Вот ей сделали предложение.
Родители Лидии также поначалу отнеслись к Грише с недоверием, но были побеждены очень быстро — он явно делал для их дочери больше, чем могли они сами. И хотя поначалу мать сомневалась, не он ли и посадил их дочь на иглу, Гриша оказался таким простым и открытым, что было невозможно подозревать в нем какой-то хитрости или коварства.
Сам же Григорий уже через несколько дней после такого судьбоносного, как говорил последний Генсек, разговора уже полностью свыкся со своей ролью, и, если бы ему сказали, что Лидия на самом деле еще не дала окончательного ответа, он бы очень удивился. Сам он считал себя уже без пяти минут мужем Лидии Паршиной. Теперь он мог с полным основанием (по крайней мере, для самого себя) разговаривать с психотерапевтами, ходить в институт, добиваясь того, чтобы Лидии предоставили академический отпуск, а иногда заходил к ней домой и пил чай с ее родителями, повесив знаменитый зеленый пиджак на спинку стула.
И когда Лидию наконец выписали, на улице ее ждал Гриша, в руках у которого был огромный букет красных роз. Лидия помахала рукой девчонкам, которые высовывались из окна, рискуя вывалиться наружу, и церемонно взяла Гришу под руку, что вызвало у смотревших из окна очередной приступ хохота.
Они вышли на улицу и сели в пойманную Гришей тачку — на заднее сиденье, где счастливый будущий муж осторожно обнял Лидию за плечи.
— Ну чего? — спросил он. — Идем завтра а загс?
— Прямо завтра? — переспросила Лидия.
— А чего тянуть?
* * *
Впоследствии Кристине казалось, что с той фотографии в газете и началась снова темная полоса в ее жизни, хотя справедливости ради надо признаться, что прошло еще несколько дней, прежде чем Кристина заметила, что у бабушки как будто повышенная температура. Она достала градусник и, когда через несколько минут посмотрела на него, не поверила своим глазам. Блестящий ртутный столбик перешел отметку 39. На следующий день, хотя утром температура была, напротив, сильно пониженной, Кристина вызвала врача.
Знакомая участковая докторша пришла уже под конец рабочего дня. Вынула фонендоскоп, послушала, посмотрела и села выписывать лекарства.
— Пневмония, — коротко сказала она. — Воспаление легких.
— Воспаление легких? — сначала даже не поверила Кристина. — Но отчего? Где же она могла простудиться?
— Это не простуда, — сказала докторша. — Она же лежит, воздух в легких застаивается, и это приводит к пневмонии.
— Но она же не может двигаться! — воскликнула Кристина. — Что же делать?
— Старайтесь сажать ее, переворачивайте с одного бока на другой. Но… — Она замолчала. — У лежачих это может быть серьезно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вот рецепты, — вместо ответа сказала докторша и ушла.
Физкультурный фонд
Звонок к Валентину Эдуардовичу дался Вадиму с трудом, а на встречу с ним идти и вовсе не хотелось. Вадим ожидал, что раз фонд, то для начала придется вносить деньги в какой-нибудь уставный капитал, но оказалось, все наоборот: как члену совета директоров Эдуардыч положил ему триста баксов в месяц, еще пару сотен накинул как главе рекламного отдела. Новый босс (теперь уже его, а не Лерин) успокоил: непосредственно рекламой найдется кому заняться, а Вадим будет получать пити-мити за то, что в качестве именитого спортсмена станет раз-другой в неделю появляться там, где возникнет надобность, и создавать имидж фонда. Снимется еще в паре клипов, конечно за отдельную плату. Еще последовал туманный намек на какие-то премиальные к концу года.
Выглядело это несколько сомнительно и сильно отдавало бесплатным сыром в мышеловке. Но Вадим согласился.
Когда он вернулся домой, Валерия была уже в курсе. Она расцеловала его на пороге и заявила, что пора подумать о собственном жилье.
Это, разумеется, будет не квартира, а дом, особняк с подстриженным газоном, причем в экологически чистом и престижном месте. Ольгино на заливе, где из-за дамбы летом цветет вода, равно как и Всеволожск, Валерия отвергла, Павловск был слишком далек, а Колпино непрестижно. «Пушкин, — в конце концов решила она. — Будем строиться в Пушкине».
Кто-то из друзей Валерии порекомендовал толкового архитектора, который представил Вороновым на рассмотрение несколько эскизов. Одноэтажные дома Валерия сразу отмела, деревянные тоже. Дом должен быть двухэтажным, кирпичным, со всеми удобствами.
— А хозблок? Гараж? — спросил архитектор.
— Само собой, — пожала плечами Валерия. — Об этом я даже не говорю.
Архитектор убеждал Валерию во всем положиться на него и на строительную компанию, где он работал. Однако цена дома, построенного под ключ, испугала даже Валерию. Пятьдесят-семьдесят тысяч баксов показались бы ей ценой вполне разумной, если бы это говорил человек, знающий рынок, но не практик-строитель. В устах же архитектора такой большой разброс ее удивил и насторожил: значит, завлекает просто. По смете окажется все сто пятьдесят.
— Поймите, — говорил архитектор, — зато вам не придется вникать в мелочевку, что-то доставать, обзванивать конторы, искать материалы, рабочих. Мы всем вас обеспечим сами.
«Приворовывать будете, увязнешь в недоделках…» — думала Валерия, а вслух сказала:
— Но ведь не под ключ все обойдется в два раза дешевле!
— Ну почему же в два…
— Я уже все просчитала. — Валерия вынула из сумочки изящную записную книжку. — Ну вот брус, например, у вас почем?
— Но я не помню точных цифр. У нас имеются официальные расценки…
— Загляните в них, пожалуйста, — настойчиво попросила Валерия.
Архитектор повиновался. Он некоторое время перелистывал страницы пухлой папки, пока не нашел того, что требовала клиентка.
— Восемьсот тысяч, — сказал он. — А если дубовый…
— Отлично, — прервала его Валерия, — Я без труда найду за триста. И еще один вопрос: сколько идет на зарплату?
— У нас очень квалифицированные кадры, — все еще пытался защитить свою фирму архитектор. — Штукатуры, например, просто виртуозы. Он вам сделает такую стену — под отвес. Идеально ровную.
— И сколько они получают?
— Ну, где-то тысяч до шестисот. Это зависит от выработки.
— Около трехсот долларов в месяц? — уточнила Валерия. — И это каждый. Извините, я позвоню в Днепродзержинск, оттуда приедут люди работать за тридцать долларов.
— Ну что ты решила? — спросил Вадим, который едва прислушивался.
— Как что? — недоуменно сказала Валерия. — Пошли отсюда. — И, повернувшись к архитектору, резюмировала: — Нас интересует только проект.
С этого дня Валерия развила бурную деятельность, практически оттеснив Вадима от всего, что касалось строительства. Он, по правде говоря, был этому рад и не сопротивлялся. Его все больше и больше беспокоили боли в правом плече, и теперь ему всякий раз на тренировках, особенно в самом начале, приходилось превозмогать боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Родители Лидии также поначалу отнеслись к Грише с недоверием, но были побеждены очень быстро — он явно делал для их дочери больше, чем могли они сами. И хотя поначалу мать сомневалась, не он ли и посадил их дочь на иглу, Гриша оказался таким простым и открытым, что было невозможно подозревать в нем какой-то хитрости или коварства.
Сам же Григорий уже через несколько дней после такого судьбоносного, как говорил последний Генсек, разговора уже полностью свыкся со своей ролью, и, если бы ему сказали, что Лидия на самом деле еще не дала окончательного ответа, он бы очень удивился. Сам он считал себя уже без пяти минут мужем Лидии Паршиной. Теперь он мог с полным основанием (по крайней мере, для самого себя) разговаривать с психотерапевтами, ходить в институт, добиваясь того, чтобы Лидии предоставили академический отпуск, а иногда заходил к ней домой и пил чай с ее родителями, повесив знаменитый зеленый пиджак на спинку стула.
И когда Лидию наконец выписали, на улице ее ждал Гриша, в руках у которого был огромный букет красных роз. Лидия помахала рукой девчонкам, которые высовывались из окна, рискуя вывалиться наружу, и церемонно взяла Гришу под руку, что вызвало у смотревших из окна очередной приступ хохота.
Они вышли на улицу и сели в пойманную Гришей тачку — на заднее сиденье, где счастливый будущий муж осторожно обнял Лидию за плечи.
— Ну чего? — спросил он. — Идем завтра а загс?
— Прямо завтра? — переспросила Лидия.
— А чего тянуть?
* * *
Впоследствии Кристине казалось, что с той фотографии в газете и началась снова темная полоса в ее жизни, хотя справедливости ради надо признаться, что прошло еще несколько дней, прежде чем Кристина заметила, что у бабушки как будто повышенная температура. Она достала градусник и, когда через несколько минут посмотрела на него, не поверила своим глазам. Блестящий ртутный столбик перешел отметку 39. На следующий день, хотя утром температура была, напротив, сильно пониженной, Кристина вызвала врача.
Знакомая участковая докторша пришла уже под конец рабочего дня. Вынула фонендоскоп, послушала, посмотрела и села выписывать лекарства.
— Пневмония, — коротко сказала она. — Воспаление легких.
— Воспаление легких? — сначала даже не поверила Кристина. — Но отчего? Где же она могла простудиться?
— Это не простуда, — сказала докторша. — Она же лежит, воздух в легких застаивается, и это приводит к пневмонии.
— Но она же не может двигаться! — воскликнула Кристина. — Что же делать?
— Старайтесь сажать ее, переворачивайте с одного бока на другой. Но… — Она замолчала. — У лежачих это может быть серьезно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вот рецепты, — вместо ответа сказала докторша и ушла.
Физкультурный фонд
Звонок к Валентину Эдуардовичу дался Вадиму с трудом, а на встречу с ним идти и вовсе не хотелось. Вадим ожидал, что раз фонд, то для начала придется вносить деньги в какой-нибудь уставный капитал, но оказалось, все наоборот: как члену совета директоров Эдуардыч положил ему триста баксов в месяц, еще пару сотен накинул как главе рекламного отдела. Новый босс (теперь уже его, а не Лерин) успокоил: непосредственно рекламой найдется кому заняться, а Вадим будет получать пити-мити за то, что в качестве именитого спортсмена станет раз-другой в неделю появляться там, где возникнет надобность, и создавать имидж фонда. Снимется еще в паре клипов, конечно за отдельную плату. Еще последовал туманный намек на какие-то премиальные к концу года.
Выглядело это несколько сомнительно и сильно отдавало бесплатным сыром в мышеловке. Но Вадим согласился.
Когда он вернулся домой, Валерия была уже в курсе. Она расцеловала его на пороге и заявила, что пора подумать о собственном жилье.
Это, разумеется, будет не квартира, а дом, особняк с подстриженным газоном, причем в экологически чистом и престижном месте. Ольгино на заливе, где из-за дамбы летом цветет вода, равно как и Всеволожск, Валерия отвергла, Павловск был слишком далек, а Колпино непрестижно. «Пушкин, — в конце концов решила она. — Будем строиться в Пушкине».
Кто-то из друзей Валерии порекомендовал толкового архитектора, который представил Вороновым на рассмотрение несколько эскизов. Одноэтажные дома Валерия сразу отмела, деревянные тоже. Дом должен быть двухэтажным, кирпичным, со всеми удобствами.
— А хозблок? Гараж? — спросил архитектор.
— Само собой, — пожала плечами Валерия. — Об этом я даже не говорю.
Архитектор убеждал Валерию во всем положиться на него и на строительную компанию, где он работал. Однако цена дома, построенного под ключ, испугала даже Валерию. Пятьдесят-семьдесят тысяч баксов показались бы ей ценой вполне разумной, если бы это говорил человек, знающий рынок, но не практик-строитель. В устах же архитектора такой большой разброс ее удивил и насторожил: значит, завлекает просто. По смете окажется все сто пятьдесят.
— Поймите, — говорил архитектор, — зато вам не придется вникать в мелочевку, что-то доставать, обзванивать конторы, искать материалы, рабочих. Мы всем вас обеспечим сами.
«Приворовывать будете, увязнешь в недоделках…» — думала Валерия, а вслух сказала:
— Но ведь не под ключ все обойдется в два раза дешевле!
— Ну почему же в два…
— Я уже все просчитала. — Валерия вынула из сумочки изящную записную книжку. — Ну вот брус, например, у вас почем?
— Но я не помню точных цифр. У нас имеются официальные расценки…
— Загляните в них, пожалуйста, — настойчиво попросила Валерия.
Архитектор повиновался. Он некоторое время перелистывал страницы пухлой папки, пока не нашел того, что требовала клиентка.
— Восемьсот тысяч, — сказал он. — А если дубовый…
— Отлично, — прервала его Валерия, — Я без труда найду за триста. И еще один вопрос: сколько идет на зарплату?
— У нас очень квалифицированные кадры, — все еще пытался защитить свою фирму архитектор. — Штукатуры, например, просто виртуозы. Он вам сделает такую стену — под отвес. Идеально ровную.
— И сколько они получают?
— Ну, где-то тысяч до шестисот. Это зависит от выработки.
— Около трехсот долларов в месяц? — уточнила Валерия. — И это каждый. Извините, я позвоню в Днепродзержинск, оттуда приедут люди работать за тридцать долларов.
— Ну что ты решила? — спросил Вадим, который едва прислушивался.
— Как что? — недоуменно сказала Валерия. — Пошли отсюда. — И, повернувшись к архитектору, резюмировала: — Нас интересует только проект.
С этого дня Валерия развила бурную деятельность, практически оттеснив Вадима от всего, что касалось строительства. Он, по правде говоря, был этому рад и не сопротивлялся. Его все больше и больше беспокоили боли в правом плече, и теперь ему всякий раз на тренировках, особенно в самом начале, приходилось превозмогать боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122