— Я... иду в Мерилон...
— Пойдешь... через неделю. — Гаральд покачал головой и еще немного отпил из бурдюка. — Не забывай, — сказал он с усмешкой, опершись руками о колени и опустив голову, чтобы легче было дышать, — ты мой пленник. Или ты думаешь, что победишь меня и Дуук-тсарит?
Джорам закрыл глаза. В горле у него саднило, легкие горели, все мышцы едва не сводило судорогой от усталости, ссадины и царапины ныли. Все болело.
— Сейчас я бы не победил даже каталиста, — признал он почти с улыбкой.
Они сидели на камне и отдыхали. Оба молчали — говорить не хотелось. По мере того как усталость отступала, Джорам все больше расслаблялся, им овладевало теплое и приятное чувство покоя. Он начал обращать внимание на то, что его окружало, — маленькая полянка посреди леса, такая ровная, такой правильной формы, что ее, несомненно, сотворили специально. Да, наверняка эта полянка в лесу сделана магией — магией принца, понял Джорам.
И еще Джорам подумал о том, что они с принцем здесь одни. Это показалось юноше странным. Они шумели на полянке так, что разбудили бы кого угодно. Джорам ожидал, что из-за деревьев вот-вот выйдет обеспокоенный каталист — поглядеть, что тут происходит, или хотя бы Мосия, или вечно любопытный Симкин. Но Гаральд поговорил с Дуук-тсарит, прежде чем ушел из лагеря, и теперь Джорам понял, что; наверное, принц велел колдунам никого сюда не пускать.
— Ладно, я не против, — решил Джорам. Ему нравилось здесь — тихо, мирно, теплое солнце согревает камень, на который они с принцем присели отдохнуть. Юноша даже не смог вспомнить, когда еще ему было так хорошо. Его беспокойный ум перестал метаться, юноша легко скользил взглядом по верхушкам деревьев и прислушивался к шумному дыханию принца и быстрым ударам своего сердца.
— Джорам, — сказал Гаральд. — Что ты собираешься делать, когда придешь в Мерилон?
Джорам пожал плечами — он сожалел, что принц заговорил с ним, нарушил волшебную тишину и покой.
— Нет, нам следует поговорить об этом, — настаивал Гаральд, заметив, как помрачнело выразительное лицо юноши. — Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что для тебя идти в Мерилон — все равно что какая-нибудь детская сказка. Ты думаешь, что, как только окажешься в Мерилоне, у тебя в жизни сразу все будет хорошо — только потому, что ты будешь стоять в тени парящих в небе мерилонских платформ. Поверь мне, Джорам... — принц покачал головой, — этого не случится. Я бывал в Мерилоне. Конечно, уже давно. — Принц печально улыбнулся. — Тогда были мирные дни. И могу тебе сказать, что ты — вот так, как сейчас, — не дойдешь и до городских ворот. Ты сейчас — дикарь из Внешних земель. Дуук-тсарит схватят тебя, — принц щелкнул пальцами, — вот так!
Солнце скрылось за тучами. Поднялся ветер и засвистел в кронах деревьев. Джорам задрожал, поднялся и собрался идти на ту сторону поляны, где лежала его одежда.
— Нет, подожди, — сказал Гаральд, положив руку на плечо юноши. Одним движением руки принц отрастил у обеих рубашек крылья, и они полетели через полянку, словно тряпичные птицы. — Извини. Я все время забываю, что ты — Мертвый. У нас в Шаракане так мало Мертвых. Я никогда не видел таких, как ты.
Джорам нахмурился, испытав болезненный укол досады — как всегда, когда юноше напоминали о разнице между ним и любым другим человеком в мире. Он злобно взглянул на принца, уверенный, что тот снова над ним насмехается. Гаральд не заметил его взгляда — он уже сунул голову в рубашку.
— Я всегда завидовал Симкину, который умеет менять одежду, когда захочет. Не говоря уже о том, — проворчал принц, натягивая рубашку и аккуратно расправляя складки тонкой ткани, — что он умеет изменять свой собственный облик. Подумать только — ведро!
Гаральд пригладил волосы и улыбнулся, вспоминая. Потом, снова посерьезнев, он продолжил прерванный разговор.
— В Мерилоне рождается много Мертвых — по крайней мере, так говорят. — Принц сказал это спокойным тоном, принимая существование Мертвых как факт, — и Джорам немного успокоился. — Особенно в благородных семьях, среди высших слоев общества. Но они стараются избавляться от таких детей — убивают их или отправляют во Внешние земли. Они прогнили изнутри... — Ясные глаза принца затуманились, потемнели от гнева. — И они распространили бы эту заразу по всему миру, если бы могли. — Принц вздохнул и тряхнул головой. — Но у них это не получится.
— Мы говорили о Мерилоне, — грубовато напомнил Джорам. Он подобрал с земли горсть камешков и принялся швырять их по одному, целясь в ствол стоявшего вдалеке дерева.
— Да, прости, я отвлекся, — сказал Гаральд. — Насчет того, как тебе проникнуть в город...
— Послушай, — нетерпеливо перебил его Джорам, — не беспокойся об этом! У нас есть хорошая одежда — если дело только в этом. Обносков из гардероба Симкина хватит нам всем на много лет.
— Тогда что тебя волнует?
— Тогда... Тогда... — Джорам передернул плечами. — Я не пойму, почему это волнует тебя... ваша светлость, — сказал юноша и криво усмехнулся. Оглянувшись, он увидел, что Гаральд спокойно и серьезно смотрит ему прямо в глаза. Взгляд ясных глаз принца проник в самые темные и потаенные глубины души Джорама, которые даже сам Джорам не отваживался исследовать. Юноша сразу же замкнулся в себе, отгородился от принца, словно каменной стеной.
— Почему ты все это делаешь? — гневно спросил он, указав на Темный Меч, который лежал в траве у его ног. — Какая тебе разница — убьют меня или нет? Тебе-то что с того?
Гаральд молча смотрел на Джорама, потом улыбнулся. В его улыбке сквозили печаль и сожаление.
— Это так тебя задевает, да, Джорам? — спросил принц. — Что мне с того? Для тебя ничего не значит, что каталист рассказал мне историю твоей жизни, что я пожалел тебя... Ах да, ты же приходишь в ярость, когда тебя жалеют, — но это правда. Я пожалел тебя — и восхитился тобой.
Джорам отвернулся от принца, от пристального взгляда чистых, ясных глаз, и мрачно уставился куда-то в густые заросли кустарника под голыми, мертвыми деревьями.
— Я восхитился тобой, — продолжал принц. — Меня восхитил твой разум, твои упорство и настойчивость, которые ты проявил, вновь открывая тайну, которая многие столетия считалась утраченной. Я знаю, какое мужество требуется, чтобы встать лицом к лицу с Блалохом, и я восхищаюсь тобой за то, что ты выступил против него. И помимо всего прочего, я благодарен тебе за то, что ты, хотя бы и не нарочно, спас нас от предательства со стороны двурушника-колдуна. И все же я вижу, что этих объяснений тебе недостаточно. Ты по-прежнему подозреваешь, что у меня есть какие-то «скрытые мотивы».
— Только не говори, что у тебя их нет, — с горечью пробормотал Джорам.
— Ну, хорошо, друг мой, я скажу, что это значит для меня лично — «что мне с того», как ты говоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Пойдешь... через неделю. — Гаральд покачал головой и еще немного отпил из бурдюка. — Не забывай, — сказал он с усмешкой, опершись руками о колени и опустив голову, чтобы легче было дышать, — ты мой пленник. Или ты думаешь, что победишь меня и Дуук-тсарит?
Джорам закрыл глаза. В горле у него саднило, легкие горели, все мышцы едва не сводило судорогой от усталости, ссадины и царапины ныли. Все болело.
— Сейчас я бы не победил даже каталиста, — признал он почти с улыбкой.
Они сидели на камне и отдыхали. Оба молчали — говорить не хотелось. По мере того как усталость отступала, Джорам все больше расслаблялся, им овладевало теплое и приятное чувство покоя. Он начал обращать внимание на то, что его окружало, — маленькая полянка посреди леса, такая ровная, такой правильной формы, что ее, несомненно, сотворили специально. Да, наверняка эта полянка в лесу сделана магией — магией принца, понял Джорам.
И еще Джорам подумал о том, что они с принцем здесь одни. Это показалось юноше странным. Они шумели на полянке так, что разбудили бы кого угодно. Джорам ожидал, что из-за деревьев вот-вот выйдет обеспокоенный каталист — поглядеть, что тут происходит, или хотя бы Мосия, или вечно любопытный Симкин. Но Гаральд поговорил с Дуук-тсарит, прежде чем ушел из лагеря, и теперь Джорам понял, что; наверное, принц велел колдунам никого сюда не пускать.
— Ладно, я не против, — решил Джорам. Ему нравилось здесь — тихо, мирно, теплое солнце согревает камень, на который они с принцем присели отдохнуть. Юноша даже не смог вспомнить, когда еще ему было так хорошо. Его беспокойный ум перестал метаться, юноша легко скользил взглядом по верхушкам деревьев и прислушивался к шумному дыханию принца и быстрым ударам своего сердца.
— Джорам, — сказал Гаральд. — Что ты собираешься делать, когда придешь в Мерилон?
Джорам пожал плечами — он сожалел, что принц заговорил с ним, нарушил волшебную тишину и покой.
— Нет, нам следует поговорить об этом, — настаивал Гаральд, заметив, как помрачнело выразительное лицо юноши. — Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что для тебя идти в Мерилон — все равно что какая-нибудь детская сказка. Ты думаешь, что, как только окажешься в Мерилоне, у тебя в жизни сразу все будет хорошо — только потому, что ты будешь стоять в тени парящих в небе мерилонских платформ. Поверь мне, Джорам... — принц покачал головой, — этого не случится. Я бывал в Мерилоне. Конечно, уже давно. — Принц печально улыбнулся. — Тогда были мирные дни. И могу тебе сказать, что ты — вот так, как сейчас, — не дойдешь и до городских ворот. Ты сейчас — дикарь из Внешних земель. Дуук-тсарит схватят тебя, — принц щелкнул пальцами, — вот так!
Солнце скрылось за тучами. Поднялся ветер и засвистел в кронах деревьев. Джорам задрожал, поднялся и собрался идти на ту сторону поляны, где лежала его одежда.
— Нет, подожди, — сказал Гаральд, положив руку на плечо юноши. Одним движением руки принц отрастил у обеих рубашек крылья, и они полетели через полянку, словно тряпичные птицы. — Извини. Я все время забываю, что ты — Мертвый. У нас в Шаракане так мало Мертвых. Я никогда не видел таких, как ты.
Джорам нахмурился, испытав болезненный укол досады — как всегда, когда юноше напоминали о разнице между ним и любым другим человеком в мире. Он злобно взглянул на принца, уверенный, что тот снова над ним насмехается. Гаральд не заметил его взгляда — он уже сунул голову в рубашку.
— Я всегда завидовал Симкину, который умеет менять одежду, когда захочет. Не говоря уже о том, — проворчал принц, натягивая рубашку и аккуратно расправляя складки тонкой ткани, — что он умеет изменять свой собственный облик. Подумать только — ведро!
Гаральд пригладил волосы и улыбнулся, вспоминая. Потом, снова посерьезнев, он продолжил прерванный разговор.
— В Мерилоне рождается много Мертвых — по крайней мере, так говорят. — Принц сказал это спокойным тоном, принимая существование Мертвых как факт, — и Джорам немного успокоился. — Особенно в благородных семьях, среди высших слоев общества. Но они стараются избавляться от таких детей — убивают их или отправляют во Внешние земли. Они прогнили изнутри... — Ясные глаза принца затуманились, потемнели от гнева. — И они распространили бы эту заразу по всему миру, если бы могли. — Принц вздохнул и тряхнул головой. — Но у них это не получится.
— Мы говорили о Мерилоне, — грубовато напомнил Джорам. Он подобрал с земли горсть камешков и принялся швырять их по одному, целясь в ствол стоявшего вдалеке дерева.
— Да, прости, я отвлекся, — сказал Гаральд. — Насчет того, как тебе проникнуть в город...
— Послушай, — нетерпеливо перебил его Джорам, — не беспокойся об этом! У нас есть хорошая одежда — если дело только в этом. Обносков из гардероба Симкина хватит нам всем на много лет.
— Тогда что тебя волнует?
— Тогда... Тогда... — Джорам передернул плечами. — Я не пойму, почему это волнует тебя... ваша светлость, — сказал юноша и криво усмехнулся. Оглянувшись, он увидел, что Гаральд спокойно и серьезно смотрит ему прямо в глаза. Взгляд ясных глаз принца проник в самые темные и потаенные глубины души Джорама, которые даже сам Джорам не отваживался исследовать. Юноша сразу же замкнулся в себе, отгородился от принца, словно каменной стеной.
— Почему ты все это делаешь? — гневно спросил он, указав на Темный Меч, который лежал в траве у его ног. — Какая тебе разница — убьют меня или нет? Тебе-то что с того?
Гаральд молча смотрел на Джорама, потом улыбнулся. В его улыбке сквозили печаль и сожаление.
— Это так тебя задевает, да, Джорам? — спросил принц. — Что мне с того? Для тебя ничего не значит, что каталист рассказал мне историю твоей жизни, что я пожалел тебя... Ах да, ты же приходишь в ярость, когда тебя жалеют, — но это правда. Я пожалел тебя — и восхитился тобой.
Джорам отвернулся от принца, от пристального взгляда чистых, ясных глаз, и мрачно уставился куда-то в густые заросли кустарника под голыми, мертвыми деревьями.
— Я восхитился тобой, — продолжал принц. — Меня восхитил твой разум, твои упорство и настойчивость, которые ты проявил, вновь открывая тайну, которая многие столетия считалась утраченной. Я знаю, какое мужество требуется, чтобы встать лицом к лицу с Блалохом, и я восхищаюсь тобой за то, что ты выступил против него. И помимо всего прочего, я благодарен тебе за то, что ты, хотя бы и не нарочно, спас нас от предательства со стороны двурушника-колдуна. И все же я вижу, что этих объяснений тебе недостаточно. Ты по-прежнему подозреваешь, что у меня есть какие-то «скрытые мотивы».
— Только не говори, что у тебя их нет, — с горечью пробормотал Джорам.
— Ну, хорошо, друг мой, я скажу, что это значит для меня лично — «что мне с того», как ты говоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122