Вдруг он
вздрогнул, скользнул по огненно-красной черепице и рухнул на землю, с
большой высоты пронзенный стрелой. Расстояние и угол, под которым была
пущена в него стрела, делали этот выстрел почти невероятным..
- Великолепный выстрел! - крикнул Марк, оглядываясь по сторонам и
пытаясь отыскать глазами удивительного стрелка. Он заметил, что Виридовикс
одобрительно хлопает по спине худого, похожего на подростка, мужчину. Это
был Ариг, сын Аргуна, посол Аршаума при дворе Императора видессиан. Его
кочевники предки жили в степях к западу от Камора, и он всегда носил с
собой короткий, укрепленный гнутым рогом лук. Горький опыт боев с каздами
научил Скауруса бояться этого оружия. Он знал, как далеко и точно могут
посылать свои стрелы эти луки. Мертвый бандит служил тому еще одним
подтверждением.
- Разве не славный малыш? - весело крикнул Виридовикс, радостно
хлопая Арига по плечам. Могучий краснощекий кельт и невысокий кочевник с
тонким лицом и черными волосами составляли странную пару, но во время
пребывания римлян в столице они постоянно проводили время вместе. Каждый
из них смотрел на жизнь простым и яростным взглядом варвара, и это
особенно нравилось им друг в друге, когда вокруг плелись интриги и кипела,
бурлила многосложная столичная жизнь.
Раздумье трибуна было прервано диким криком, донесшимся из-за дверей
Тронного зала. Кричала женщина, и кричала не просто от боли. В ее крике
было столько ужаса, что волосы на голове у Марка встали дыбом.
На миг римляне и их отчаянно сопротивлявшиеся противники остановились
как замороженные. Первой мыслью Марка после того, как он пришел в себя,
была мысль об Алипии Гавре - она вполне могла находиться в осажденном
здании. И если это кричала она...
- Быстрее, черт бы вас побрал! - заорал он и сунул меч в ножны,
собираясь помочь замешкавшимся у ворот легионерам.
Команды таранов не нужно было подгонять - крик женщины словно
прибавил людям сил. Они бросились вперед, и Великие ворота загудели, как
большой колокол. Задыхаясь, Скаурус упал, оцарапав до крови колени и
локти. У него было такое чувство, что сквозь ворота пронесли не бревно, а
его самого. Он вскочил на ноги и вернулся к тарану, не заметив, что камень
величиной с кулак обрушился на то место, где он только что лежал.
Удары повторялись снова и снова. Жестокая кора бревен до крови
рассадила самые твердые и мозолистые ладони. В высоту ворота превышали два
человеческих роста, и казалось, ничто не в состоянии пробить толстые
доски, из которых они были сделаны. Но это только казалось. Удар. Еще
один. Ворота стали подаваться и через несколько минут наклонились, потом
повисли, как пьяные, на толстом поперечном брусе.
Рядом зазвенел чистый голос Квинта Глабрио:
- Еще раз! Еще!
С громким треском брус раскололся надвое. Ворота распахнулись
настежь, как будто их открыли изнутри. С радостными криками римляне
бросились вперед. Навстречу им злыми пчелами полетели стрелы, их встретил
град дротиков и копий, но Скаурус, ожидая этого, послал вперед щитоносцев,
которые прикрывали команды таранов. У пробитых ворот началась дикая,
яростная схватка. Сражающиеся не знали пощады. Пролом был слишком
маленьким, это не давало римлянам возможности атаковать всеми своими
силами, а бандиты Ршаваса дрались с отчаянием людей, которым уже нечего
терять. И все же лучше обученные и вооруженные легионеры шаг за шагом
теснили врагов от двери во внутреннюю часть здания.
Минуя Великие ворота, Марк почувствовал ту же горечь, что и Зеприн
Красный, которому так не по душе было бить тараном по этому чуду
искусства. Рельефные изображения, украшавшие створки ворот, были
исключительно тонкой работы. Здесь можно было видеть бесконечную хронику
побед императора Ставракиоса - завоевание королевства Агдер,
расположенного далеко на северо-востоке, которое произошло примерно тысячу
сто лет тому назад.
Одна картина изображала императорские войска, ведущие на веревках
рабов; на лицах пленниц, идущих с опущенными головами, застыло выражение
отчаяния и печали. Немного выше мастер изобразил дорогу над крутым
обрывом; запряженный мул оступился на крутом склоне и едва не рухнул в
пропасть. Тут же во всех деталях можно было видеть картину боя -
Ставракиос ведет войско на халога. И над всем барельефом распростер руки
Фос, явивший победное Чудо, заключавшееся в том, что в середине зимы
горячее солнце растопило лед на реке и варвары попали в ловушку - им
некуда было отступать. Видессианский Бог стоял во всем своем великолепии,
глядя сверху вниз на избранный им народ.
Но Агдер был потерян для Империи вот уже восемьсот лет, и теперь
рельефы, запечатлевшие его падение, сами стали жертвой войны. Тараны
сплющили горы, равнодушно и грубо смяли лица и тела. Бронзовое ухо
валялось в траве у ног трибуна. Ничто не могло быть вечным и неизменным,
сказал он сам себе, но это не слишком утешило его.
Он отбил удар одного из солдат Ршаваса и вонзил меч в его грудь там,
где кольчуга бандита была порвана. Противник Скауруса застонал, метнулся в
сторону и оттого рана его стала еще глубже. Скаурус вырвал из рук
умирающего щит, чтобы заменить скутум, оставленный им во дворе.
Глазам Марка потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к
легкому полумраку, царившему внутри помещения. Он ожидал увидеть у дверей
Отиса Ршаваса, но его не было - неужели негодяй, предводитель людей
Ортайяса, сбежал? Нет, он стоял в центре комнаты у треножника с бурлящим
варевом, распространявшим странный запах. Под треножником горел небольшой
костер, разложенный прямо на полу красного полированного дерева. Сам этот
грубый костер в императорском доме казался уже чем-то кощунственным.
Несколько солдат жались вокруг треножника, пытаясь окунуть рукава своих
туник в бурлящее варево. Рядом лежал труп обнаженной женщины. Символы
друидов на мече трибуна загорелись в тусклом свете, но он и без того знал,
что имеет дело с колдовством.
Битва эта не была тем классическим сражением, в котором так сильны
легионеры и которое было предметом гордости Гая Филиппа. Бросившись через
Великие ворота, римляне смешали ряды, и теперь в Тронном зале кипели
яростные стычки, один на один, трое против двоих. Люди убивали друг друга
на всем пространстве длинного узкого помещения, украшенного базальтовыми
колоннами винного цвета. Полосы шитой золотом материи падали со стен,
окутывая сражающихся драгоценной паутиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
вздрогнул, скользнул по огненно-красной черепице и рухнул на землю, с
большой высоты пронзенный стрелой. Расстояние и угол, под которым была
пущена в него стрела, делали этот выстрел почти невероятным..
- Великолепный выстрел! - крикнул Марк, оглядываясь по сторонам и
пытаясь отыскать глазами удивительного стрелка. Он заметил, что Виридовикс
одобрительно хлопает по спине худого, похожего на подростка, мужчину. Это
был Ариг, сын Аргуна, посол Аршаума при дворе Императора видессиан. Его
кочевники предки жили в степях к западу от Камора, и он всегда носил с
собой короткий, укрепленный гнутым рогом лук. Горький опыт боев с каздами
научил Скауруса бояться этого оружия. Он знал, как далеко и точно могут
посылать свои стрелы эти луки. Мертвый бандит служил тому еще одним
подтверждением.
- Разве не славный малыш? - весело крикнул Виридовикс, радостно
хлопая Арига по плечам. Могучий краснощекий кельт и невысокий кочевник с
тонким лицом и черными волосами составляли странную пару, но во время
пребывания римлян в столице они постоянно проводили время вместе. Каждый
из них смотрел на жизнь простым и яростным взглядом варвара, и это
особенно нравилось им друг в друге, когда вокруг плелись интриги и кипела,
бурлила многосложная столичная жизнь.
Раздумье трибуна было прервано диким криком, донесшимся из-за дверей
Тронного зала. Кричала женщина, и кричала не просто от боли. В ее крике
было столько ужаса, что волосы на голове у Марка встали дыбом.
На миг римляне и их отчаянно сопротивлявшиеся противники остановились
как замороженные. Первой мыслью Марка после того, как он пришел в себя,
была мысль об Алипии Гавре - она вполне могла находиться в осажденном
здании. И если это кричала она...
- Быстрее, черт бы вас побрал! - заорал он и сунул меч в ножны,
собираясь помочь замешкавшимся у ворот легионерам.
Команды таранов не нужно было подгонять - крик женщины словно
прибавил людям сил. Они бросились вперед, и Великие ворота загудели, как
большой колокол. Задыхаясь, Скаурус упал, оцарапав до крови колени и
локти. У него было такое чувство, что сквозь ворота пронесли не бревно, а
его самого. Он вскочил на ноги и вернулся к тарану, не заметив, что камень
величиной с кулак обрушился на то место, где он только что лежал.
Удары повторялись снова и снова. Жестокая кора бревен до крови
рассадила самые твердые и мозолистые ладони. В высоту ворота превышали два
человеческих роста, и казалось, ничто не в состоянии пробить толстые
доски, из которых они были сделаны. Но это только казалось. Удар. Еще
один. Ворота стали подаваться и через несколько минут наклонились, потом
повисли, как пьяные, на толстом поперечном брусе.
Рядом зазвенел чистый голос Квинта Глабрио:
- Еще раз! Еще!
С громким треском брус раскололся надвое. Ворота распахнулись
настежь, как будто их открыли изнутри. С радостными криками римляне
бросились вперед. Навстречу им злыми пчелами полетели стрелы, их встретил
град дротиков и копий, но Скаурус, ожидая этого, послал вперед щитоносцев,
которые прикрывали команды таранов. У пробитых ворот началась дикая,
яростная схватка. Сражающиеся не знали пощады. Пролом был слишком
маленьким, это не давало римлянам возможности атаковать всеми своими
силами, а бандиты Ршаваса дрались с отчаянием людей, которым уже нечего
терять. И все же лучше обученные и вооруженные легионеры шаг за шагом
теснили врагов от двери во внутреннюю часть здания.
Минуя Великие ворота, Марк почувствовал ту же горечь, что и Зеприн
Красный, которому так не по душе было бить тараном по этому чуду
искусства. Рельефные изображения, украшавшие створки ворот, были
исключительно тонкой работы. Здесь можно было видеть бесконечную хронику
побед императора Ставракиоса - завоевание королевства Агдер,
расположенного далеко на северо-востоке, которое произошло примерно тысячу
сто лет тому назад.
Одна картина изображала императорские войска, ведущие на веревках
рабов; на лицах пленниц, идущих с опущенными головами, застыло выражение
отчаяния и печали. Немного выше мастер изобразил дорогу над крутым
обрывом; запряженный мул оступился на крутом склоне и едва не рухнул в
пропасть. Тут же во всех деталях можно было видеть картину боя -
Ставракиос ведет войско на халога. И над всем барельефом распростер руки
Фос, явивший победное Чудо, заключавшееся в том, что в середине зимы
горячее солнце растопило лед на реке и варвары попали в ловушку - им
некуда было отступать. Видессианский Бог стоял во всем своем великолепии,
глядя сверху вниз на избранный им народ.
Но Агдер был потерян для Империи вот уже восемьсот лет, и теперь
рельефы, запечатлевшие его падение, сами стали жертвой войны. Тараны
сплющили горы, равнодушно и грубо смяли лица и тела. Бронзовое ухо
валялось в траве у ног трибуна. Ничто не могло быть вечным и неизменным,
сказал он сам себе, но это не слишком утешило его.
Он отбил удар одного из солдат Ршаваса и вонзил меч в его грудь там,
где кольчуга бандита была порвана. Противник Скауруса застонал, метнулся в
сторону и оттого рана его стала еще глубже. Скаурус вырвал из рук
умирающего щит, чтобы заменить скутум, оставленный им во дворе.
Глазам Марка потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к
легкому полумраку, царившему внутри помещения. Он ожидал увидеть у дверей
Отиса Ршаваса, но его не было - неужели негодяй, предводитель людей
Ортайяса, сбежал? Нет, он стоял в центре комнаты у треножника с бурлящим
варевом, распространявшим странный запах. Под треножником горел небольшой
костер, разложенный прямо на полу красного полированного дерева. Сам этот
грубый костер в императорском доме казался уже чем-то кощунственным.
Несколько солдат жались вокруг треножника, пытаясь окунуть рукава своих
туник в бурлящее варево. Рядом лежал труп обнаженной женщины. Символы
друидов на мече трибуна загорелись в тусклом свете, но он и без того знал,
что имеет дело с колдовством.
Битва эта не была тем классическим сражением, в котором так сильны
легионеры и которое было предметом гордости Гая Филиппа. Бросившись через
Великие ворота, римляне смешали ряды, и теперь в Тронном зале кипели
яростные стычки, один на один, трое против двоих. Люди убивали друг друга
на всем пространстве длинного узкого помещения, украшенного базальтовыми
колоннами винного цвета. Полосы шитой золотом материи падали со стен,
окутывая сражающихся драгоценной паутиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118