Я не имел намерения стрелять из своего пистолета: я бы растратил только напрасно свой порох. Мне просто хотелось видеть, что будет, и ради этого я последовал за своим спутником.
Я недолго ждал. Бен понял, что надо спешить, антилопы, спокойно пасшиеся до сих пор, вдруг подняли головы и, повернув свои нежные мордочки в нашу сторону, почуяли, по-видимому, что вблизи них находится враг.
Мой товарищ положил дуло своего мушкета на ветку, тщательно прицелился и спустил курок. В ту же минуту антилопы понеслись прочь и исчезли прежде, чем смолкло эхо выстрела. Бен был уверен, что попал в антилопу. Впрочем, охотники никогда не сознаются, что промахнулись, если верить их рассказам, то количество животных, раненных ими и убежавших от них, превзошло бы всякую разумную вероятность.
Дело в том, что у Бена была слишком мелкая дробь для такого крупного животного, как антилопа: он мог бы сто раз стрелять и попадать в цель, но убить антилопу ему не удалось.
XII
Бен страшно теперь сожалел, что не взял с собой пуль или, по крайней мере, несколько кусочков железа, а что касается дроби, то на нашем судне и не было более крупной. Когда мы отплывали, наше честолюбие не было таким сильным, чтобы мы могли мечтать об антилопах. Мы взяли с собой все необходимое для охоты на пернатых такой величины, какой они встречаются вблизи нашего Портсмута. Поэтому только птицы, и притом птицы небольшие, могли опасаться ловкости моего спутника. Бену не удалось бы убить и грифа, не стреляй он в него прямо в упор. Но к чему эти сожаления? Мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться за пулями, особенно по такой ужасной жаре. К тому же, нам пришлось бы снова проходить через элаисовый лес. Поэтому мы решили пойти в обход, лишь бы снова не проходить через него. Бен сказал, что мы обойдемся и без пуль, снова зарядил мушкет, и мы отправились на поиски дичи, более подходящей к нашему оружию.
Мы прошли еще немного, когда наше внимание привлекло очень странное дерево. Оно стояло особняком, хотя на некотором расстоянии от него находилось еще несколько таких же деревьев, но значительно ниже. То, что эти деревья принадлежат к одному виду, было несомненно, хотя некоторые отличия и существовали. Однако одинаковые листья и еще некоторые признаки указывали на то, что эти отличия - лишь следствие возраста. Маленькие деревья, следовательно, более молодые, доходили до полутора-двух метров высоты и имели около полуметра в окружности. Любопытнее всего было то, что вверху деревья были толще, чем у основания, точно кто-то нарочно вырвал их и посадил верхушками вниз. Ни веточки, ни сучка не росло на этих странных стволах. Лишь верхушки их венчались толстыми пучками длинных массивных листьев, прямых и жестких, которые походили скорее на клинки шпаги и тянулись во все направления, образуя шар. Если вам случалось когда-нибудь видеть алоэ, вы легко можете представить себе листву этого странного дерева. Оно похоже также на другое растение, известное под названием юкка; между ними так много общего, что впоследствии, когда я увидел юкку в Мексике и в Южной Америке, я был поражен и подумал, что эти растения принадлежат к одному семейству, хотя ботаники относят их к разным семействам.
С удивлением смотрели мы на странную листву этого дерева. Бен высказал предположение, что это пальма. Свое мнение он основывал на внешнем виде молодых деревьев, растущих кругом своего громадного предка. Отсутствие веток, круглый ствол, увенчанный пучком листьев, ввели в заблуждение не одного Бена. Всякий, кому никогда не приходилось изучать ботаники, делал такой же ошибочный вывод. Для матросов любое дерево, листья которого растут прямо из ствола и лучами расходятся во все стороны, как алоэ и юкка, представляет собой пальму.
Я был также не очень-то силен в ботанике и наверняка присоединился бы к мнению Бена, не знай совершенно случайно, что эти деревья не пальмы. У меня была одна книга, в которой описывались разные чудеса природы. Я очень любил ее, перечитывал раз десять или пятнадцать, и каждый раз с большим удовольствием. Среди чудес, описанных автором, упоминалось в высшей степени любопытное дерево, которое растет на Канарских островах и называется драконовым деревом Оротавы. По словам Гумбольдта, оно достигает двадцати метров в высоту и почти четырех метров в окружности. Если сделать надрез на этом дереве, из него начинает вытекать сок кроваво-красного цвета, который называется драконовой кровью. Такой сок дает не только драконовое дерево, но и некоторые другие, и несмотря на то, что они принадлежат к разным видам, они также называются драконовыми деревьями. Дерево Оротавы на протяжении шести метров совсем не имеет сучьев, затем оно разделяется на множество коренастых веток, которые отходят от ствола, как рожки канделябра. Каждая ветвь имеет на конце пучок жестких листьев, описанных мной выше. Из середины этих пучков поднимается стрелка цветов, вместо которых появляются впоследствии маленькие орешки.
Гумбольдт в своем рассказе упоминает, что драконовое дерево Оротавы росло на Канарских островах еще четыреста лет тому назад, когда испанцы появились там впервые, и с тех пор почти не выросло. Впоследствии я посетил Канарские острова и видел это чудо растительного мира, с которым после посещения Гумбольдта случилось неприятное происшествие - во время грозы в июне 1819 года половина кроны этого исполина была сорвана бурей. Однако дерево живет, и жители Оротавы, которые очень гордятся им, поместили на нем табличку с указанием года и числа события.
Вы до сих пор, конечно, не можете понять, что общего имеет драконовое дерево Оротавы с Беном Брасом и с деревьями, привлекающими наши взоры. Сейчас вы это поймете. В книге, где было описано это дерево, находилась гравюра, хотя и грубо, но настолько верно изображавшая его, что я сразу смог узнать, к какому семейству принадлежали деревья, увиденные нами.
Я сказал об этом Бену Брасу, который упорно продолжал называть это дерево пальмой. Он стал спорить со мной.
- Как, - горячился он, - ты можешь узнать это дерево, когда в первый раз видишь его?
Я рассказал ему тогда о книге и о гравюре, оставшейся у меня в памяти, но он по-прежнему мне не верил.
- Хочешь, я докажу тебе, что я прав? - сказал я. - Это совсем не трудно.
- Каким образом? - спросил Бен Брас.
- Если из этого дерева пойдет кровь, - ответил я, - то это - драконовое дерево.
- Если из дерева пойдет кровь? - воскликнул мой спутник. - Да ты сошел с ума, Вилли! Кто видел когда-нибудь, чтобы у деревьев была кровь?
- Я говорю о соке.
- А, чтоб тебя! Ну, конечно, у деревьев бывает сок, кроме тех, что умерли.
- Но не красный.
- Как! А ты думаешь, что сок этого дерева красный?
- Красный, как кровь, я уверен в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45