Гонец поклонился и вручил ей второй свиток, который на этот раз покоился в роскошном кожаном футляре, запечатанном серебряной печатью Неракских Рыцарей с изображением черепа и цветка лилии. Мина раскрыла его и вынула донесение. В толпе, казалось, перестали дышать. Гонец продолжал оглядываться по сторонам со все возраставшим изумлением. Позднее он доложит Таргонну, что чувствовал себя вошедшим в Храм, а не в военный лагерь.
С бесстрастным лицом Мина читала донесение, а прочитав до конца, передала его Галдару. У того, едва он взглянул на бумагу, появилось такое изумление на лице, что окружающие даже испугались. В его открытом рту блестели клыки, губы шевелились, не произнося ни звука. Он вновь и вновь перечитывал послание и наконец перевел глаза на Мину.
— Мина, прости меня, если можешь, — тихо произнес он, протягивая ей лист пергамента.
— Не у меня тебе следует просить прощения, — улыбнулась та. — Не во мне ты усомнился.
— О чем говорится в донесении, Галдар? — нетерпеливо спросил Самоал, и его вопрос эхом повторила толпа.
Мина подняла руку, и эта немая команда была понята всеми. Над лагерем повисла гнетущая тишина.
— Мне приказано направиться на юг, чтобы захватить, покорить и подчинить эльфийские земли Сильванести.
Тихое и гневное рокотание, подобное гулу приближавшегося шторма, было ей ответом.
— Нет! — закричало затем несколько голосов. — Они не посмеют! Оставайся с нами, Мина! Пошел он в Бездну, этот Таргонн! Мы пойдем на Джелек сейчас же! Вот что надо делать! Идемте все на Джелек!
— Слушать меня! — Голос Мины легко перекрыл нараставший шум. — Это приказание не генерала Таргонна! Он всего лишь рука, что водила пером по бумаге. Это повеление Единого Бога! Это Его воля приказывает нам идти на Сильванести, чтобы объявить всему миру о возвращении нашего Бога! Мы пойдем на Сильванести! — Голос Мины сорвался в счастливом рыдании. — И победа наша будет прекрасна!
— Ура-а-а! — раздалось громогласное восклицание и тут же сменилось новым: — Мина! Мина! Мина!
Гонец застыл как в столбняке. Весь лагерь, тысячи голосов, словно один человек, выкрикивали имя девушки. Оно неслось к горам и грохотом грома возвращалось обратно. Ликующий клич достиг стен Оплота, жители города дрожали, соламнийцы угрюмо сжимали оружие, полагая, что этот звук предвещает ужасное нашествие.
Вдруг страшный, захлебывающийся плачем вопль заглушил скандирование. В сердце лагеря люди замолчали, недоумевая, что произошло, в то время как на подступах к нему еще выкрикивали славословий Мине. Вопль раздался в шатре Повелителя Миллоса, и он был так ужасен, что стоявшие рядом отхлынули в разные стороны, охваченные паникой.
— Ступай посмотри, что случилось, — приказала Мина.
Галдар повиновался, и вместе с ним пошел гонец, полагая, что Таргонну будет небезынтересно узнать о случившемся. Придерживая рукой меч, минотавр скользнул под кожаный ремень, который удерживал откидной клапан шатра в закрытом состоянии. Он вошел внутрь, но через мгновение появился снова.
— Его Светлость Повелитель Миллос покончил с собой, — громко объявил он.
Некоторые солдаты снова стали приветствовать Мину, многие принялись улюлюкать или хохотать.
Мина резко обернулась к ним, и ее глаза словно полыхнули пламенем. Люди затихли. Не произнеся ни слова и ни на кого не взглянув, она гневно вскинула голову и направилась к шатру командующего.
— Мина, — в руках Галдар сжимал запятнанный кровью листок, — этот негодяй хотел повесить тебя. Доказательством тому послание Таргонна.
— Государь Миллос предстал сейчас перед судом Единого Бога, перед которым однажды окажемся и все мы.
С этими словами она вынула из руки минотавра листок, сунула его за пояс и вошла в шатер. Галдар хотел было войти следом, но она преградила ему путь и опустила за собой клапан шатра.
Минотавр проводил ее взглядом, затем покачал головой и принялся прохаживаться у входа, охраняя девушку.
— Ступайте, займитесь своими делами, — посоветовал он солдатам, не отходившим от шатра. — Если мы отправляемся в Сильванести, то перед этим надо многое успеть сделать.
— Что она там делает? — поинтересовался гонец.
— Молится, — коротко бросил Галдар.
— Молится? — переспросил тот, пораженный. И, вскочив на лошадь, умчался из лагеря, опасаясь потерять время и не доложить Повелителю Ночи вовремя о виденных им умопомрачительных происшествиях.
— Что случилось? — спрашивал капитан Самоал, подходя к минотавру.
— С Миллосом? — Тот ухмыльнулся. — Упал на свой меч. — И он протянул собеседнику лист пергамента. — Вот что я нашел у него в руке. Как мы и предполагали, он отправил Таргонну кучу вранья о том, как Мина чуть не проиграла битву, а он всех нас спас. Таргонн, быть может, и злобный выродок, но в известной сообразительности ему не откажешь. — В голосе Галдара послышалось уважение. — Таких, как наш бывший начальник, он насквозь видит, и он приказал ему отправляться к Малистрикс и лично доложить драконице о своей замечательной победе.
— Да-а-а, — протянул Самоал. — Неудивительно, что он предпочел покончить с собой. Но почему Мину отправляют на юг в Сильванести? Что будет с Оплотом?
— Таргонн приказал генералу Догаху оставить Кхур и присоединиться к осаде Оплота. Таргонн и вправду неглуп. Он уже понял, что Мина с ее разговорами о Едином Боге представляет для него и его вшивого Замысла нешуточную угрозу. Но вместе с тем он раскусил, что если отдаст приказ об аресте Мины, то в войсках начнется настоящий мятеж. А тут еще великая драконица Малистрикс давно гневается на сильванестийцев с их щитом и неуплатой налогов. Вот Таргонн и решил, что, послав на Сильванести войска, ублаготворит драконицу и одновременно избавится от опасной смутьянки.
— Скажи, а Мина знает, что путь в Сильванести лежит через Блотен? — настаивал капитан. — Земли, которыми владеют великаны, и без того ненавидящие нас за то, что мы похозяйничали у них когда-то. Они не потерпят никакого вторжения на свои территории. — Самоал покачал головой. — Это же просто самоубийство! Мы и добраться не успеем до Сильванести. Слушай, Галдар, надо попробовать отговорить ее от этой затеи.
— Не мое это дело — задавать ей вопросы, — возразил тот. — Она знала, что нам придется отправиться в Сильванести, еще сегодня утром. Помнишь, я рассказывал тебе? Припомни, капитан.
— В самом деле, — пробормотал капитан Самоал в раздумье. — Со всеми последними волнениями я забыл об этом. Но откуда она могла узнать?
Минотавр не успел ответить, так как в эту минуту из шатра Миллоса вышла Мина. Лицо ее было очень бледным, но спокойным.
— Его преступления прощены. Душа его принята Богом! — Она вздохнула, ее глаза, обежав собравшихся, скользнули в сторону, как будто она была недовольна тем, что должна оставаться среди смертных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171