ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Только чушь. Бабочки,
жучки. И тогда он _р_а_з_д_а_в_и_л_ этого простого Человека. Он позвонил
к_у_д_а _с_л_е_д_у_е_т_, и были приняты меры. А потом он еще раз позвонил
к_у_д_а _с_л_е_д_у_е_т_, и опять были приняты меры. Собственно, ему и
делать ничего не пришлось. Все получилось само собой. А Большой Начальник
неизменно поддерживал и одобрял его. Потому что все это - ради Дела. И вот
Дело, наконец, было сделано. Было сделано грандиозное великое Дело. И были
речи на пленумах, и были огромные передовицы, и были сияющие золотые
ордена. И Дурака Ушастого опять хвалили и даже назначили заместителем к
Большому Начальнику. И Дурак Ушастый был этим чрезвычайно доволен, потому
что теперь он мог работать еще лучше. Но однажды он вдруг вспомнил о
простом Человеке, который когда-то приходил к нему. И вдруг оказалось, что
этот простой Человек умер. Он был очень простой и очень незаметный
Человек. И он был слабый Человек. И когда его _р_а_з_д_а_в_и_л_и_, то он
просто умер. Он был очень простой и очень незаметный Человек. И тогда
Дурака Ушастого что-то царапнуло по сердцу...
Я стащил пиджак и повесил его на спинку стула. Все возвращается на
круги свои. Первый удар курантов - полночь. А последний удар курантов -
утро. Между ними - беспамятство. Пустолетье. Провалы. Шелестящие крылья
Хроноса. Что происходит, когда ничего не происходит? - Ничего не
происходит. Почему ничего не происходит? - Потому что - Безвременье. И
какой же тогда выход? - А выхода просто нет. Просто нет никакого выхода. Я
вздохнул и повалился на горячие подушки. Мне было чрезвычайно не по себе.
Сосед рассказывал абсолютно без интонаций, на одной колеблющейся горловой
ноте. Так рассказывают на поминках. Я был рад, что не вижу его в темноте.
В самом деле - "тягач". Я уже слышал эту историю вчера. И позавчера я тоже
ее слышал. Я знал, что сейчас он спросит, не заснул ли я?.. И сосед,
к_а_к _п_о_л_о_ж_е_н_о_, спросил: Вы не спите? - Нет, - _к_а_к
п_о_л_о_ж_е_н_о_, ответил я... Ничего не происходило. Надрывалась луна.
Круговорот замкнулся. Что у нас позади? - Диктатура. Коррекция.
Постепенное сползание к _с_л_о_м_у_. Что у нас впереди? - Диктатура.
Коррекция. Постепенное сползание к _с_л_о_м_у_. Будет ли когда-нибудь
иначе? - Нет, иначе никогда не будет. Почему не будет иначе? - Потому что
это никому не нужно. - Я вас слушаю, слушаю! - безнадежно сказал я.
Наступала полночь. Растрескивалась земля. Шелестела бумага. Демоны
выползали из подземелий. Умирал под наркозом редактор. Пробуждались
насекомые. Плакала в одиночестве Старуха. Гулливер вышагивал по дороге
босыми исцарапанными ногами. Ничего не происходило. Я лежал в темноте,
открыв глаза, и безропотно ждал, когда разгорится над нами красноперая
Живая Звезда...

6. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ
Было солнечно. И цвела аквариумная тишина. И гундосила муха в
межоконье пустых фрамуг. Лица у всех были - как из желтого пластилина.
Разбирали Батюту. Вечером он поднял по тревоге местный хор русских
народных инструментов и устроил ему генеральную репетицию, - дирижируя
лично. Репетиция продолжалась четыре часа. Голоса были слышны даже в
области. К концу ее половина хора забеременела от напряжения, а две
впечатлительные колхозницы родили прямо на сцене. Маленькие Батюты, оба в
квадратных костюмах, в широких провинциальных галстуках, словно
коммивояжеры, оглядевшись и прикурив от сигареты отца, тут же потребовали
себе должностей в горисполкоме. Очень напористо. Их едва утихомирили.
Руководитель хора, отставной полковник, бывший завскладом тары из-под
сантехники, с ужасом ощупал свой раздутый живот и строевым шагом
направился в клинику, где отдал команду - подготовить все для немедленного
аборта. Его без споров госпитализировали.
Теперь Батюта, загнанно-осоловевший, похожий на вареного поросенка,
сутулился с краю стола, виновато моргая и утягивая нездоровую голову в
плечи, чтобы казаться поменьше. Видно было, что - еще под парами. Его
осуждали. Лысину ему намазали конторским клеем, и она блестела, как
лакированная. Завиток волос на макушке беспощадно отрезали. Чтобы не
торчал. В рот запихали носок и прищемили скрепкой мягкие уплощенные
ноздри. Шпунт опрокинул ему за шиворот пузырек чернил, а Дурбабина хватила
деревянной линейкой по лбу - так, что треск пошел в помещении. Клетчатый
змееподобный Циркуль-Клазов, ядовито улыбаясь, выкручивал ему левое ухо,
между тем, как оба отпрыска, присосавшиеся с боков, видимо, в качестве
доказательства, то и дело втыкали родителю чувствительные подзатыльники.
Батюта только хрюкал, не пытаясь сопротивляться. Ему было муторно.
Саламасов, глыбою пиджака возвышаясь над остальными, произнес речь о
моральном облике руководителя. Руководитель, по Саламасову, - это человек
кристальной чистоты, соблюдающий и овладевающий, неуклонно проводящий в
жизнь, укрепляющий, развивающий и поднимающий, своевременно вскрывающий и
проявляющий, отдающий всего себя титанической борьбе за благо народа.
Руководитель является нерушимым примером и образцом. Так учит нас Партия.
Так учит нас товарищ Прежний. При последних словах он оглянулся на портрет
в золоченой раме, который сиял за спиной, и мне показалось, что товарищ
Прежний, одобряя, шевельнул по глянцу фантастическими густыми бровями.
Ордена на бескрайней груди его звякнули. Кто-то, не выдержав, сглотнул.
Кто-то шаркнул тяжелым стулом. Неестественно выпрямился Циркуль-Клазов, а
фарфоровый, хрупкий, как гномик, Апкиш приподнял заскрипевшие веки.
Колыхнулась потревоженная духота. - Ты не руководитель, ты - дерьмо
собачье, - припечатывая ладони к столу, заключил Саламасов. И глаза у него
запотели изнутри.
Дело было, конечно, не в Батюте. Дело было совсем в другом. Передо
мною лежала сводка за вчерашний день. В двадцать три ноль-ноль на
проспекте Благосостояния две молоденькие кикиморы, сладострастно
покряхтывая и прильнув друг к другу, исполняли танго, - совершая
непристойные телодвижения. На призыв участкового Овсюка "разойтись" они
ответили нецензурной бранью. Часом ранее в Доме культуры "Паровоз" фабрики
металлоконструкций просочившийся без билета домовой, судя по очкам,
изображающий интеллигента, приглашая на менуэт, попытался украсть бутылку
портвейна у гражданки Бамбук девятнадцати лет, а получив решительный
отпор, пережег в Доме пробки - к удовольствию присутствовавшей молодежи.
Еще двое демонов были замечены на территории винзавода, где они из
хулиганских побуждений накормили колбасой сторожевую овчарку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69