— Саша Лоскутков вас просит, Сергей Петрович. Что-то очень срочное!
Плещеев буквально вырвал трубку у нее из рук:
— Лоскутков! Вы в Александровской?! Что там у вас?!
— Полный разгром, Сергей Петрович. Кто-то здесь побывал до нас. Сейчас как раз приехала следственная бригада. Судмедэксперт считает, что смерть наступила между двенадцатью и двумя ночи. Так что вот, — голос его звучал растерянно, такое с Лоскутковым случилось впервые, — нас опередили. Кто-то с ними успел посчитаться.
— Где трупы? — коротко спросил Плещеев.
— Четверых увезли в морг, а троих в больницу.
— Хорошо, возвращайтесь. Но раз уж вы там, осмотрите все как полагается. Если смежники будут препятствовать, звони.
Он повесил трубку.
— Ничего себе. Ну и дела!
— Ну и что вы думаете? — спросил Дубинин. — У меня, например, есть гипотеза. Я бы даже без ложной скромности сказал — теория.
— Подождем, что покажут оставшиеся в живых…
Дубинин хмыкнул и хотел было что-то сказать, но его прервала все та же Аллочка.
— Сергей Петрович, — сказала она, — я дозвонилась до больницы, Бугаев скончался, не приходя в сознание. И еще один тоже умер. Они даже не знают, кто он. При нем не было никаких документов.
— Так. — Плещеев снял очки и протер их. — Ну а третий?
— А третий… Молодой совсем парень, он не может давать показания и очень не скоро сможет. У него там что-то очень важное задето, я только забыла, как оно называется.
Аллочка беспомощно замолчала.
— Хорошо, идите, — махнул рукой Плещеев.
— Вы могли не звонить в больницу. Лично я в исходе не сомневался, — торжественно сказал Дубинин. — Этот человек не оставляет свидетелей. И если парень будет жить — молодой, говорите? — значит, он его просто пожалел. Если он способен жалеть. В любом случае он сделал это сознательно.
— Да кто «он»? — воскликнул Плещеев, у которого уже гудела голова. — О ком вы?
— Как о ком? — притворно изумился Дубинин. — А вы еще не догадались? Ведь так расправиться с бугаевской группировкой мог только один человек. Согласны?
Плещеев задумался. Он понимал, куда клонит старый криминалист. Что ж, правдоподобно. И в то же время парадоксально. Снова на его пути встает этот человек. Киллер-легенда.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетела Пиновская.
— Я уверена, — с порога воскликнула она, — это Скунс!

Часть первая
Спите, жители Багдада…
Казалось, мир распахнул перед ним золотые ворота радужных, но вполне реальных надежд. Вадим закончил наконец институт — это в двадцать четыре-то года, после двух академок. Диплом за вполне умеренную мзду написал однокашник-очкарик, который одного раза и подтянуться-то не мог, зато отлично разбирался в камушках, как Вадим презрительно называл геологические премудрости.
Вадим защитил диплом, написанный очкариком, не испытывая ни малейшей неловкости — напротив, приятно грело сознание того, что помог такому вот заморышу-слабаку. Зато теперь можно было потрясти корочками перед носом родителей. И — в спорт! С тех пор как Вадим стал подающим надежды, он понял, что теннис даст ему то, чего не дадут никакие камушки в мире, — замелькали за окнами бесчисленных автобусов сначала российские города, затем европейские столицы. Отели становились все лучше, а банкеты дороже. Тишина и прелесть отцовской профессорской квартиры уже не казались такими манящими. Было кое-что попритягательней. И шведский стол в пятизвездочном отеле привлекал больше скромного завтрака на фоне резного дубового буфета.
А потом случилось то, чего Вадим ждал, — его рекомендовали на Кубок Кремля. Действительно, в тот сезон ему казалось, что, выходя на корт, он не стоит на земле, а летит по воздуху, все удавалось легко и красиво, и комментаторы называли его самым техничным игроком, отмечая его интеллигентную игру.
— Не знаю, что может быть интеллигентного в спорте? — пожав плечами, откомментировала это мама.
— Но ведь бывают же головорезы от науки, — усмехнулся отец.
Но даже и им льстило, что сын стал знаменитостью. Его узнавали на улицах, несколько раз фанаты обступали его со всех сторон, протягивая клочки бумаги для автографов.
Теннис, теннис…
Он завладел всем воображением. И даже произнося слова «гейм», «сет», «аут», Вадим чувствовал, как его охватывает лихорадочная дрожь. Счастье было уже в руках, еще миг — и у него будет все. Все, чего он пожелает.
И было очень похоже на то, что так оно и случится. У Воронова большое будущее, говорили спортивные комментаторы. Ворон далеко пойдет, считали товарищи по клубу.
Ворон… Так его звали чуть не с детского сада. И он действительно был похож на черную сильную птицу — высокий, широкоплечий, с темными, почти черными волосами, падавшими на высокий лоб, с темными большими глазами и длинным, но тонко очерченным носом. Чем-то он напоминал Д’Артаньяна… Раньше напоминал…
Из-за угла на большой скорости вынырнула белая «ауди». Вадим едва успел вывернуться из-под ее колес. Все было как тогда. Только была не «ауди», а простая «девятка», и тогда, год назад, за рулем был ОН, а ей не удалось увернуться.
После одной из тренировок, когда кажется, что не существует на свете ничего, кроме сетки и летящего на тебя маленького белого мяча, и когда все кругом начинает плыть перед глазами, они с Гришкой Проценко, с которым в тот день Вадим играл в паре, решили немного оттянуться в пивном баре на Владимирской. Вадим не пил давно — берег форму, хотя прекрасно знал, что другие нарушают сухой закон только так, и это вроде даже и не сказывается на результатах. Пока — говорил тренер Ник-Саныч.
И вот теперь, глотнув пару кружек «Праздроя», он вдруг почувствовал, что голова затуманилась больше, чем он рассчитывал. Но не бросать же машину у пивбара, авось как-нибудь… Чтобы немного проветриться, Вадим проводил приятеля до метро, затем вернулся» завел мотор. Хмеля в голове почти не осталось, разве что легкая неуверенность… Да и она почти сразу прошла.
И все-таки он решил миновать Невский, где гаишники чуть ли не на каждом углу, и поехал по Загородному, чтобы потом свернуть на Гороховую, проехать улочками до Галерной и оттуда выскочить на Васильевский через мост Лейтенанта Шмидта, или как его там теперь… Машина ехала неровно, фонари отражались в мокром асфальте улиц, один раз машину слегка занесло. Вадим сам удивился, отчего это он так неуверенно ведет — неужели «Праздрой» все еще дает о себе знать…
Внезапно его подбросило чуть не к потолку. Чертовщина! Опять угодил в яму у трамвайной колеи. Вадим нажал на газ, «девятка» рванулась вперед, и только теперь через залитое дождем лобовое стекло, которое лишь на короткий миг очищали работавшие щетки, Вадим увидел, что впереди мелькнул темный силуэт. Спортивная реакция сработала — в ту же секунду Вадим с силой ударил по тормозам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122