Мэта осенило. Если для родителей это имеет такое значение, почему бы ему действительно не защититься? Если пять лет в Меровенсе — это пять дней в Нью-Джерси, можно время от времени наведываться сюда и в конце концов закончить работу над диссертацией!
Но тут он вспомнил о другом — о том, что день, проведенный здесь, — это год там, в Меровенсе. Даже если всякие бумажные дела решать путем переписки, все равно в Меровенсе пройдет целый год, когда он явится сюда на сутки для защиты перед высоким ученым советом... Но ведь можно открыть университет в Меровенсе...
— Сынок, почему ты молчишь? — забеспокоилась мать. — Я понимаю, тебе не хочется меня огорчать, но скажи мне правду! Ты не получишь степень, да?
— Может быть, и не получу, — кивнул Мэт. — У меня очень мало времени.
Времени! Пройдет целый год, если он задержится здесь на сутки! Вдруг Мэту ужасно захотелось как можно скорее вернуться к Алисанде и малышу.
— Значит, эта работа будет отнимать все твое время? — уточнил отец и в которой раз нахмурился. — А что за работа, Матео?
— Использование магии слов, папа, — осторожно ответил Мэт.
— Пропаганда? — густые брови отца совсем сошлись на переносице. — Что «Голос Америки»? USIA?
— Я не имею права рассказывать, — скромно потупился Мэт. — Могу сказать только, что придется много заниматься переводами.
И снова Мэт не соврал — чтобы произносить заклинания в Меровенсе, ему действительно приходилось переводить уйму стихов.
— Переводами! Вот как? Стало быть, этот пергамент был написан на искусственном языке. Нет-нет, не отвечай, я понимаю, ты не имеешь права отвечать! — Отец помахал рукой так, словно стирал тряпкой записи на доске. — Что-нибудь такое международное, типа эсперанто, или какой-нибудь германизированный язык. Что ж, я уверен, ты не станешь работать на организацию, у которой сомнительные цели, сынок. Но будь осторожен: USIA — это, конечно, не CIA, но коррумпированные люди способны извратить даже самые благородные цели.
Мэт помнил, что отец вырос в тени призрака второй Мировой, и ему хватило ума не вступить в спор.
— Я буду трудиться ради доброго дела, папа, и для хороших людей. Я в этом уверен.
* * *
— Проверь все хорошенько, сынок. Тут я согласен с Платоном — непроверенная жизнь не стоит того, чтобы жить. В наше время, когда идет такая борьба идеологий, это истинно, как никогда.
— Надеюсь, платят тебе хорошо? — осторожно поинтересовалась мать.
— Очень хорошо, мама, — заверил ее Мэт. — Больше профессорского оклада.
— Ну ладно. — Отец вроде бы немного успокоился. — Стало быть, имеет смысл позаниматься этой работой несколько лет. Накопишь денег, а потом можно опять посидеть на стипендии. А как насчет безопасности этой твоей работы?
— Безопасность — как у министра, — заверил отца! Мэт. — К тому же к моим услугам — лучшие медики страны.
О том, что меровенсским врачам за пределами дворца Алисанды он не доверял ни на йоту, Мэт упоминать, естественно, не стал.
— А как насчет пенсии? — заботливо поинтересовалась мать. — Я понимаю, ты еще слишком молод, чтобы думать о подобных вещах, Матео, но об этом придется задуматься раньше, чем тебе кажется!
— О, пенсия великолепная!
В конце концов Мэт надеялся, что умрет раньше Алисанды, а покуда она оставалась королевой, ему не было нужды беспокоиться о крыше над головой и пропитании. Теперь настала пора сообщить не самые приятные новости. — Есть, правда, один недостаток в этой моей новой работе.
— Какой же? — Отец напрягся, мать сжала кулаки так, что костяшки побелели.
— Я не смогу часто наведываться к вам. Может быть, раз в год на полдня, не чаще.
Мать вздохнула:
— Действительно редко.
— Да уж, — кивнул отец. — Но, может быть, мы сможем навещать тебя?
— Боюсь, не получится, — протянул Мэт. — Я буду жить... в... гм-м-м... засекреченном поселке.
И опять Мэт сказал чистую правду. Кто в этом мире знал о замке Алисанды?
— Это будет... не очень приятно, — нахмурилась мать. — Но если в остальном это такая хорошая работа, то, конечно...
— Хорошая, мама, — нежно проговорил Мэт, стараясь успокоить мать.
— Что ж, если тебе хочется этим заниматься, значит, ты должен согласиться, — решительно заявил отец.
Мать кивнула и взяла Мэта за руку:
— Конечно, должен. Только, пожалуйста, пиши нам почаще, Матео.
— Обещаю, мама.
Пообещать писать чаще, чем раньше, было очень легко, поскольку раньше Мэт отправлял родителям по одному письму в месяц. Следовало что-то придумать — как переправлять письма родителям. И еще — какой-нибудь сувенир. Какое же заклинание для этого подойдет? А позвонить — удастся ли позвонить?
— Но если ты будешь жить в таком засекреченном месте, что туда нельзя приехать, куда же мы будем писать? — пожал плечами отец.
— Я пришлю вам адрес, откуда ваши письма будут переправлять мне, — уверенно ответил Мэт — он неожиданно понял, как это сделать.
— В конце концов он все решает сам, — напомнила мать отцу.
— Да, конечно, — тяжело вздохнул отец. — Пусть тебе повезет, сынок. — Он кисло улыбнулся. — Что говорить, И мне в свое время с научной карьерой не шибко повезло.
— Это ты так думаешь, — заметил Мэт. — А я считаю, что это вышло потому, что тебе больше нравилось преподавать, чем заниматься научными изысканиями.
— Ну да, или точнее сказать — играть в научную политику, — сухо проговорил отец. — Если ты избрал себе такое поле деятельности, что там нет политических игр, сынок, то я не против. Понимаю, ты не имеешь права распространяться, но уж о том, что за язык, которым ты теперь занимаешься, ты, наверное, мог бы рассказать?
Повезло. Беседа перешла в область безопасных тем — в область поэзии и мифологии. Поэзия была отцовским коньком, мифология — материнским. Оба как зачарованные слушали в переводе Мэта стихотворные меровенсские баллады. Время летело незаметно, и вот часы пробили трижды.
— Три часа! — вскрикнул Мэт. — Господи! Я опаздываю!
— Я не знал, что у тебя так мало времени.
Отец поднялся вместе с Мэтом.
— Мне нужно... торопиться. — Так, он прибыл сюда где-то около полудня. Значит, в Меровенсе уже пролетело полтора месяца. — Простите меня. Время пролетело так незаметно.
— Что ж, я рад, что тебе по-прежнему приятно наше общество, — улыбнулся отец.
— Ну конечно, а как же! — Мэт улыбнулся и крепко обнял отца. — Еще как приятно! Когда я с вами, я не замечаю, как течет время. — Он повернулся к матери, обнял и ее. — Мама... можешь отрезать мне прядь своих волос?
— Чтобы ты вспоминал обо мне?
Мать достала из коробки для рукоделия ножницы и, улыбаясь сквозь слезы, отстригла черную прядь длиной в несколько дюймов.
— Возьми. — Она вложила прядь в руку сына. — И поминай нас в своих молитвах, сынок.
— А мою прядь не хочешь? — попробовал пошутить отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103