Но уже в сентябре вновь запели трубы войны. Приготовления к итальянскому походу закончились, и армия Людовика XII под командованием Джанджакомо Тривульцио двинулась через Пьемонт. Герцог Валентинуа находился в свите короля, и ему предстояло впервые вступить на родную землю в рядах армии завоевателей. Он простился с семнадцатилетней женой, назначив ее правительницей всех своих французских владений, и, на случай смерти в бою, оставил завещание, по которому Шарлотте предназначалось все движимое имущество герцога в Италии и во Франции. Последний поцелуй — и Чезаре Борджа снова вдел ногу в стремя. Вороной конь, звеня золотыми подковами, унес седока навстречу осадам и сражениям, стычкам и штурмам, почестям, лести и проклятиям. Отныне и до смерти все его дела и помыслы будут неразрывно связаны с войной.
Глава 11. ОТХОДНАЯ ТИРАНАМ
Теперь Лодовико Сфорца предстояло пожинать плоды собственной жестокости и лицемерия — в час горькой беды, надвинувшейся на Милан, от него разом отвернулись друзья и союзники. Соседи слишком хорошо помнили нрав герцога и его деяния, чтобы помогать Лодовико. А он, при всем своем уме, никак не мог предвидеть, что случайно приоткрывшаяся дверь в замке Амбуаз раскроит лоб Карлу VIII и тем самым сведет на нет хитроумный план низвержения Арагонской династии в Неаполе. Правда, нынешний французский король тоже собирался завоевать сицилийскую корону, но и относительно Милана у него имелись весьма определенные намерения, притом первоочередные.
Тщетно пытался «иль Моро» измыслить какую-нибудь новую комбинацию, заручиться чьей-нибудь военной помощью и отвести лавину, неудержимо катившуюся к его владениям. Уже никто не верил его слову и не искал его дружбы. Город за городом открывал ворота войскам французского короля, и падение Милана было вопросом немногих дней. О вооруженом сопротивлении не приходилось и думать, и единственное, что оставалось Сфорца, — попытаться спастись самому, уже без надежды сохранить престол.
Пока шло бескровное завоевание Миланского герцогства, Людовик со своей свитой находился в Лионе, но уже шестого октября все было кончено.
Французский король въехал в Милан, встреченный всеобщей радостью — жители смотрели на него как на освободителя, ибо Черный Лодовико отнюдь не пользовался народной любовью. Целая толпа французских и итальянских вельмож следовала за повелителем — горожане узнавали принца Савойского, герцогов Феррары, Монферра, Мантуи и других именитых особ. Был здесь и Чезаре Борджа — в отличие от прочих он ехал не за королем, а рядом с ним, и эта деталь не ускользнула от внимания зрителей.
А папа в Риме понял, что наконец настал его час. В середине сентября в Венецию прибыл кардинал Джованни (Хуан) Борджа и изложил Совету десяти условия, на которых святой отец согласен присоединиться к франко-венецианскому блоку. Опираясь на политическую и военную поддержку французского короля, Александр задумал грандиозное предприятие. Речь шла о том, чтобы вновь подчинить власти святейшего престола почти всю центральную часть страны — Романью. Это означало войну с полдюжиной крупных независимых городов.
С формальной точки зрения Ватикан являлся сюзереном ленов Романьи — правители городов должны были платить папе ежегодную дань. Но в действительности все давно уже обстояло иначе. Предшественники Александра VI щедрой рукой раздавали церковные земли своей родне, а новоявленные владыки сохраняли определенную лояльность святейшему престолу лишь до тех пор, пока его занимал благодетель, увенчанный тройной тиарой. Затем папа умирал, и очередной кардинал, обычно также обремененный многочисленным и алчным семейством, занимал место покойного. Феодалы, получившие богатство и власть от прежнего архипастыря, всеми правдами и неправдами держались за свои владения, и вернуть церкви лены, принадлежавшие ей каких-нибудь пять-десять лет назад, оказывалось очень нелегким делом. В результате церковные земли таяли, как снег на весеннем ветру. Ни о каких выплатах не было и речи — родственники почивших пап чувствовали себя не вассалами церкви, а самодержцами. Они основывали династии и правили своими городами и областями с помощью насилия и разбоя, иногда нападая друг на друга, иногда — объединяясь перед лицом общего врага. Вся Центральная Италия изнемогала под гнетом их жадности и междоусобиц, но никто из пап не обладал ни достаточными военными возможностями, ни умом, нужным для восстановления единства Романьи. Никто — пока не пришли Борджа.
Конечно, не стоит идеализировать Александра VI — его усилия по созданию мощного церковного государства не были бескорыстными. И все же он лишь собирал то, что разбросали предшественники. Обратим внимание на еще одну немаловажную черту его деятельности: обеспечивая будущее собственных детей, он старался добывать им земли и короны «на стороне», за пределами папской области. В самом деле — Джованни стал испанским герцогом, Чезаре — французским, а Жофре — неаполитанским принцем. Можно объяснять деятельность Александра VI какими угодно эгоистическими побуждениями, но нельзя не признать, что его политика была куда более дальновидной, разумной и выгодной для церкви, чем беспорядочное хищничество Сикста IV или бесславное себялюбие Иннокентия VIII.
В октябре консистория опубликовала папскую буллу, составленную в весьма резких тонах. Из нее следовало, что святой отец данной ему властью наместника Христова лишает всех прав тиранов Римини, Пезаро, Имолы, Форли, Камерино, Урбино и Фаэнцы, как не выполняющих своих вассальных обязанностей по отношению к святейшему престолу и, более того, не раз поднимавших оружие против церкви.
Перечисленные города с прилегающими к ним землями объявлялись отныне ленными владениями Ватикана.
Эта булла, естественно, повергла мелких тиранов Центральной Италии в смятение и ярость. Сам по себе папский гнев значил для них не очень много, но все знали, что герцог Валентино — Чезаре Борджа — спешно собирает войска, и авторитет апостольского престола будет надежно подкреплен силой меча. На Чезаре уже тогда многие смотрели со страхом, как на молодого волка, однако было бы глубокой ошибкой представлять его противников стадом беззащитных овечек. Пожалуй, единственной чертой, допускающей такую аналогию, явилась бестолковая сумятица в их последующих действиях.
Джованни Сфорца, тиран Пезаро, люто ненавидевший Борджа за тяжкую обиду и в то же время боявшийся их, как огня, поспешил в Венецию в надежде соблазнить Совет десяти щедрыми посулами и расколоть вражеский союз. Постепенно повышая ставку, он в конце концов даже предложил венецианцам навечно присоединить к республике всю область Пезаро, оставив для себя лишь роль наместника — лишь бы не попасть в руки Борджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85