, но, к счастью, они избавились от грозившей им беды гораздо раньше, чем могли на это надеяться. Колин нашел средство выйти из затруднения.
- Ах! - объявил он. - Мне пришла в голову хорошая мысль. Я буду наблюдать за этими разбойниками и в то же время лишу их возможности видеть нас, ручаюсь вам в том.
- Каким образом? - спросили остальные.
Колин ничего не ответил им на это; он просунул свою трубку сквозь верхний гребень песка таким образом, что конец трубки выходил по ту сторону. Как только все приготовления были окончены, шотландец приложил глаз к стеклу и затем сообщил своим товарищам шепотом, что видит еще каких-то всадников.
- Я могу вам даже сказать, какие у них лица, - прошептал Колин. - Сказать правду - физиономии не из красивых. У одного лицо желтого цвета, а другой весь черный. Последний, должно быть, негр, потому что у него курчавые волосы; он сидит на верблюде, на таком же, как этот. Желтолицый человек сидит на лошади... у него довольно большая борода клином. Я думаю, что это араб. Это, должно быть, хозяин негра. Он делает такие жесты, точно отдает ему приказание. Ага! Они остановились и смотрят в нашу сторону.
- Спаси, Господи! - прошептал Билль. - Они увидели трубку.
- В этом нет ничего невозможного, - подтвердил Теренс, - стекло должно блестеть на солнце, и араб наверное заметил его.
- Не лучше ли будет убрать сейчас же трубку? - спросил Билль.
- Совершенно верно, - отвечал Колин, - но я думаю, что теперь уже слишком поздно: если они остановились потому, что внимание их привлекла трубка, - нам пришел конец.
- Все-таки отодвиньте ее потихоньку; если они не будут ее видеть, то могут и не дойти до нас.
Колин хотел последовать этому совету, когда, бросив последний взгляд, заметил, что путешественники направились вдоль берега, как будто не видели ничего, что могло бы их заставить свернуть с дороги.
К счастью для потерпевших кораблекрушение, не блеск стекла заставил остановиться араба и негра. Другой овражек, пролегавший через всю цепь дюн, гораздо более широкий, чем тот, в котором скрывались наши моряки, привлек внимание обоих всадников, и, судя по их жестам, Колин мог сказать, что они находились в затруднении - идти ли им в эту сторону или продолжать свой путь к берегу. Разговор их кончился. Желтый человек пустил лошадь в галоп, а черный последовал за ним.
Было видно по взглядам, которые они бросали во все стороны, что они что-то искали, по всей вероятности, верблюда.
- Ну, этак они долго будут ездить, - сказал Колин, как только увидел, что всадники скрылись за дюной, - иначе плохо бы нам было.
Оба всадника удалились, и берег опять сделался пустынным.
Хотя моряки не видели уже больше ни малейших следов живых существ, они считали необходимым подождать и не выходить из своего убежища. Причем время от времени они выглядывали из-за гребня дюны, чтобы удостовериться, что берег все еще продолжал оставаться безлюдным и, только уже окончательно успокоившись на этот счет, спрятались, и до самого заката никто не сделал ни шагу из тайника.
Верблюд не шелохнулся, впрочем, они приняли меры, чтобы он не мог уйти, крепко связав ему ноги. Под вечер животное подоили так же, как и утром, и, утолив голод и жажду молоком, моряки приготовились покинуть убежище, ужасно им наскучившее.
Приготовления их быстро были окончены. Им осталось только развязать верблюда и вывести его на дорогу, или, как говорил Гарри смеясь, снять с якоря корабль пустыни и начать путешествие.
Последние лучи солнца погасли за белыми гребнями дюн, когда они вышли из своего убежища и начали путешествие, продолжительность и исход которого были им неизвестны.
Посоветовавшись, они решили ехать на верблюде поочередно, но скоро должны были отказаться от этого удовольствия: качка слишком сильно давала себя знать. Мехари опять был свободен и предоставлен в распоряжение старого Билля, все время не выпускавшего из рук повода.
Глава 5
ПРЕРВАННЫЙ ТАНЕЦ
Бесплодные попытки молодых мичманов должны были заставить и старого моряка отказаться от удовольствия проехаться на верблюде, тем более, что он сам признавался, что никогда в своей жизни не садился в седло.
Но он вот уже целых пять дней бродил по зыбучему песку и, как моряк, не любивший много ходить, думал, что всякий другой способ передвижения будет лучше этого.
Ему не пришлось делать много усилий, чтобы взобраться на седло, так как хорошо дрессированный мехари становился на колени, когда желали на него сесть. Моряк только уселся в седле, как взошла такая ослепительная луна, что, казалось, она могла соперничать с дневным светилом. В ее призрачном свете старый морской волк, восседавший на верблюде, этом корабле пустыни, представлял собою довольно комическое зрелище.
Верблюд быстро побежал вперед. Некоторое время товарищи Билля еще могли следовать за ним, делая усилия, но скоро расстояние между ними заметно увеличилось, и моряку стало очевидно, что он должен укрощать пыл животного или будет скоро разлучен со следовавшими за ним пешком мичманами.
Но уменьшить скорость, с которой двигалось животное, было делом трудным, и Билль чувствовал себя положительно неспособным на это. Правда, он держал повод, но это давало ему мало власти над верблюдом.
- Остановите его, - крикнул он, как только мехари стал прибавлять шагу. Пусть меня повесят! Я принужден свистать всех наверх и убирать паруса. Вы можете смеяться, сколько хотите, молодые люди, но это совсем не обыкновенный корабль! Ах, черт возьми, мне с ним не справиться.
Пока моряк говорил, животное удвоило быстроту бега. В то же время оно издало странный крик, нечто вроде храпа, причиной которого, впрочем, был не всадник.
Верблюд был уже на целую сотню шагов впереди мичманов, а после крика он еще усилил свой бег, и через несколько минут ошеломленные молодые моряки потеряли из виду старого Билля.
Отдав себе отчет в своем положении. Билль стал думать о том, как бы изо всей силы уцепиться за седло. Он продолжал еще некоторое время звать и кричать; потом, видя, что это ни к чему не ведет, замолчал.
"Чем это кончится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30