Пьетро покачал головой:
- Этот вопрос выходит за рамки простой личной лояльности, м-р
Мейстрал, - он наклонился ближе и понизил голос, словно стараясь помешать
Роману подслушать. Его тон был серьезным: - На карту поставлена Судьба
Созвездия, - сказал он.
Мейстрал поднял бровь:
- Да что вы говорите! - Щенок с каждой минутой раздражал его все
больше и больше.
- Прошу вас, - сказал Пьетро.
Мейстрал перебросил реликвию из одной руки в другую:
- Надо же, а я прошу всего шестьдесят. И это за Судьбу Созвездия.
Пьетро вознегодовал:
- Вы же СОГЛАСИЛИСЬ на шестьдесят! - Затем он взял себя в руки: - В
этом вы можете на меня положиться, м-р Мейстрал.
Мейстрал вздохнул. Последовало короткое молчание, нарушаемое только
постукиванием пальцев Грегора по колену. Наконец, Пьетро заговорил.
- Очень хорошо, сэр. Если вы ручаетесь за него. Но жаль, что вы не
подумали еще раз хорошенько.
Мейстрал бросил взгляд на Романа:
- Не стану и думать. - При взгляде на строгое лицо Романа Мейстрала
охватила новая волна раздражения. Ясно было, что Роман сдерживает сильный
гнев, и Мейстрал решил, что это из-за бестактного поведения молодого
человека. Мейстрал откинулся назад и закинул ногу на ногу: - Что в этом
кувшине, м-р Кихано? Говорите правду, немедленно.
Пьетро закусил губу. Когда он заговорил, это был шепот.
- Этот контейнер, - произнес он, - крионный ковчежец, содержащий
сперму Императора Пенджали Нниса Шестьдесят Первого, не имеющего
наследников.
Мейстрал посмотрел на предмет в своей руке. Он подметил ошалелый
взгляд Грегора, отвисшую от изумления челюсть Романа и пожалел, что не
отослал их обоих подальше, за пределы слышимости, даже за пределы этой
планеты.
Вещица лежала в руках Мейстрала - холодная, невозможная тяжесть.
- О, - произнес Мейстрал, - стало быть, Судьба Созвездия
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поставлена на карту.
6
Крионный контейнер стоял на столе. Он поблескивал в мягком свете
комнаты. Мейстрал протянул бокал, и его снова наполнили шампанским.
Компания доканчивала уже вторую бутылку. Мейстрал велел роботу откупорить
третью. Ему она явно потребуется.
Мейстрал желал только одного - немедленно отделаться от ковчежца.
Выбросить его с борта флаера в ближайшее бездонное озеро. Швырнуть его в
недра первой попавшейся плавильной печи. Сжечь в сердце солнца Пеленга.
Вот и сбылось, подумал он. Самый страшный кошмар в жизни каждого
вора. Украсть нечто столь ценное, столь фантастическое, что оно
понадобится каждому солдату, каждому политику, каждому преступнику,
каждому дипломату, каждому фанатику-убийце.
Бедняга Мейстрал, подумал Мейстрал. И выпил шампанское без всякого
удовольствия.
Мейстрала не утешило бы то, что некоторые люди были и в худшем
положении. Взять, например, беднягу Нниса.
Нынешний Император Пенджали провел свою юность в имперском гареме -
отчужденный мальчик-школяр, совершенно не вписывавшийся в конкурентную,
слишком жесткую атмосферу того места, где он жил - в гареме, состоявшем в
основном из детей, занятых интригами в подражание своим матерям, причем
каждый ребенок оказывался вовлеченным в тайфун заговоров, замыслов и
маневров - миниатюрную бурю, отражавшую те внешние стрессы, которые
возникали в лучших домах Хосейли в результате бесконечной борьбы за то,
чтобы сделать одного из отпрысков любимым ребенком, следующим наследником.
Его обычным занятием было ловить насекомых и рассматривать под микроскопом
их половые органы. В Империи Хосейли не существовало права первородства,
не было упорядоченной системы для установления наследника, кроме самой
Имперской воли.
Если ребенок не был по натуре интриганом, детство, проведенное в
гареме, могло оказаться отвратительным. Ннис интриганом не был. Однако он
был очень хорош в обращении с жуками.
Для Нниса было большим облегчением узнать, что он проиграл борьбу
одному из младших сводных братьев. Его горько разочарованная маменька,
красивая и чувствительная дочь герцога Мофа (его имя произносилось как
"Миф") часами читала ему нотации по поводу его недостатков. Ннису было все
равно. Он обнюхал ее уши на прощание и, радостный, улетел на крыльях
своего позора в Госат, где провел три самых счастливых года в своей жизни,
изучая энтомологию пустыни. Его занятия были прерваны ужасным известием о
том, что Наследный Принц погиб в нелепой катастрофе на воздушном шаре, и
что, в результате особенно успешной интриги, проведенной его матушкой и
кланом Мофа (в произношении - Мифа) он назначен следующим наследником.
Ударившись в панику при мысли о такой перспективе, Ннис ринулся назад, в
Город Семи Сверкающих Колец, чтобы составить свой заговор, в результате
которого он потерял бы титул наследника, но прибыл туда только, чтобы
узнать, что Император полинял и впал в кому. Все было потеряно.
На голограммах, изображавших коронацию, Мофы улыбались - ряд красных
перекатывающихся языков. Ннис Шестьдесят Первый, в зеленой парчовой
мантии, приличествующей его сану, выглядел так, словно присутствовал на
похоронах.
Как после выяснилось, улыбки Мофов были недолговечными. Во многих
сферах своей жизни Императоры ограничены, однако Ннис пришел к заключению,
что может по крайней мере устроить свою семейную жизнь так, как ему
хочется. В результате чего Город Семи Сверкающих Колец объявил, что
Королеве-матери будет построен новый дворец в Госате, где она станет
попечительницей Имперской Энтомологической Коллекции. Герцог Моф вернулся
в Мофхольм, потерпев большие расходы на дорогие подарки для коронации.
Ннис, по-видимому, сделал вывод, что, в конце концов, есть какой-то
смысл в том, чтобы быть Императором.
В дальнейшем Ннис женился около двенадцати раз. Его гарем был невелик
- это вызывало некоторое возмущение, особенно со стороны наследственных
врагов Мофов, желавших поквитаться, - но что вызвало настоящую бурю среди
традиционалистов, - это факт, что Ннис отказывался зачать потомство.
Императриц в Империи никогда не было; традиция предписывала, чтобы
корона переходила к особам мужского пола. Традиция установилась до времен
развитой генетической технологии, когда наследник мужского пола мог зачать
намного больше отпрысков, чем любая Императрица. В результате
генотехнологии это требование устарело, но нужда в императоре мужского
пола осталась просто потому, что это была традиция, а традиция, в свою
очередь, была такой вещью, которую Хосейли никогда не подвергали сомнению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65