Слон-девица извергла дым приплюснутыми ноздрями: Давай-давай, братец,
покажи, на что ты способен, может статься, что это - твой единственный
шанс, последний, другого уже не будет. - Вероятно, она была права.
Потемнел воздух, и заколебались призрачные сквозные соты гостиницы. Легкий
треск растянулся в электрических проводах. Крутанулась часовая стрелка по
циферблату. Я догадывался, что меня отсюда не выпустят. Хронос! Хронос!
Ковчег! Фиолетовый чертик, лысый и одновременно мохнатый, размером с
поросенка, проволокой держа хвост, выбежал на четвереньках из темного угла
и чрезвычайно ловко цапнул печенье в вазочке, залихватски подмигнув мне:
Не робей, Вася, пробьемся!.. - Он жевал, оттопыривая розовые защечные
мешочки. Плоская девица, поджав ноги, с омерзением обернулась на него:
Хулиганье! Распустились! Не дадут культурно отдохнуть после работы! -
Кажется, я никому не мешаю, - с вежливым достоинством ответил чертик. Но
девица демонстративно зажала пальцами нос: Пошел вон, скотина!.. - Тогда
чертик как-то очень ненавязчиво приблизился к ней, присмотрелся, вращая
рыжие, огненные зрачки, и неожиданно укусил за локоть - снизу, прилипнув
на мгновение. - А-а-а!.. - будто недорезанная, завопила девица. А чертик
отскочил и поклонился, как маэстро на сцене: Будь здорова, не кашляй! - Я
очнулся. И Фаина, внезапно вынырнувшая из небытия, встала между ними,
оглушительно хлопнув в ладони:
- Все! Все! Закончили!..
Свет погас, и в темноте опустевшего номера я увидел черный патриарший
крест, отпечатавшийся изнутри на шторах. Луна сияла, как ненормальная.
Вариация истекла.
- А ты не боишься постареть? - с внезапным интересом спросил я.
У Фаины размотались отбеленные локоны на висках:
- Глупый, глупый, я ведь каждый день занимаюсь одним и тем же. И мне
это нравится. Ну, - садись, подвинься сюда, не стесняйся, право - какой
ты... - Она разгладила морщины на покрывале и вдруг неумолимо опрокинула
меня назад - загудели тугие пружины - жадно поцеловала куда-то в шею,
навалилась, чмокнула, я едва успел отвернуться. Щелкнула, вылетая,
пуговица на платье, и душистый телесный жар хлынул мне прямо в лицо.
Переплелись борющиеся руки. Съехало полотенце со спинки. Фаина коротко и
сильно простонала. От нее припахивало легким вином. Глаза привыкали, и я
хорошо видел над собою полное энергичное уверенное лицо с раздвинутыми
губами, сквозь которые белела яркая наклейка зубов.
- Ничего сейчас не могу, - соврал я, против воли вдыхая у ключиц
сладкую медовую кожу. - Ничего не получится, прости, я совсем не могу
сейчас...
- Ну и дурак! - насмешливо ответила Фаина. - Я же чувствую, что ты
можешь. Между прочим, это было бы самое безопасное для тебя. - Она
прижималась тяжелыми нетерпеливыми бедрами. - Думаешь, Лидка твоя сегодня
тоскует одна? Ну - рассмешил. Весь город знает, как она лихо
к_а_ч_а_е_т_с_я_. Хочешь, расскажу?.. Ездили в Листвяги, это полчаса
отсюда, за городом, лесной берег, я тогда была в первый раз, хотя,
разумеется, догадывалась, многие уже догадывались тогда. Жора пригласил
нас в бассейн, он всех новеньких приглашает в бассейн, у него на даче
небольшой бассейн и холл перед ним. Сам, конечно, развалился в кресле -
сигареты тебе, турецкий халат, тапочки: Раздевайтесь! - и жесты небрежные,
левый глаз прищуренный. Хозяин. Саламасов. Я, было, чуток засмущалась,
все-таки в первый раз, а Лидка, стерва патлатая, как ни в чем не бывало,
расстегнула блузку, джинсы - медленно так стащила, не торопясь, чтобы
поглядел, - стоит, понимаешь, голая, усмехается, и еще провела ладонями
внутри бедер, а потом - по груди, насмотрелась порнухи. Жорик аж весь
затрясся, бедный, машет мне рукой: мол, чего тянешь? Я тоже разделась,
никуда не денешься, а Лидка уже идет к нему: ягодицами - туда-сюда,
туда-сюда, Жора так и прижал ее за ягодицы...
Она вдруг вскинула красивую седую голову и замерла, тревожно
прислушиваясь.
- Что случилось? - спросил я.
- Тихо! - сказала Фаина.
- Дева или Младенец? - спросил я.
- Говорят тебе: тихо!
Неожиданно чихнули в трех шагах от меня - резко, как выстрел, и звук
этот переливами грома ударил посередине пустынной тишины.
Я только теперь заметил, что номер был двухкомнатный.
- Кто там?
- Извиняюсь - я, - в сонной хрипотце сказали из темноты. - Но вы
можете спокойно считать, что меня здесь нет. Я вам мешать не буду.
Мне было все равно, а Фаина, уже одергивая платье и торопливо
застегиваясь, прошептала мне в самое ухо:
- Черт его знает, вылетело из головы, не беспокойся, это - "тягач",
приехал сегодня, поселили; вроде бы вполне приемлемый, зомби - конечно;
скажешь ему, что это временно, и поменьше всяких разговоров, хотя -
наплевать!
- Она быстро и твердо поцеловала меня - в подбородок, особенно не
разбирая.
- Ну, теперь мне пора, время, как бы _о_н_и_ не спохватились...
Я рухнул обратно на диван и поправил подушку, обшитую слипшимися
кистями. От подушки разило дезинфекцией. Доносилась с потолка бодрая
танцевальная музыка. Я кошмарно устал, жизнь кончалась, замирало сердце в
груди, кровь еле-еле текла по опавшим венам, но каким-то краешком
сознания, какой-то темной и загадочной глубиной его я смутно помнил, что
это еще не все, и действительно, едва дверь затворилась за Фаиной, как
низкий натруженный голос из проема между комнатами скупо поинтересовался:
- Сосед?
- Сосед, - ответил я.
- Вот какая история, сосед, - вяло сказали из темноты. - Жил-был
Дурак Ушастый. Ну, он был не совсем дурак, а просто очень наивный человек.
И вот как-то раз этого Дурака Ушастого вызвали к одному начальнику, а это
был очень Большой Начальник, и он прослышал, что Дурак Ушастый умеет
работать, как здоровая лошадь на борозде. И вот Большой Начальник сказал
этому Дураку Ушастому, что поручает ему одно важное Дело. Дескать, это
очень серьезное Дело, и очень нужное Дело, и его надо сделать как можно
скорее, потому что вся страна ждет, когда будет сделано это Дело. Так
Большой Начальник сказал Дураку Ушастому. И Дурак Ушастый взялся за это
Дело. Он очень любил работать, и он умел работать, и он работал, как
здоровая лошадь на борозде - изо дня в день, из года в год. Он прокладывал
дороги и он расчищал пустыри, он взрывал огромные котлованы и он упорно их
бетонировал, он закладывал фундаменты и он возводил цеха, он протягивал к
ним издалека многокилометровые трубы. А затем он протягивал
многокилометровые трубы - от них. И он опять расчищал, и он опять
бетонировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69