Некоторые доводили дело до крайности и являли собой прискорбное
зрелище, если пренебрегали выщипыванием волосков в носу; однако графиня
была более изящной, и эффект оказался слабым, но все же заметным.
- Николь, - холодно произнесла графиня. Она говорила на Хосейли. - Я
просила Дрейка Мейстрала.
- Сожалею, но его здесь нет, миледи, - ответила Николь, - я с
радостью передам ему от вас сообщение, если увижу.
Графиня тонко улыбнулась:
- Ах, должно быть, меня неверно информировали. Средства массовой
информации, вы же понимаете.
- С сожалением вынуждена заметить, миледи, что средства массовой
информации склонны выдавать за факты свои предположения.
- Да. Я испытала это на себе. Вы понимаете, что я не стала бы верить
отчетам в прессе, если бы могла застать Мейстрала дома.
Николь, глядя на графиню, раздумывала, почему Мейстрал так боялся
этой женщины. Несмотря на свое воспитание и внешнюю уверенность в себе,
графиня казалась беззащитным, вызывавшим жалость созданием, нашедшем
спасение в Деле Империи точно так же, как иные находят спасение в религии
или дурацкой философии, или в теории заговоров - в отчаянном, бешеном,
бессмысленном, но совершенно искреннем протесте против внутренней
убежденности в собственной незначительности. Раздумывая об этом, Николь
посмотрела на графиню и любезно улыбнулась.
- Я приму ваше сообщение, миледи, - сказала она, - и передам его
Мейстралу, если увижу его.
Похоже, графиня рассердилась. Николь догадалась, что она решила, что
Мейстрал прячется в будуаре Николь и подслушивает.
- Очень хорошо, - произнесла графиня. - Передайте ему следующее. У
него есть одна вещь, которая мне нужна, и я надеюсь, что цена ему
понравится.
- Я непременно передам ему это, миледи.
- Благодарю вас. - В голосе графини звучала любезность, но в глазах
ее не было. - Сожалею, что побеспокоила вас, мэм.
- Отнюдь, графиня. Я всегда рада что-нибудь сделать для моих друзей.
- Николь улыбалась в ответ, но в ее улыбке сквозила принужденность; это
делалось с целью дать понять графине, что Николь понимает: вежливость
графини - только маска. Нюансы, нюансы. Специальность Николь.
Голограмма мигнула, и графиня исчезла.
Николь позволила мышцам своего лица расслабиться. Мейстрал, подумала
она с растущей тревогой. Во что же ты все-таки впутался?
7
- Сменяю тебя, - сказала сержант Тви. Она несла вверх по ступенькам
поднос с едой для Амалии Йенсен. Хотвинн благодарно выключил изображение
Шалуна Ронни и передал Тви голопроектор, пистолет и управление
наручниками.
- Пленница вела себя спокойно, - пробурчал он. Потом, тяжело ступая,
сгибая и разгибая плечи, стал спускаться вниз по ступенькам. Разыскивая,
что бы такое стукнуть.
Охрана пленных. Фу. Ломать шеи было больше в его стиле.
Для такого Хосейли, как Хотвинн, работы не было. Он был ростом 169
см, а ширина его плеч составляла 70 см в поперечнике. Его верхние руки
были 58 см в обхвате, а грудь - шире последней градации на приборе,
которым он пытался ее измерить. На его родной планете - пограничном мире,
где власть Хосейли ограничивалась недостатком ресурсов и свирепым нравом
местных форм жизни, на Хотвинна смотрели с почтительным благоговением и
страхом. Вполне оправданным благоговением и страхом, как привык считать
Хотвинн.
Он протопал в свою комнату, стараясь наступать на лилии на ковре.
Комната была обставлена в местном слюнтяйском стиле: со всякими оборочками
на окнах и кровати, плюшевыми коврами, вазами с цветами, слишком мягким
матрацем на кровати, менявшим форму по команде. Это был образ жизни,
которого Хотвинну следовало остерегаться. Если он не будет осторожен,
такая жизнь может сделать мягким его самого.
А становиться мягче у Хотвинна не было ни малейшего намерения. Он был
властным отпрыском Хосейли высшей марки, из числа пионеров, своей силой и
волей раздвинувших границы Империи и покорявших целые планеты, заполненные
чужеземцами, стоявшими ниже Хосейли по развитию. Изнеженный Император в
своем гареме думал, что эти победы происходили по мановению его руки.
Чушь! Это сделали личности, такие, как Хотвинн, и притом - самым лучшим и
эффективным способом: проламывая головы.
Хотвинн считал себя кровавым разбойником - титаном в своей ярости,
нагоняющим страх в своем веселье, плюющим на законы, придуманные для того,
чтобы защитить тек, кто слабее его. Он не признавал никаких обычаев, кроме
собственной воли, никаких мотивов, кроме собственного обогащения. Он
презирал Признанных Грабителей, пользовавшихся дырами в законодательстве,
проникая по ночам в темные дома. Лучше заявлять о себе в открытую. И Синн
был ничем не лучше - использовал других, чтобы делать грязную работу.
Единственной в этой толпе, кто хоть на что-то годился, была графиня -
женщина, явно боготворившая силу, честь и отчаянные подвиги. Хотвинн был
прирожденным разбойником, и если бы в юности его карьера вооруженного
грабителя (и дезертира из армии) не была прервана трусливым мерзким
слабаком-человечишкой (бросившим кирпич на голову Хотвинну в то время, как
он сам прятался на балконе), Хотвинн и по сию пору оставался бы
грабителем.
Со временем он пришел к заключению, что вступление в ряды Секретных
Драгунов может послужить к его выгоде. Он мог изучать окружавших его
дураков, вызнавать, какими способами они действуют, и когда придет время,
бить самому, оставляя за собой разрушения и сломанные шеи.
Хотвинн протянул руку под кровать и вытащил футляр с мечом. Вынул меч
с длинным стальным лезвием - для него никаких легких сплавов - и обеими
руками продлял его над головой. Он отчетливо представил перед собой барона
Сняла и разрубил видение надвое. Клинок вихрем плясал перед ним, кроша
Синна на мелкие кусочки. Сердце Хотвинна бешено колотилось. Кровь быстрее
побежала по жилам. Он - Хотвинн... Хотвинн... ХОТВИНН! Славный
представитель своей расы! Яростный воин со стальным клинком! Кровавый
разбойник с сердцем, полным бесстрашного величия!
Хотвинн ударил назад, и античная ваза разлетелась на куски, усеяв
покрывало на кровати смятыми розами. Хотвинн зарычал и обрушил меч вниз.
Меч пронзил ковер, затканный лилиями, глубоко вошел в пол и застыл, дрожа.
Хотвинн сплюнул. Это неподходящая комната. Негоднее задание. И
товарищи у него неподходящие.
Легким движением он вытащил меч из пола. Меч повис в его руке, как
знамение. Хотвинн взвесил ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
зрелище, если пренебрегали выщипыванием волосков в носу; однако графиня
была более изящной, и эффект оказался слабым, но все же заметным.
- Николь, - холодно произнесла графиня. Она говорила на Хосейли. - Я
просила Дрейка Мейстрала.
- Сожалею, но его здесь нет, миледи, - ответила Николь, - я с
радостью передам ему от вас сообщение, если увижу.
Графиня тонко улыбнулась:
- Ах, должно быть, меня неверно информировали. Средства массовой
информации, вы же понимаете.
- С сожалением вынуждена заметить, миледи, что средства массовой
информации склонны выдавать за факты свои предположения.
- Да. Я испытала это на себе. Вы понимаете, что я не стала бы верить
отчетам в прессе, если бы могла застать Мейстрала дома.
Николь, глядя на графиню, раздумывала, почему Мейстрал так боялся
этой женщины. Несмотря на свое воспитание и внешнюю уверенность в себе,
графиня казалась беззащитным, вызывавшим жалость созданием, нашедшем
спасение в Деле Империи точно так же, как иные находят спасение в религии
или дурацкой философии, или в теории заговоров - в отчаянном, бешеном,
бессмысленном, но совершенно искреннем протесте против внутренней
убежденности в собственной незначительности. Раздумывая об этом, Николь
посмотрела на графиню и любезно улыбнулась.
- Я приму ваше сообщение, миледи, - сказала она, - и передам его
Мейстралу, если увижу его.
Похоже, графиня рассердилась. Николь догадалась, что она решила, что
Мейстрал прячется в будуаре Николь и подслушивает.
- Очень хорошо, - произнесла графиня. - Передайте ему следующее. У
него есть одна вещь, которая мне нужна, и я надеюсь, что цена ему
понравится.
- Я непременно передам ему это, миледи.
- Благодарю вас. - В голосе графини звучала любезность, но в глазах
ее не было. - Сожалею, что побеспокоила вас, мэм.
- Отнюдь, графиня. Я всегда рада что-нибудь сделать для моих друзей.
- Николь улыбалась в ответ, но в ее улыбке сквозила принужденность; это
делалось с целью дать понять графине, что Николь понимает: вежливость
графини - только маска. Нюансы, нюансы. Специальность Николь.
Голограмма мигнула, и графиня исчезла.
Николь позволила мышцам своего лица расслабиться. Мейстрал, подумала
она с растущей тревогой. Во что же ты все-таки впутался?
7
- Сменяю тебя, - сказала сержант Тви. Она несла вверх по ступенькам
поднос с едой для Амалии Йенсен. Хотвинн благодарно выключил изображение
Шалуна Ронни и передал Тви голопроектор, пистолет и управление
наручниками.
- Пленница вела себя спокойно, - пробурчал он. Потом, тяжело ступая,
сгибая и разгибая плечи, стал спускаться вниз по ступенькам. Разыскивая,
что бы такое стукнуть.
Охрана пленных. Фу. Ломать шеи было больше в его стиле.
Для такого Хосейли, как Хотвинн, работы не было. Он был ростом 169
см, а ширина его плеч составляла 70 см в поперечнике. Его верхние руки
были 58 см в обхвате, а грудь - шире последней градации на приборе,
которым он пытался ее измерить. На его родной планете - пограничном мире,
где власть Хосейли ограничивалась недостатком ресурсов и свирепым нравом
местных форм жизни, на Хотвинна смотрели с почтительным благоговением и
страхом. Вполне оправданным благоговением и страхом, как привык считать
Хотвинн.
Он протопал в свою комнату, стараясь наступать на лилии на ковре.
Комната была обставлена в местном слюнтяйском стиле: со всякими оборочками
на окнах и кровати, плюшевыми коврами, вазами с цветами, слишком мягким
матрацем на кровати, менявшим форму по команде. Это был образ жизни,
которого Хотвинну следовало остерегаться. Если он не будет осторожен,
такая жизнь может сделать мягким его самого.
А становиться мягче у Хотвинна не было ни малейшего намерения. Он был
властным отпрыском Хосейли высшей марки, из числа пионеров, своей силой и
волей раздвинувших границы Империи и покорявших целые планеты, заполненные
чужеземцами, стоявшими ниже Хосейли по развитию. Изнеженный Император в
своем гареме думал, что эти победы происходили по мановению его руки.
Чушь! Это сделали личности, такие, как Хотвинн, и притом - самым лучшим и
эффективным способом: проламывая головы.
Хотвинн считал себя кровавым разбойником - титаном в своей ярости,
нагоняющим страх в своем веселье, плюющим на законы, придуманные для того,
чтобы защитить тек, кто слабее его. Он не признавал никаких обычаев, кроме
собственной воли, никаких мотивов, кроме собственного обогащения. Он
презирал Признанных Грабителей, пользовавшихся дырами в законодательстве,
проникая по ночам в темные дома. Лучше заявлять о себе в открытую. И Синн
был ничем не лучше - использовал других, чтобы делать грязную работу.
Единственной в этой толпе, кто хоть на что-то годился, была графиня -
женщина, явно боготворившая силу, честь и отчаянные подвиги. Хотвинн был
прирожденным разбойником, и если бы в юности его карьера вооруженного
грабителя (и дезертира из армии) не была прервана трусливым мерзким
слабаком-человечишкой (бросившим кирпич на голову Хотвинну в то время, как
он сам прятался на балконе), Хотвинн и по сию пору оставался бы
грабителем.
Со временем он пришел к заключению, что вступление в ряды Секретных
Драгунов может послужить к его выгоде. Он мог изучать окружавших его
дураков, вызнавать, какими способами они действуют, и когда придет время,
бить самому, оставляя за собой разрушения и сломанные шеи.
Хотвинн протянул руку под кровать и вытащил футляр с мечом. Вынул меч
с длинным стальным лезвием - для него никаких легких сплавов - и обеими
руками продлял его над головой. Он отчетливо представил перед собой барона
Сняла и разрубил видение надвое. Клинок вихрем плясал перед ним, кроша
Синна на мелкие кусочки. Сердце Хотвинна бешено колотилось. Кровь быстрее
побежала по жилам. Он - Хотвинн... Хотвинн... ХОТВИНН! Славный
представитель своей расы! Яростный воин со стальным клинком! Кровавый
разбойник с сердцем, полным бесстрашного величия!
Хотвинн ударил назад, и античная ваза разлетелась на куски, усеяв
покрывало на кровати смятыми розами. Хотвинн зарычал и обрушил меч вниз.
Меч пронзил ковер, затканный лилиями, глубоко вошел в пол и застыл, дрожа.
Хотвинн сплюнул. Это неподходящая комната. Негоднее задание. И
товарищи у него неподходящие.
Легким движением он вытащил меч из пола. Меч повис в его руке, как
знамение. Хотвинн взвесил ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65