Тут только я сообразил, что у них уже глубокая ночь.
– Прости, пап… Хотел, вот, предупредить, что сегодня не прилечу… Может, и еще несколько дней тоже. Скажи маме…
– Нет уж!.. Сам завтра с ней объясняйся. Не успела тебя повидать, как уже удрал! Дела?
– Как тебе сказать… – я замялся.
– Ты ж занимался расследованием?
– Все прояснилось. Расскажу при встрече. А Терфа оказалась ни при чем…
– Ну-ну, – отец приблизился к экрану и, прищурив глаз, тихо спросил: – Как она?
– Во! – Я показал большой палец.
– Ладно, гуляй. Веселой ночи! А мое дело стариковское – пойду спать. Только с мамой завтра обязательно поговори: иначе обидится!
Он отключил связь.
Теперь оставалось главное: доложить о разговоре с Юлией Фрос и ее самоубийстве. В Управлении Службы космической безопасности сейчас был разгар дня, и поэтому я без колебаний вызвал начальника Криминального отдела. Бэр Рош Нард возник на экране почти тотчас.
– Да?! – коротко бросил он, не отрывая глаз от листка под рукой.
– Курсант четвертой ступени Академии Вет Эльм Ник, с докладом.
– А, это ты, – он помнил меня по прошлому году, когда вел нашу группу. – Что случилось, Вет?
Стараясь быть кратким, я доложил, умолчав лишь о своей версии причастности к этому делу Гэла Миза. Моя обязанность – сообщить факты.
Не расскажи я все это сейчас – пришлось бы давать объяснения потом: у Юлии остался включенным экран, и агенты Службы быстро бы выяснили с каким абонентом она говорила перед смертью.
– Почему так поздно докладываешь?
– Не в состоянии был сразу… – я потупился. – Потом не было условий…
– Бывает, – совсем не начальственным тоном произнес Нард. – Спасибо! Принял.
Он протянул руку, чтобы выключить экран, но вдруг спросил:
– Кстати, почему сообщаешь мне, а не начальнику практики? Кто у тебя?
– Старший следователь Альбин Фогг. Но он отстранил меня от расследования, и с Юлией Фрос я беседовал уже будучи на каникулах, по собственной инициативе.
Признаться, я порадовался, когда Бэр Нард понимающе кивнул.
– Ладно, отдыхай, раз каникулы.
Он выключил экран.
Погасил свой и я. Откинувшись на спинку кресла, блаженно потянулся. «Все! Теперь свобода, и можно предаваться всем удовольствиям мира!»
В сумерках на дорожке я разглядел Любаву. Распахнув дверцу, подал ей руку. Приятное тепло нежной ладони заставило затрепетать сердце.
Гравилет рванулся в потемневшее небо…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
Земля внизу была плотно укрыта облаками. Поднявшаяся полная Луна серебрила безбрежный белый океан с замершими в разбеге крутыми валами. Волшебная игра света и тени. Тишина.
Я посмотрел на Любаву. Она спала, привалившись к спинке кресла и подложив под щеку ладонь. Лунный свет играл на рассыпавшихся по плечам волосах, проникал сквозь них, очерчивая нежный изгиб шеи, контур лица…
Что-то радостное, победное зазвучало в душе, и вдруг, неожиданно для самого себя, я отключил автоматику и, заложив глубокий вираж, резко бросил гравилет вниз, к белой пене облаков. В мгновение все изменилось, пришло в движение. Луна сорвалась со своего места и пропала, чтобы тут же возникнуть вновь с другой стороны. Звезды прочертили светящиеся трассы, а впереди возникли ватные горы. Выровняв машину, я на бешеной скорости лавировал между ними, иногда специально вонзаясь в их прозрачную толщу, чтобы затем вновь вырваться на простор чистого неба…
– Сто восьмой, что у вас? – противный бесцветный голос автомат-диспетчера остудил эмоции. – Индивидуальное управление на трассе запрещено! Включите автопилот!
– Опомнился! Черт бы тебя побрал! – тихо выругался я, но подчинился. Впрочем, на этого автомат-диспетчера грех было гневаться – он был из покладистых: терпел мои безобразия, видимо, до тех пор, пока они не стали создавать аварийной обстановки на трассе. Другой бы и секунды не дал порезвиться. Вроде все одинаковые, а вот поди ж ты: как у людей, у каждого свой характер. Не первый раз замечаю…
Гравилет лег на прежний курс.
– Как здорово было! У меня аж дух захватывало.
Оказывается, Любава проснулась и видела, как я резвился подобно молодому козленку. Странно: она ничего не должна была почувствовать, ведь автомат компенсации перегрузок оставался включенным. Смутившись, я пробормотал нечто неопределенное.
– Что ты пел? Будто гимн какой?
«Вот в чем дело! Вот почему она проснулась!»
– Понятия не имею, взбрело в голову на ходу… – действительно, хоть убей, этого я не помнил.
– Жаль… Хотела еще послушать. У тебя очень приятный голос.
– Не расстраивайся. Репертуар у меня богатый. Надеюсь, еще будет возможность проявить свои дарования.
– Зачем откладывать, спой сейчас. – Любава оперла о ладонь подбородок и приготовилась слушать.
– Ну, если хочешь… Досадно, подыграть не на чем…
Но импровизированному концерту не суждено было состояться. Запищал вызов. Кому-то я понадобился среди ночи. Нечего сказать – вовремя! Пришлось, зарычав в душе, нажать кнопку ответчика.
Этого человека сейчас мне меньше всего хотелось увидеть. Впрочем, не только сейчас…
– Практикант Ник! – безо всякого приветствия произнес Альбин Фогг. – Вы грубо нарушили субординацию: о случившемся в первую очередь вы были обязаны сообщить мне. Кроме того, кто дал вам право продолжать работу вопреки моему запрету?! Вашу недисциплинированность я вынужден отметить в аттестации в Академию. Вам надлежит представить подробный рапорт на мое имя с объяснением ваших действий… – Он остановился, разглядев рядом со мной Любаву. Его глаза изучающе уставились на нее. Наконец взгляд уперся в меня: – Хочу предостеречь вас от дальнейших несогласованных шагов и напомнить, что по Уставу курсант не имеет права работать в одиночку без особого разрешения.
Не прощаясь, он отключил связь.
Погасив экран, я откинулся в кресле и захохотал. «Плевать хотел на твои рапорты, выговоры и предостережения!» Забавляло несоответствие каменной физиономии и ярости, клокотавшей в каждом слове Фогга. «Хорошего перца на хвост ему насыпал. Знай наших!»
– Это твой начальник? – спросила Любава.
– Ага… Бывший… – сквозь смех выдавил я.
– Ты курсант Академии Службы космической безопасности?
Я утвердительно кивнул: какие, собственно, причины скрывать это. Но тут же удивленно посмотрел на свою спутницу – как она догадалась? Фогг был в обычном костюме, не в форме. Да и не сказал он ничего такого, прямо указывающего…
– Я его знаю, – ответила Любава на немой вопрос. – Альбин Фогг… Впрочем, удивляться было нечему: отец же рассказывал, что Фогг занимался делом Терфы. Просто в какой-то момент я перестал воспринимать Любаву, как участницу последней экспедиции…
– Как-нибудь расскажу, если хочешь, о нашем знакомстве, – добавила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41