В случае чего леди нам крикнет. Пускай примет ванну. Какие чудовища эти тюремщики — полгода держать даму без воды!
Он вперевалку зашагал в сторону луга, и Мэт — за ним. Не мог же он быть менее джентльменом, чем ящер.
— Господин маг!
Мэт оглянулся.
— Да, ваше высочество.
— Я содрогаюсь при мысли, что придется снова надеть эти лохмотья! — Принцесса опустила взгляд на свое бывшее платье. — Вы не могли бы сотворить мне какой-нибудь наряд, чтобы на нем не было шестимесячной грязи?
— О да, конечно. — Мэт согласно закивал, чувствуя себя чрезвычайно неловко. — О чем речь!
— Я буду вам благодарна всеми своими фибрами! — воскликнула она, скрываясь за колючим кустом.
Мэт подумал, что эта девушка склонна к преувеличениям. Но потом представил, как бы фибры его тела отнеслись к рубашке, которую носишь не снимая шесть месяцев подряд, и решил, что, пожалуй, не такое уж это преувеличение.
— А ты и впрямь маг, как я погляжу!
Мэт вздрогнул от удивления. Неужели он слышит в голосе Стегомана уважительные нотки?
— Не более, чем когда мы встретились. Во всяком случае, ничему новому я с тех пор не научился.
— Значит, ты сам не знал своих способностей, — констатировал дракон. — Как, например, ты разъял волшебный обруч, которым Малинго стянул камеру принцессы? Ведь это было самое лютое и самое сильное заклинание из его набора!
У Мэта упало сердце при мысли, что он померился силой с Малинго, хоть и не лицом к лицу.
— Да я ничего особенного не делал. Просто почитал стихи, какие пришли на память, — и вот мы здесь.
— Ты что же, не знал, каким силам бросаешь вызов?
— Может, и знал. — Мэт вспомнил свои ощущения: как будто он побывал в центре динамо-машины. — Но мне ничего другого не оставалось.
— Я-то был уверен, что ты просто по дурости лезешь на рожон. — Дракон смотрел на него задумчивыми глазами. — Но ты здесь, его чары разорваны. Надо думать, ты прибегнул к какому-то неизвестному заклинанию.
— Неизвестному Малинго, ты хочешь сказать? — Мэт поджал губы. — Что ж, вполне вероятная гипотеза. Все стихи, что сидят у меня в голове, — это старье для того мира, откуда я пришел, но здесь они вполне могут сойти за товар первой свежести.
Стегоман оробел.
— Новое заклинание! Немыслимо! И очень опасно!
Мэт весь превратился в слух.
— Скажешь, почему?
— Скажу непременно. Магия — ремесло неуловимое. У нее нет ни принципов, ни правил. Это скорее искусство, но такое, чья сила проявляется мгновенно. Поэтому добрые волшебники и перерывают старые книги в поисках забытых заклинаний; все их сообщество только и делает что роется в пыльных манускриптах. Учение для них — это жизнь, это все. Их влечет сам поиск, нахождение старого знания, нового для них. О том, чтобы извлекать из него пользу, они думают меньше всего.
— Настоящие ученые, — сказал Мэт. — Их, наверное, не так уж и много.
— Крайне мало. Зато колдуны растут на каждом кусте.
Мэт нахмурил брови.
— Колдовству легче выучиться?
— Именно. Надо только найти черную книгу. И тут сбоев обычно не бывает. Я думаю, силы Тьмы за этим присматривают.
Мэт с содроганием представил себе картину печатного станка, энергично стучащего в недрах ада.
— И Малинго просто вызубрил наизусть одну черную книгу? Всего-то?
— Одну или две, не важно. Он не станет себя расходовать на поиск новых заклинаний — если только не появится более сильный противник. Его время полностью занято стяжательством и выявлением возможных врагов, пока они еще не окрепли. Иногда он подвергает какую-нибудь свою жертву пыткам, чтобы поразвлечься. Так обстоит дело с колдунами: они рассматривают свою Силу только как средство удовлетворения желаний. К чему им искать что-то новое?
— А маги зарылись в книжные страницы. — Мэт покачал головой. — Это никуда не годится. Кто-то должен время от времени вводить новое в обиход — иначе не будет изменений в структуре власти.
Стегоман лукаво взглянул на него.
— Странная мысль. Хотя ты думаешь в правильном направлении. Примерно раз в сто лет является человек, который дает миру новое заклинание. Однако, насколько мне известно, выковать новое заклинание — все равно что пройти по острию ножа над ямой с огнем и ядовитыми змеями.
— У тебя очень живописные сравнения. — Мэт проглотил ком в горле, подумав, что он подвергал себя риску, о котором говорит Стегоман, каждый раз, как произносил заклинание. Ведь по здешним меркам они все были новые. Хуже того, старых он вообще не знал.
Пожалуй, Стегоману можно верить — стоит только вспомнить концентрацию вокруг себя сил при исходе из темницы. Нетрудно представить короткое замыкание в собственном теле, оставляющее от него только обуглившуюся, дымящую оболочку.
Мэт вздрогнул и отодвинул от себя это видение.
— Если начать о чем-нибудь таком думать, недолго и потерять вкус к магии.
— Да, недолго, — согласился дракон. — Но у тебя уже нет выбора.
— Как это нет? — вскинулся Мэт. — Я — свободная личность. Не захочу — и не буду ничего делать.
— Несомненно, — сухо заметил дракон. — Малинго, конечно, будет уважать твою свободу.
Мэт все понял и опустил глаза.
— Я связал себя! А ведь всю жизнь только этого и старался избежать!
И похолодел, услышав как бы со стороны свои слова. Он никогда этого раньше не формулировал. Почему же решился теперь?
Только потому, что наконец-то связал себя.
Глава 5
Мэт почувствовал, как тараторки-гоблины протопали вверх по его позвоночнику и расположились в мозгу.
— Стегоман!
— Да?
— Я загублю нас всех, помяни мое слово. Добром его не кончится. Еще одно чудо — и я пущу нас всех под откос, потому что мне совершенно непонятно, что я такое делаю.
— Спокойно, — сказал дракон. — Ты что — уже помер? А разве мало ты уже натворил чудес?
— Действительно. — Мэт глубоко и прерывисто вздохнул. — Полезно, когда тебе напоминают о реальности. Спасибо. — Он проглотил ком в горле и стал рассуждать здраво: — Когда я произношу заклинание, вокруг, по моему ощущению, стягиваются какие-то силы — силы магического порядка. Это, несомненно, какая-то форма энергии — типа электромагнитных волн. А раз так, ею должны управлять определенные законы...
— Законы? Что за бред? У чудес — законы?
Мэт пожал плечами.
— Почему, у чудес вполне могут быть свои законы. Ну а уж у энергетических полей — просто в обязательном порядке. И если я эти законы вычислю, тогда я смогу манипулировать таинственной энергией.
— Что, что? — пробурчал дракон. — Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься подвести законы под волшебство?
— Именно на это я и нацелен. Хотя и допускаю, что искать порядок в такой особой форме энергии — дело скорее поэта, чем ученого.
— Не знаю, как насчет ученых, но поэт для этого дела точно подходит. Самые великие из магов — непременно поэты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Он вперевалку зашагал в сторону луга, и Мэт — за ним. Не мог же он быть менее джентльменом, чем ящер.
— Господин маг!
Мэт оглянулся.
— Да, ваше высочество.
— Я содрогаюсь при мысли, что придется снова надеть эти лохмотья! — Принцесса опустила взгляд на свое бывшее платье. — Вы не могли бы сотворить мне какой-нибудь наряд, чтобы на нем не было шестимесячной грязи?
— О да, конечно. — Мэт согласно закивал, чувствуя себя чрезвычайно неловко. — О чем речь!
— Я буду вам благодарна всеми своими фибрами! — воскликнула она, скрываясь за колючим кустом.
Мэт подумал, что эта девушка склонна к преувеличениям. Но потом представил, как бы фибры его тела отнеслись к рубашке, которую носишь не снимая шесть месяцев подряд, и решил, что, пожалуй, не такое уж это преувеличение.
— А ты и впрямь маг, как я погляжу!
Мэт вздрогнул от удивления. Неужели он слышит в голосе Стегомана уважительные нотки?
— Не более, чем когда мы встретились. Во всяком случае, ничему новому я с тех пор не научился.
— Значит, ты сам не знал своих способностей, — констатировал дракон. — Как, например, ты разъял волшебный обруч, которым Малинго стянул камеру принцессы? Ведь это было самое лютое и самое сильное заклинание из его набора!
У Мэта упало сердце при мысли, что он померился силой с Малинго, хоть и не лицом к лицу.
— Да я ничего особенного не делал. Просто почитал стихи, какие пришли на память, — и вот мы здесь.
— Ты что же, не знал, каким силам бросаешь вызов?
— Может, и знал. — Мэт вспомнил свои ощущения: как будто он побывал в центре динамо-машины. — Но мне ничего другого не оставалось.
— Я-то был уверен, что ты просто по дурости лезешь на рожон. — Дракон смотрел на него задумчивыми глазами. — Но ты здесь, его чары разорваны. Надо думать, ты прибегнул к какому-то неизвестному заклинанию.
— Неизвестному Малинго, ты хочешь сказать? — Мэт поджал губы. — Что ж, вполне вероятная гипотеза. Все стихи, что сидят у меня в голове, — это старье для того мира, откуда я пришел, но здесь они вполне могут сойти за товар первой свежести.
Стегоман оробел.
— Новое заклинание! Немыслимо! И очень опасно!
Мэт весь превратился в слух.
— Скажешь, почему?
— Скажу непременно. Магия — ремесло неуловимое. У нее нет ни принципов, ни правил. Это скорее искусство, но такое, чья сила проявляется мгновенно. Поэтому добрые волшебники и перерывают старые книги в поисках забытых заклинаний; все их сообщество только и делает что роется в пыльных манускриптах. Учение для них — это жизнь, это все. Их влечет сам поиск, нахождение старого знания, нового для них. О том, чтобы извлекать из него пользу, они думают меньше всего.
— Настоящие ученые, — сказал Мэт. — Их, наверное, не так уж и много.
— Крайне мало. Зато колдуны растут на каждом кусте.
Мэт нахмурил брови.
— Колдовству легче выучиться?
— Именно. Надо только найти черную книгу. И тут сбоев обычно не бывает. Я думаю, силы Тьмы за этим присматривают.
Мэт с содроганием представил себе картину печатного станка, энергично стучащего в недрах ада.
— И Малинго просто вызубрил наизусть одну черную книгу? Всего-то?
— Одну или две, не важно. Он не станет себя расходовать на поиск новых заклинаний — если только не появится более сильный противник. Его время полностью занято стяжательством и выявлением возможных врагов, пока они еще не окрепли. Иногда он подвергает какую-нибудь свою жертву пыткам, чтобы поразвлечься. Так обстоит дело с колдунами: они рассматривают свою Силу только как средство удовлетворения желаний. К чему им искать что-то новое?
— А маги зарылись в книжные страницы. — Мэт покачал головой. — Это никуда не годится. Кто-то должен время от времени вводить новое в обиход — иначе не будет изменений в структуре власти.
Стегоман лукаво взглянул на него.
— Странная мысль. Хотя ты думаешь в правильном направлении. Примерно раз в сто лет является человек, который дает миру новое заклинание. Однако, насколько мне известно, выковать новое заклинание — все равно что пройти по острию ножа над ямой с огнем и ядовитыми змеями.
— У тебя очень живописные сравнения. — Мэт проглотил ком в горле, подумав, что он подвергал себя риску, о котором говорит Стегоман, каждый раз, как произносил заклинание. Ведь по здешним меркам они все были новые. Хуже того, старых он вообще не знал.
Пожалуй, Стегоману можно верить — стоит только вспомнить концентрацию вокруг себя сил при исходе из темницы. Нетрудно представить короткое замыкание в собственном теле, оставляющее от него только обуглившуюся, дымящую оболочку.
Мэт вздрогнул и отодвинул от себя это видение.
— Если начать о чем-нибудь таком думать, недолго и потерять вкус к магии.
— Да, недолго, — согласился дракон. — Но у тебя уже нет выбора.
— Как это нет? — вскинулся Мэт. — Я — свободная личность. Не захочу — и не буду ничего делать.
— Несомненно, — сухо заметил дракон. — Малинго, конечно, будет уважать твою свободу.
Мэт все понял и опустил глаза.
— Я связал себя! А ведь всю жизнь только этого и старался избежать!
И похолодел, услышав как бы со стороны свои слова. Он никогда этого раньше не формулировал. Почему же решился теперь?
Только потому, что наконец-то связал себя.
Глава 5
Мэт почувствовал, как тараторки-гоблины протопали вверх по его позвоночнику и расположились в мозгу.
— Стегоман!
— Да?
— Я загублю нас всех, помяни мое слово. Добром его не кончится. Еще одно чудо — и я пущу нас всех под откос, потому что мне совершенно непонятно, что я такое делаю.
— Спокойно, — сказал дракон. — Ты что — уже помер? А разве мало ты уже натворил чудес?
— Действительно. — Мэт глубоко и прерывисто вздохнул. — Полезно, когда тебе напоминают о реальности. Спасибо. — Он проглотил ком в горле и стал рассуждать здраво: — Когда я произношу заклинание, вокруг, по моему ощущению, стягиваются какие-то силы — силы магического порядка. Это, несомненно, какая-то форма энергии — типа электромагнитных волн. А раз так, ею должны управлять определенные законы...
— Законы? Что за бред? У чудес — законы?
Мэт пожал плечами.
— Почему, у чудес вполне могут быть свои законы. Ну а уж у энергетических полей — просто в обязательном порядке. И если я эти законы вычислю, тогда я смогу манипулировать таинственной энергией.
— Что, что? — пробурчал дракон. — Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься подвести законы под волшебство?
— Именно на это я и нацелен. Хотя и допускаю, что искать порядок в такой особой форме энергии — дело скорее поэта, чем ученого.
— Не знаю, как насчет ученых, но поэт для этого дела точно подходит. Самые великие из магов — непременно поэты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96