— Должен признать, — горестно сказал самому себе Тас, усевшись на койку, постукивая ногами по ее железной спинке и безутешно оглядывая комнату, — что это одно из самых скучных помещений, в которых я побывал. За исключением Бездны, пожалуй.
Герард унес даже свечу, оставив Таса в непроглядной тьме. Оставалось только лечь и заснуть.
Тассельхофа давно занимала мысль о том, какую огромную услугу можно было бы оказать человечеству, избавив его от обычая предаваться ночному отдыху. Однажды Тас даже намекнул на это Рейстлину, сказав, что чародею такого ранга уладить этот вопрос было бы несложно, ибо сон отнимает уйму времени, не предлагая взамен никаких удовольствий (с точки зрения Таса). Ответ Рейстлина вкратце сводился к тому, что, по его мнению, сон — это, напротив, истинное благодеяние для человечества, ибо он каждые сутки на целых восемь часов делает кендера безопасным для окружающих, и это единственная причина, по которой Рейстлин пресловутого кендера еще не задушил.
Конечно же, ночной отдых мог бы иметь одно большое преимущество — сны, но оно было почти сведено на нет тем обстоятельством, что стоило кое-кому проснуться, как этот кое-кто тут же с глубоким разочарованием понимает, что всего лишь видел сон. Что дракон, который только что преследовал кое-кого, чтобы откусить ему голову, был ненастоящим и что великаны, только что пытавшиеся стереть кое-кого в порошок, тоже были ненастоящими. Вдобавок кое-кто имел обыкновение просыпаться на самом интересном месте — например, когда дракон уже держал его голову в пасти или когда великаны занесли над ней дубину. Нет, все-таки ночной отдых был напрасной тратой времени, Тас в этом не сомневался. И каждую ночь он встречал с твердым намерением не спать, но тем не менее каждое утро заставало Таса крепко спящим. Просыпаясь, он обнаруживал, что коварный сон незаметно подкрался к нему для того, чтобы утром так же незаметно скрыться.
В эту ночь Тас не стал долго сопротивляться сну. Устав как от тягот путешествия, так и от волнений и слез на похоронах Карамона, Тас сдался в сегодняшней битве без борьбы. Проснувшись, он обнаружил, что к нему незаметно подкрался не только сон, но и Герард, который уже стоял над ним со своим, как всегда, угрюмым выражением лица, которое в свете лампы казалось еще угрюмее.
— Вставай, — произнес рыцарь, — и надевай это.
Он протянул Тасу одежки, которые на вид были чистыми, аккуратно сшитыми, темными, унылыми и — тут кендер вздрогнул — прочными.
— Спасибо большое, — сказал Тас, протирая глаза. — Я знаю, ты не хотел меня обидеть, но у меня есть собственная одежда и…
— Я не могу путешествовать с субъектом, который выглядит так, будто участвовал в играх у Майского Дерева и всем проиграл, — нехотя объяснил Герард. — Кроме того, в них тебя любой сумеет разглядеть за шесть миль, даже слепой и тупой овражный гном. Словом, надевай, и поскорее.
— Майское Дерево, — хихикнул Тас. — Один раз я и в самом деле его видел. Это было в Утехе во время майских праздников. Карамон надел парик и юбки и пустился плясать с девушками, тут парик у него съехал на один глаз, и он…
Герард строго поднял вверх палец:
— Правило номер один — не болтать!
Тас открыл было рот, чтоб объяснить, что он вовсе не болтает, вернее, болтает не чтобы болтать, а чтобы что-нибудь рассказать, какую-нибудь интересную историю, а в таком случае это не называется болтать, это совсем иное дело и с болтовней не имеет ничего общего. Но, прежде чем он успел сказать хоть слово, Герард завязал ему рот платком.
Тассельхоф вздохнул. Он предвкушал приключения во время предстоявшего путешествия, но с сожалением думал о том, что судьба могла бы послать ему более приятного спутника. Он с грустью снял свои живописные лохмотья, сложил их на койку, любовно погладил на прощание и стал облачаться в коричневые брючки, коричневые шерстяные носки, коричневую рубашку и такой же коричневый жилет, которые Герард выложил перед ним. Оглядев себя, Тас печально подумал, что стал похож на небольшой аккуратный пенек. Он попытался было засунуть руки в карманы, но ладони бесплодно скользили мимо. Ни одного кармашка на всех одежках!
— И никаких таких сумочек, — сказал Герард, добавив ему огорчений. Он подхватил кошелечки кендера в охапку и хотел кинуть на кучу остальной одежды.
— Но послушайте… — с достоинством начал было Тас.
Тут одна из сумочек раскрылась. И в свете лампы радостно засверкали, переливаясь искрами, драгоценные камни, украшавшие устройство для перемещения во времени.
— У-упс! — удивленно протянул Тас со своим обычным невиннейшим видом, не всегда оправданным, но сейчас вполне искренним.
— Как ты ухитрился стащить это у меня? — строго спросил Герард.
Тас пожал плечами и указал на завязанный рот.
— Если тебя спрашивают, ты должен отвечать. — Рыцарь уже накалялся, но еще сдерживал себя. — Когда ты украл это у меня?
— Я не крал это, — вознегодовал освобожденный Тас. — Красть — ужасно гадко. Я ведь объяснял тебе. Эта штука должна возвращаться ко мне. Это не моя вина. Я сам этого ужасно не хотел. И даже имел с ней серьезную беседу на этот счет. Прошлым вечером. Но она, видно, не послушалась.
Герард покраснел от злости, пробормотал что-то себе под нос — что-то насчет того, что он не понимает, за что терпит такие мучения, — и сунул устройство в кожаный кошелек, который носил на бедре.
— И будет лучше, если она останется здесь, — многозначительно произнес он.
— Вот именно, слушай, пожалуйста, что говорит рыцарь! — громко добавил Тас, погрозив устройству пальцем. За свое содействие он не получил даже простого «спасибо», вместо этого ему снова завязали рот платком.
Водворив кляп на место, Герард достал из кармана маленькие наручники и защелкнул их на запястьях Таса. От обычных наручников Тас избавился бы без труда, но эти имели специальную конструкцию и были приспособлены для тонких кендерских рук, поэтому Тасу пришлось сразу же начать трудиться над ними. Герард положил руку на его плечо, и они, выйдя из комнаты, пересекли большой зал.
Утро едва забрезжило. В гарнизоне было еще тихо и темно. Герард отвел Таса умыться — кендеру пришлось делать это, не снимая платка, — и заняться другими неотложными делами, при этом ни на секунду не спуская с кендера глаз. Затем они вышли на плац.
Герард был одет в длинный плащ, полностью скрывший латы, и об их существовании Тас мог догадаться только по легкому позвякиванию. Но ни шлема, ни меча у Герарда не было. Затем они прошли к помещениям, где жил рыцарь, и там Герард взял большой заплечный мешок и какой-то похожий на меч предмет, обернутый в одеяло и перевязанный веревкой.
После этого они направились к воротам, Тас — по-прежнему оставаясь в наручниках и с платком на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171