ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Александр Ромаданов (Алексрома). HTML
(роман о Сети, о жизни и жизни в Сети)
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
1. На самом краю Земли
На самом краю Земли, у кромки горизонта, там, где багровое
небо сходится с голубыми льдами, в заснеженных джунглях
Нью-Йорка родился мальчик по имени Листопад. Отец его был
большой и сильный, покрытый густой бурой шерстью орангутанг
Мики, а мать - простая русская женщина Маша. На всю оставшуюся
жизнь Листопад запомнил первый момент своего появления на свет:
вот он вцепился тоненькими морщинистыми от сырости материнской
утробы пальчиками в свалявшуюся шерсть отца, и над ним
склонилось светящееся теплым добрым сиянием лицо матери:
- Как ты себя чувствуешь, Листик? - протягивает она ему
душистый мякиш свежеразжеванного ржаного хлеба.
- Хорошо, мама, ты только не волнуйся, пожалуйста! -
улыбается ей в ответ Листопад.
Он рос в большом и шумном дворе среди множества друзей.
Самым его лучшим другом была девочка Стелла с огромными
голубыми глазами в пол-лица, длинными вьющимися волосами цвета
пробивающегося сквозь грозовую тучу солнца и хорошо развитой
грудью. Когда Листику было пять дней, Стелла подарила ему свою
любимую куклу Барби и научила, как за ней ухаживать. Долгими
зимними вечерами, в которые выход из небоскреба был завален
нападавшим во время пурги снегом и выйти во двор к друзьям было
нельзя, Листик часы напролет болтал о жизни со своей кукольной
подружкой, а когда приходило время укладываться спать, он
наполнял ванну горячей водой и напускал в нее пены, затем
раздевал Барби, отводил ее в ванную комнату, усаживал попой в
белые пенные сугробы и несколько часов кряду тер ей спину
мочалкой, сделанной из коры молодого дуба - так научила его
Стелла. Разговаривать с Барби при этом уже было невозможно: она
не переставала хихикать от удовольствия.
Первое жизненное потрясение настигло Листика именно в
такой момент: в один из вечеров в дверь ванной комнаты,
служившей к тому же и туалетом, стал дубасить пьяный папаша:
- Открывай, гаденыш, ссать хочу! - орал он звериным
криком.
- Не отпирай ему, я боюсь! - вцепилась ногтями в руку
Листика дрожащая Барби. - Видишь, по мне мурашки бегают...
Она стряхнула с предплечья маленькую зеленую мурашку.
Мурашка упала в пену и застряла в ней, беспомощно суча лапками
воздух.
- Пока я рядом, тебе нечего бояться! - ответил Листопад
голосом матерого мужчины, который он слышал однажды по радио.
Меж тем, папаша уже рубил дверь топором, и Листику
приходилось отгонять от Барби колючие щепки. Она была еле живой
от страха, но Листику было неведомо это чувство: его никто еще
никогда в жизни не обижал, и ему даже не могло прийти в голову,
что кто-то способен сделать что-то плохое ему или его друзьям.
- Опять ты с этой блядью! - ворвавшийся в ванную
свирепый отец схватил жилистой ладонью Барби за горло, в момент
откусил ей голову и выплюнул в унитаз.
Для бедного Листика это было так неожиданно, что в первый
момент он ничего не понял, и в нем не было никаких чувств -
была только объемная картинка перед глазами: обезображенная
Барби в розовой пене, плавающие в красной воде щепки и папаша
перед унитазом с высунутым членом.
Так Листопад впервые узнал, что в жизни кроме самой жизни
бывает еще и смерть. Вместе со Стеллой они разрыли слой
метрового снега во дворе под ледяной горкой, разбили ломами
искрящуюся льдинками землю и похоронили Барби в слое вечной
мерзлоты. Там же, на могиле своей верной подруги, Листик
поклялся отомстить отцу, когда вырастет.
Листопад был так безутешен в своем горе, что проплакал три
года. Когда к концу третьего года матери наконец-то удалось его
успокоить пустышкой, к нему подошел ненавистный отец. Вид у
него был уже не такой свирепый, а скорее жалкий: к этому
времени он успел сильно состариться. Он тяжело сел на табурет,
бережно развернул на колене промасленную тряпку, вынул из нее
что-то загадочно блестящее, протянул Листику и сказал
примирительно:
- Ты это, сынок, не серчай, вот тебе новая игрушка.
- А что это? - спросил Листик, завороженно глядя на
отливающую холодной синевой сталь. Он еще не знал, что это
такое и зачем оно нужно, но сразу почувствовал: это что-то
настоящее!
- Это Магнум, сынок, настоящая игрушка для настоящего
мужчины, - обрадованно потрепал папаша Листика по вихрастой
макушке, видя, что его подарок "попал в струю". - Ты уже
большой, скоро в школу пойдешь, там без этого никак нельзя.
Листопад протянул было руку за подарком, но вдруг услышал
страшный голос в своей голове: "ТЫ ДАЛ КЛЯТВУ!" - "Ну и что?
- нашелся, что ответить Листик. - Я дал клятву отомстить,
когда вырасту, а я еще не вырос!". С этой спасительной мыслью
он и принял ценный увесистый подарок от отца.
В следующий месяц Листик крепко подружился с отцом. Все
свободное от службы отца время (он служил начальником
нью-йоркской полиции нравов) они практиковались в стрельбе из
пистолета. Мама научила Листика заводить будильник на пять
часов вечера, и строго по звонку он вынимал из-под подушки
Магнум, не спеша и обстоятельно разбирал его на части,
тщательно смазывал каждую деталь ружейным маслом, а потом так
же не спеша собирал обратно. Папа сказал ему по секрету, что
именно эта игра называется детский конструктор, а не какие-то
там вонючие кубики. Кубики и правда нестерпимо воняли
пластмассой, а от смазанного пистолета сладко пахло чем-то
терпким и волнующим, как будто узнанным еще до рождения.
В шесть часов с минутами приходил с работы отец, аккуратно
и бережно вешал красивую черную форму с серебристыми петлицами
на вешалку, съедал тарелку борща, запивал свой ужин золотистым
виски из конфискованной у пиратов прямоугольной бутылки с
черной этикеткой и неторопливо выкуривал душистую толстую
сигару. Это все был как бы исполненный тайного смысла ритуал,
без которого нельзя было попасть на пустырь, где они палили
навскидку с двадцати шагов по самодельной фанерной мишени,
прибитой столярными гвоздиками к одиноко стоящему щиту с
выцветшей тарабарской надписью "Наша цель - коммунизм",
загадочного смысла которой не знал даже отец. Сначала у Листика
плохо шла стрельба, потому что пистолет был для него слишком
тяжел: он постоянно тянул руку вниз, как Листик его ни
упрашивал не делать этого: "Ну пистолетик, миленький, ну не
тяни мою руку, когда я целюсь, не выворачивай после выстрела -
я тебя так люблю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37