ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Отсюда взбираться было уже более опасно, поскольку кора отщеплена была ударами молний. Хвататься оставалось единственно за остовы шипов, из ствола торчащих не дольше чем на полдюйма. Перед последним отрезком Карлсен минут пятнадцать отдыхал, после чего, набравшись сил и решимости, в считанные минуты одолел оставшееся расстояние.
Верхушка ствола футов на шесть выдавалась над идущим параллельно озеру суком. На нее, очевидно, пришелся немыслимый по силе удар молнии, подпаливший ее и обугливший, даром что непогода с той поры нагар в основном сточила. Молния шарахнула с юга, от чего ствол, накренясь, в верхушке треснул, ощетинясь пиками щепы. За две такие Карлсен (уже порядком выдохшийся) и ухватился, ногами оттолкнувшись от гладкого, свободного от коры дерева. За все время момент, пожалуй, наиболее рискованный: если хватка подведет, неминуемо отбросит назад, и тогда катиться по стволу до самого озера. Но ничего: перемахнув через закраину, Карлсен очутился на некой площадке, отдаленно напоминающей лодку— долбленку.
Вот черт: оказывается, и здесь ни прилечь, ни отдохнуть: даже там, где дерево обуглено, врезается в ступни острая щепа. Стянув просохшую уже тунику, Карлсен сделал из нее скатку, на которую, по крайней мере, можно сесть.
Отдых получился недолгим. Через несколько минут облака проредились и показался гигантский диск Веги, крупнее Солнца в десяток раз. В считанные секунды воцарился гнетущий зной. Так как светило находилось на западе, затенение можно было найти лишь на востоке. Осторожной поступью, иной раз с присвистом втягивая воздух от боли, Карлсен подошел к той стороне дерева, что выходила на Хешмар-Фудо. Десятью футами ниже от ствола ответвтлялся сук, голую поверхность которого (вот радость-то) покрывали выщербины и трещины, дающие прочную опору. В месте стыковки со стволом ширина составляла с полсотни футов. Не спеша надев тунику, Карлсен перемахнул через закраину и, повисев на вытянутых руках, съехал по гладкому стволу вниз, притормаживая ладонями и пятками. Поглядел наверх: все, путь назад заказан, обратно уже не взобраться. В случае чего остается единственно спрыгнуть в озеро.
Он сел, прислонясь спиной к стволу и вытянув ноги. Так, по крайней мере удобно. Город с высоты впечатлял своей красотой: серебристые крыши, разноцветные дома. Картина разнообразилась пятнами света и тени от проплывающих вверху облаков. До Карлсена внезапно дошло, почему буря оборвалась так внезапно. Видимо, слишком уж большой переполох вызывали волны, так что женщины в конце концов взроптали. От такой мысли Карлсен не без злорадства ухмыльнулся.
Мысль о Ригмар всколыхнула чувство участливой опеки. Перед женщинами Хешмара встала наисерьезнейшая проблема. Гребиры соблюдали нейтралитет лишь потому, что считали их эдакими безобидными хранительницами генофонда. Стоит им заподозрить, что женщины пошли своим эволюционным путем — возникнет рознь, а там вражда, и ничто их не спасет. Если вдуматься, то его, Карлсена, изгнание с ритуала можно назвать судьбоносным: для раздора повод просто идеальный. Это привело к очередной пронзительной догадке. Ригмар, безусловно, ошибалась, полагая, что их род достиг эволюционного потолка. Событие в Зале Ритуала возвестило новое начало. Перемена, вне всякого сомнения, постоянная: из подсознания на клеточный уровень, к дальнейшему генетическому отложению. Как человек он мог бы позавидовать, но как дифиллид — чувствовать лишь признательность и облегчение. Во время пребывания в ее теле их сущности полностью совместились, равно как и значимость их эволюции. Да, у него самого трансформация далека от завершения — во всяком случае, до клеточного уровня. Важно то, что случившееся он осознал: шаг уже сам по себе архиважный.
В этот миг, словно вторя взлету его оптимизма, сквозь расступившиеся облака на водной глади бравурно вспыхнул солнечный свет, от которого на душе сделалось безмятежно и радостно.
Лишь возвратясь мыслями к своему теперешнему положению, Карлсен справедливо рассудил, что к лучшему оно не изменилось. Зачем К-17 послал его к джериду? Может, он имел в виду, чтобы Карлсен прятался здесь до темноты, — единственное место, где гребирам не придет в голову его искать, — а там он сам явится и разыщет? Хотя интуиция сразу же подсказала: слишком уж ординарное решение для такой планеты неожиданностей.
Беспокоиться не было смысла, и Карлсен позволил себе блаженство отдыха, закрыв глаза. Несмотря на тропический зной, в тени было сравнительно прохладно, а в веющем с северных гор ровном ветре даже чувствовалось дыхание снега. Насколько, оказывается, за время пребывания на Дреде обострилась чувствительность.
Весь утопающий в солнечном свете простор полыхал до едкости насыщенными красками. Панорама с джерида открывалась на редкость величавая. К югу на полсотни миль, вплоть до темно-зеленых скал у подножия Гор Аннигиляции, стелились голубые поля с оранжевыми и фиолетовыми островками, вдоль окоема насколько хватает глаз тянулись горы. Даже на таком расстоянии Горы Аннигиляции смотрелись иллюстрацией к какой-нибудь сказке: игольчато острые пики, изогнутые башни. Цвет в основном желтый. Горная цепь к северу состояла из таких исполинов, что вершины уходили в белесый облачный слой. По цвету они варьировались от тускло красного, вроде угасающего костра, до осеннего багрянца. Склоны в нижней части пестрели оранжево-лиловыми мазками (по-видимому, листва), верхние же уровни, где по идее должен быть снег, блистали желтизной — неуместный чуб серы в воздухе словно подтверждал подозрение, что все это — действующие вулканы. Покрывающие вершины облака то и дело просвечивались мгновениями огненных разрывов, спустя минуты докатывался отдаленный гром. К востоку тянулся характерный, — голубой и медный с золотом, — пейзаж Хешмара, а дальше что-то серебристо-яркое — должно быть, море. Хешмар, судя по всему, представлял собой длинную полосу земли меж двумя горными хребтами.
Что-то восторженное было в самой необъятности пейзажа и великолепии его красок. Даже зной, волнами начавший слоиться над долиной, казался частью этой жизненности и изобилия. Хотя и теперь, созерцая все это, Карлсен чувствовал немое отчаяние, неоднократно пробиравшее его при виде величественных пейзажей. Все равно что, нюхая розу, обнаруживать вдруг, что у нее нет запаха. Пейзаж словно отделялся от него невидимой стеной.
Скопляющийся зной начинал досаждать даже в тени. Карлсен, сняв тунику, свернул ее и подложил под голову вместо подушки. Затем сменил позу, плечами плотнее прильнув к стволу, а ноги приподняв как в гамаке, закрыл глаза. Голой кожей вибрации дерева воспринимались гораздо четче, и опять смутно мелькнуло какое-то приглушенное воспоминание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94