ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. Но я не могу представить, чтобы
ниточка от нас к тем, кто останется, оборвалась. Нельзя, чтобы потомки
лишь судили и ненавидели нас за все те беды, которые мы им принесем. Они
должны стать лучше и счастливей, и потому одну жестокость в память их
переносить нельзя, - генерал умолк, с печалью глядя в осеннюю даль. - Если
честно, то ведь этот мир не так уж был и плох! Было многое такое, что
стоит сохранить...
- Ты обо мне? Или о моих книгах? Что ж... Но я хочу написать еще
одну, самую правдивую!..
- И самую ненужную, - оборвал его генерал. - Пойми, ты всегда сочинял
сказки о том, чего нет. Теперь пора поведать людям сказку о _н_а_ш_е_м
дне. О том, что _б_ы_л_о.
Они, умолкнув, стояли на краю обрыва и смотрели друг на друга.
Два старых уже человека, один из которых, избравший профессию
убивать, по иронии случая, убеждал другого, призванного в трепетных словах
хранить всю мудрость и красоту земную, не допустить исчезновения
человечности и веры - в новых временах.
Два старых друга, по-разному прозревших в миг перед концом...
- Наверное, ты прав... Времени, конечно, мало, но - чтоб начать...
- А это главное. Теперь - начать, а после...
- Для этого нужно уцелеть сейчас.
- Так уезжай! Немедленно. Ты еще успеешь спрятаться и переждать.
Слышишь, что я говорю?!
- Но ты...
- Брось! Это моя работа. Твой долг писать. А мой... Я сам его взвалил
на себя.
- И на меня, в какой-то мере. И на других. Долг перенести _в_с_е
э_т_о_. Разве нет?
- Сейчас не время для объяснений. Может, как-нибудь потом...
Как-нибудь... - генерал встряхнул головой. - Ладно. Все. Уезжай. Я
запрещаю тебе оставаться здесь.
Осенний день был безмятежен и светел.
Но каждый вдруг почувствовал, как эта сентябрьская благодать
незримой, почти невыносимой ношей ложится на обоих - и яростно сминает
бодрость и надежду, и кичливую уверенность в себе.
И остается только ощущение пустоты... Никчемности. Абсурда.
- Проводи меня до дверей, - тихо попросил генерал.

Он закатил машину в гараж и прошел в дом. Здесь было чисто, все
привычно и по-прежнему уютно.
Будто и не должно случиться ничего...
Крошечный оазис старой, доброй жизни...
И тогда, может быть, впервые он ясно осознал, _к_а_к_ был причастен к
миру за окном, который рухнет, распадется...
Что потом?
Ведь он, действительно, художник и он, действительно, рожден, чтобы
хранить земную красоту и воскрешать забытые пророчества, прозренья
мудрецов!
Всегда...
Он вдруг успокоился.
Тяжесть спала с души.
Он вновь ощущал в себе уверенность и силу.
Он достал из холодильника кусок мяса и, наскоро поджарив, с аппетитом
съел.
Вымыл за собой посуду, полил на подоконниках цветы, подмел пол в доме
и растворил все окна.
Пахнуло влагой и прохладой, терпкие запахи осеннего леса ворвались в
помещение - свежесть и какая-то лихая беззаботность вдруг пошли гулять по
комнатам и коридорам.
Он почувствовал себя помолодевшим.
Давно уже он не испытывал такого неуемного желания - писать!
Ему внезапно захотелось неким сверхъестественным усилием связать
воедино и весь безбрежный мир, что по-сентябрьски пламенел вокруг, и
хмельное упоение, собственный восторг от одной лишь возможности _б_ы_т_ь
в этом мире, и все идущие на смену поколения, которые должны, обязаны
любить то доброе и вечное, что было, есть и будет - в них самих.
Слить все в единой фразе...
Или, напротив, в грандиозной книге, способной отразить весь
вдохновенный ход времен. Неважно, _к_а_к_. Сейчас - неважно!
Он вынул из запасника бутыль вина, налил в стакан и выпил за удачу.
И сел за стол писать.
Стол стоял на веранде. Сквозь распахнутую настежь дверь была видна
аллея, залитая солнцем, и клумба с ярко-красными цветами.
Осенний лес шумел на сотни голосов.
Он склонился над чистым листом бумаги и аккуратно вывел первые фразы.
И глубоко задумался.
Он не видел, как на секунду свет вокруг померк, сменившись затем
неестественным сиянием.
И даже не почувствовал совсем, как все в этом мире, сжираемое адским
пламенем, распадается на атомы, обращаясь в Ничто.
В жуткой круговерти огня на какую-то долю мгновения вспыхнул белый
листок, и лишь две короткие фразы мелькнули на нем перед тем, как
рассыпаться в прах:
"То был прекраснейший, добрейший, лучший из миров. И таким он
пребудет вовеки...".

1 2