- Много ли каздов находится между нами и Аморионом? Могут ли они
остановить нас? - спросил трибун васпураканина.
- Аморион? - тупо повторил накхарар. - Откуда ты знаешь, что мы идем
из Амориона?
- Ну хотя бы по тому направлению, откуда вы двигаетесь. А кроме
того... - Скаурус махнул рукой, показывая на людей накхарара.
Большинство шедших с Гагиком Багратони были васпураканами, изгнанными
со своей земли каздами. Они осели в Аморионе или рядом с ним вместе со
своими семьями. Васпуракане оставили в этом городе жен и подруг, когда
пошли на службу в армию Империи. Некоторые женщины находились сейчас с
ними, такие же усталые и измученные, как и воины, с которыми они ехали.
Некоторые... Но где остальные, где жена Багратони, пышная веселая Забел,
которую Марк встречал, когда гостил в доме накхарара?
- Гагик, - спросил он с тревогой в голосе, - что с Забел?
Он остановился, не зная, как продолжать.
- Забел? - Багратони повторил имя жены так, словно с трудом вспомнил,
о ком идет речь. - Забел мертва... - медленно сказал он и неожиданно
всхлипнул. Плечи его беспомощно опустились, слезы потекли по щекам,
сливаясь с каплями равнодушного ко всему дождя. Вид крепкого прежде вождя,
разбитого, плачущего, полного отчаяния, был куда хуже, чем любая из бед,
которые прежде обрушивались на римлян.
- Позаботься о нем, хорошо? - прошептал Скаурус Горгидасу.
Печаль и сострадание в глазах грека сменились раздражением.
- Ты вечно хочешь, чтобы я творил чудеса, но я всего лишь врач, -
проворчал он и шагнул к Багратони, бормоча: - Пойдемте со мной, я дам вам
кое-что, и вы как следует выспитесь.
- Я дам ему настойку травы, которая погрузит его в сон дня на два, -
добавил врач специально для Скауруса по-гречески. - Это ему немного
поможет.
Накхарар, равнодушный ко всему окружающему, дал себя увести.
Марк терпеть не мог неизвестности и тут же стал с помощью Сенпата
Свиодо расспрашивать васпуракан о том, что же с ними произошло, что
повергло их командира в такое ужасное состояние. Он услышал то, чего
опасался и о чем сам уже начал догадываться. Солдаты Багратони были
окружены на поле битвы возле Марагхи, но отчаянная храбрость помогла им
вырваться из кольца врагов. Молодые воины остались сражаться в горах
Васпуракана, остальные прошли через Клиат и направились прямо в Аморион,
чтобы забрать оттуда свои семьи. После кровавой битвы и трудного похода по
выжженным полям и селениям западных территорий Видессоса то, что они
обнаружили в Аморионе, было самым тяжелым ударом для них. В то время как
одни видессиане воевали с ними плечом к плечу против кочевников, другие,
живущие в Аморионе, используя в качестве предлога религиозные разногласия,
обрушились на оставшихся в городе васпуракан куда более жестоко, чем
казды.
С комком, подступившим к горлу, слушал трибун неспешный рассказ
Месропа, знал заранее, каким будет его окончание. Погром возглавил жрец
Земаркос. Марк помнил фанатично горящие глаза тощего монаха, слепо
ненавидевшего любого, кто не следовал его вере. И еще он вспомнил, как сам
же и остановил Гагика, когда тот хотел покончить с Земаркосом,
насмехавшимся над Багратони и назвавшим свою собаку именем Васпура -
легендарного принца, бывшего предком всех васпуракан. К чему же привело
милосердие трибуна? К тому, что дикий вопль: "Смерть еретикам!" - огласил
улицы Амориона, и слепая ярость фанатика обрушилась на беззащитных жен и
детей тех, кто сражался с каздами далеко от города, злоба толпы была столь
велика, что нападению подверглись даже солдаты Багратони, когда они
вернулись. Во время уличных драк ярость была столь же важна, сколь и
дисциплина, а васпуракане, к тому же, были утомлены бесконечными стычками
с кочевниками и тяжелым переходом. Все, что они могли, - это спасти
уцелевших. Для большинства же спасение пришло слишком поздно.
Месроп Анхогхин говорил медленно, с неподвижным, ничего не выражавшим
лицом, останавливаясь после каждой фразы, чтобы дать возможность Сенпату
Свиодо перевести его речь на язык Империи.
- Мы - первое творение Фоса, - закончил свой рассказ васпураканин. -
И я нахожу естественным и справедливым, что он испытывает нас более
жестоко, чем обычных людей.
Месроп посмотрел прямо в глаза трибуну - высокий для васпураканина,
он был почти одного роста с Марком.
- Это не ответ, - простонал римлянин. Не наделенный особой верой в
бога, он не мог понять той силы, которую она давала другим.
Анхогхин, казалось, почувствовал это и, отвечая на невысказанные
мысли Скауруса, произнес:
- Возможно, для тебя и нет. Тогда подумай вот о чем. Попросив моего
господина пощадить Земаркоса, ты сделал это не из любви к жрецу, а для
того лишь, чтобы убитый не стал мучеником и символом мщения для фанатиков.
Но кто знает, не внушил ли тебе эти мысли сам Фос? Ведь если бы Земаркос
тогда погиб, все могло бы обернуться еще хуже.
Анхогхин ничего не говорил о прощении, просто потому, что ему нечего
было прощать римлянину. Стоя по колено в грязи, Скаурус долго молчал, не
чувствуя капель дождя, стекающих по его лицу.
- Благодарю тебя, - прошептал он наконец.
Ярость вспыхнула в трибуне, когда он подумал, что васпуракане,
спокойные, добрые люди, единственное желание которых было жить в мире, не
могли найти его ни в своей завоеванной каздами земле, ни в Аморионе, где
они искали пристанище. Освободить Васпуракан он не мог - всей мощи Империи
не хватило для этого, но что касается Амориона... В Марке неожиданно
проснулся хищник, и сам он не узнал своего голоса, когда проговорил:
- Мы отомстим за ваших близких.
Гнев и боль смели всю его рассудительность, осторожность и
расчетливость.
- Да! - закричал Сенпат Свиодо возбужденно. Горячий васпураканин
готов бил на что угодно, лишь бы не сидеть сложа руки. Но когда он перевел
слова Скауруса Месропу Анхогхину, тот отрицательно покачал головой:
- Бесполезно. Те из нас, кто спасся, уже в безопасности, а мертвым не
нужна наша месть. Эта земля видела довольно смертей. Казды только
посмеются, если мы начнем драться друг с другом.
Скаурус открыл было рот, но возражения замерли у него на устах. Если
бы ситуация была иной, он только поиздевался бы над подобными аргументами.
Но Анхогхин, стоящий под проливным дождем с усталым отчаянием в глазах, не
мог быть объектом для смеха. Плечи Марка бессильно опустились.
- Будь все проклято, но ты прав, - сказал он угрюмо и, увидев
разочарование в глазах Свиодо, добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118