Но Джорам видел Мерилон не таким, каким он представлялся полубезумной Андже. Юноша видел такой Мерилон, каким он был для прекрасной девушки с невинными голубыми глазами и сияющими золотыми волосами. От этой красоты сердце Джорама болезненно сжималось.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДОМ ГЛАВЫ ГИЛЬДИИ
— Мама! Позволь представить тебе отца Данстабля, — сказала Гвендолин.
— Отец, — леди Розамунда протянула каталисту кончики пальцев и присела в легком реверансе.
Каталист поклонился, бормоча слова благодарности за гостеприимство, оказанное миледи, на что миледи ответила как подобает, хотя и несколько неуверенно. Ее ожидающий взгляд был устремлен на входную дверь позади каталиста. Леди Розамунда встречала гостей в садике перед домом, как это было принято в Мерилоне. Миледи вполне законно гордилась своим садиком, где росли прекрасные розовые деревья и декоративные папоротники.
— А это Мосия и... и Джорам, — продолжала Гвен, слегка краснея. Услышав сзади приглушенные смешки кузин, девушка постаралась сделать вид, будто она совершенно не замечает, что имя темноволосого юноши звучит в ее устах как радостная песнь. При обычных обстоятельствах такая чуткая и внимательная мать, как леди Розамунда, непременно заметила бы румянец, вспыхнувший на щеках дочери, когда та представляла молодого человека, и тотчас же обо всем догадалась бы. Но леди Розамунда и сама была немного взволнована.
— Добро пожаловать, — сказала миледи, протянув каждому из молодых людей руку и оглядываясь вокруг, особенно в сторону входной двери. — Но где же Симкин? — спросила она, когда прошло несколько мгновений! а больше никто так и не появился.
— Леди Розамунда, — сказал Джорам, — мы благодарим вас за гостеприимство и просим вас принять это в знак нашей признательности.
С этими словами юноша вынул из складок одежды немного примятый тюльпан и протянул хозяйке дома.
Леди Розамунда приподняла брови и чуть поджала губы, как будто заподозрила, что ее пытаются как-то разыграть. Она холодно взглянула на Джорама, протянула руку... и прикоснулась к пурпурному шелковому рукаву рубашки Симкина.
— Олмин милосердный! — воскликнула леди и отпрянула назад от неожиданности. Потом пробормотала: — Простите меня, отец Данстабль, за богохульство, — и порозовела, в точности как ее юная дочь.
— Вполне понятная реакция, миледи, — мрачно сказал Сарьон, глядя на Симкина, который прошелся по садику, пошатываясь, ловя ртом воздух и обмахиваясь вместо веера оранжевым шелковым платком.
— Кровь Олминова, мой милый мальчик! — Симкин повернулся к Джораму. — Тебе немедленно следует принять ванну. Ей-богу, у меня даже голова закружилась. — Он прижал ладонь ко лбу и закатил глаза.
— Ах, бедный! — воскликнула леди Розамунда и взглядом призвала домашних слуг.
Спокойным и ровным голосом миледи раздала приказания и направила действия своих подчиненных с искусством, достойным боевого мага. Все это время леди Розамунда не сводила обеспокоенного взгляда с Симкина, который в человеческом обличье выглядел гораздо более помятым и поникшим, чем когда был тюльпаном. Призвав самых сильных домашних магов, миледи велела им провести Симкина в лучшую гостиную дома. Потом миледи своей собственной рукой наколдовала уютную кушетку, которая поспешила встать рядом с Симкином. Молодой человек рухнул на кушетку и принял трагическую позу.
— Мария, — приказала леди Розамунда, — приготовь укрепляющие травяные настои.
— Благодарю вас, моя дорогая, — слабым голосом сказал Симкин и сморщил нос, почуяв аромат чая. — Но только глоток бренди поможет мне пережить это потрясение. Ах, мадам! — воскликнул он и жалобно посмотрел на леди Розамунду. — Если бы вы только знали, какое ужасное испытание мне довелось пережить! Эй, послушай, любезный! — крикнул он слуге. — Принеси «Год ледяного винограда», из подвалов герцога де Монтеня. Что, у вас только домашнее? Ничего, думаю, оно подойдет.
Слуга появился вновь, с графином бренди. Откинув голову на шелковые подушки, Симкин заставил Марию поднести стакан к его губам и отпил глоток.
— Ах, мне уже гораздо лучше...
Мария убрала стакан.
— Еще глоток, моя дорогая...
Симкин привстал, взял стакан из рук каталистки, опорожнил его залпом и снова упал, обессиленный, на мягкие подушки.
— Можно мне еще немного, моя дорогая? — попросил он таким слабым голосом, каким умирающие сообщают о своей последней воле и завещании.
Каталистка снова наполнила стакан бренди. А леди Розамунда жестом призвала стул. По ее безмолвной команде один из стульев проплыл по воздуху и опустился возле кушетки, на которой лежал молодой человек.
— Что вы имеете в виду, Симкин? Какое ужасное испытание вам довелось пережить?
Симкин порывисто схватил ее за руку.
— Моя дорогая мадам, — сказал он. — Сегодня... — эффектная пауза, — чтоб я сгорел, сегодня меня арестовали! — Симкин закрыл лицо оранжевым шелковым платком.
— Благой Ол... Благие небеса! — воскликнула потрясенная леди Розамунда.
Симкин убрал платок от лица.
— Невероятная, чудовищная ошибка! Меня никогда еще так не унижали! И теперь я — в бегах, как какой-нибудь жалкий преступник! — Он откинул голову на подушки, в изнеможении и глубоком отчаянии.
— Преступник? — Тон леди Розамунды внезапно стал менее любезным. Она окинула взглядом простецки одетых Джорама и Мосию, мельком взглянула на старую, поношенную красную рясу Сарьона. — Альфред, — сказала миледи одному из слуг, быстро и решительно, — отправляйтесь в Три Сестры и скажите лорду Самуэлсу, чтобы немедля возвращался домой.
— Вы очень добры, мадам, уверяю вас, — сказал Симкин, приподнимаясь на слабых руках. — Но я очень сомневаюсь, что лорд Самуэлс сможет что-либо сделать. В конце концов, он всего лишь глава гильдии.
Лицо леди Розамунды заледенело.
— Милорд... — начала она.
— Ничем не сможет мне помочь, моя дорогая. Боюсь, это так, — сказал Симкин и печально вздохнул. Он снова откинулся на подушки, свернул оранжевый платок и аккуратно положил его поперек лба. — Нет, леди Розамунда, — продолжил Симкин, прежде чем миледи заговорила снова. — Если Альфред идет в город, прошу вас, направьте его к императору. Я уверен, тогда ужасное недоразумение прояснится и все встанет на свои места.
— К... к императору?!
— Да, конечно, — немного раздраженно сказал Симкин. — Надеюсь, Альфреду разрешено появляться в императорском дворце?
Лед леди Розамунды растаял от жара смущения.
— Признаться... Этого мы никогда не... Я имею в виду, мы были там на церемонии посвящения в рыцари, но...
— Что? У вас нет доступа во дворец? Чтоб я сгорел! — пробормотал Симкин и закрыл глаза, изображая самое безысходное отчаяние.
Во время этого разговора Мосия и Сарьон стояли в углу и чувствовали себя позабытыми и неуместными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДОМ ГЛАВЫ ГИЛЬДИИ
— Мама! Позволь представить тебе отца Данстабля, — сказала Гвендолин.
— Отец, — леди Розамунда протянула каталисту кончики пальцев и присела в легком реверансе.
Каталист поклонился, бормоча слова благодарности за гостеприимство, оказанное миледи, на что миледи ответила как подобает, хотя и несколько неуверенно. Ее ожидающий взгляд был устремлен на входную дверь позади каталиста. Леди Розамунда встречала гостей в садике перед домом, как это было принято в Мерилоне. Миледи вполне законно гордилась своим садиком, где росли прекрасные розовые деревья и декоративные папоротники.
— А это Мосия и... и Джорам, — продолжала Гвен, слегка краснея. Услышав сзади приглушенные смешки кузин, девушка постаралась сделать вид, будто она совершенно не замечает, что имя темноволосого юноши звучит в ее устах как радостная песнь. При обычных обстоятельствах такая чуткая и внимательная мать, как леди Розамунда, непременно заметила бы румянец, вспыхнувший на щеках дочери, когда та представляла молодого человека, и тотчас же обо всем догадалась бы. Но леди Розамунда и сама была немного взволнована.
— Добро пожаловать, — сказала миледи, протянув каждому из молодых людей руку и оглядываясь вокруг, особенно в сторону входной двери. — Но где же Симкин? — спросила она, когда прошло несколько мгновений! а больше никто так и не появился.
— Леди Розамунда, — сказал Джорам, — мы благодарим вас за гостеприимство и просим вас принять это в знак нашей признательности.
С этими словами юноша вынул из складок одежды немного примятый тюльпан и протянул хозяйке дома.
Леди Розамунда приподняла брови и чуть поджала губы, как будто заподозрила, что ее пытаются как-то разыграть. Она холодно взглянула на Джорама, протянула руку... и прикоснулась к пурпурному шелковому рукаву рубашки Симкина.
— Олмин милосердный! — воскликнула леди и отпрянула назад от неожиданности. Потом пробормотала: — Простите меня, отец Данстабль, за богохульство, — и порозовела, в точности как ее юная дочь.
— Вполне понятная реакция, миледи, — мрачно сказал Сарьон, глядя на Симкина, который прошелся по садику, пошатываясь, ловя ртом воздух и обмахиваясь вместо веера оранжевым шелковым платком.
— Кровь Олминова, мой милый мальчик! — Симкин повернулся к Джораму. — Тебе немедленно следует принять ванну. Ей-богу, у меня даже голова закружилась. — Он прижал ладонь ко лбу и закатил глаза.
— Ах, бедный! — воскликнула леди Розамунда и взглядом призвала домашних слуг.
Спокойным и ровным голосом миледи раздала приказания и направила действия своих подчиненных с искусством, достойным боевого мага. Все это время леди Розамунда не сводила обеспокоенного взгляда с Симкина, который в человеческом обличье выглядел гораздо более помятым и поникшим, чем когда был тюльпаном. Призвав самых сильных домашних магов, миледи велела им провести Симкина в лучшую гостиную дома. Потом миледи своей собственной рукой наколдовала уютную кушетку, которая поспешила встать рядом с Симкином. Молодой человек рухнул на кушетку и принял трагическую позу.
— Мария, — приказала леди Розамунда, — приготовь укрепляющие травяные настои.
— Благодарю вас, моя дорогая, — слабым голосом сказал Симкин и сморщил нос, почуяв аромат чая. — Но только глоток бренди поможет мне пережить это потрясение. Ах, мадам! — воскликнул он и жалобно посмотрел на леди Розамунду. — Если бы вы только знали, какое ужасное испытание мне довелось пережить! Эй, послушай, любезный! — крикнул он слуге. — Принеси «Год ледяного винограда», из подвалов герцога де Монтеня. Что, у вас только домашнее? Ничего, думаю, оно подойдет.
Слуга появился вновь, с графином бренди. Откинув голову на шелковые подушки, Симкин заставил Марию поднести стакан к его губам и отпил глоток.
— Ах, мне уже гораздо лучше...
Мария убрала стакан.
— Еще глоток, моя дорогая...
Симкин привстал, взял стакан из рук каталистки, опорожнил его залпом и снова упал, обессиленный, на мягкие подушки.
— Можно мне еще немного, моя дорогая? — попросил он таким слабым голосом, каким умирающие сообщают о своей последней воле и завещании.
Каталистка снова наполнила стакан бренди. А леди Розамунда жестом призвала стул. По ее безмолвной команде один из стульев проплыл по воздуху и опустился возле кушетки, на которой лежал молодой человек.
— Что вы имеете в виду, Симкин? Какое ужасное испытание вам довелось пережить?
Симкин порывисто схватил ее за руку.
— Моя дорогая мадам, — сказал он. — Сегодня... — эффектная пауза, — чтоб я сгорел, сегодня меня арестовали! — Симкин закрыл лицо оранжевым шелковым платком.
— Благой Ол... Благие небеса! — воскликнула потрясенная леди Розамунда.
Симкин убрал платок от лица.
— Невероятная, чудовищная ошибка! Меня никогда еще так не унижали! И теперь я — в бегах, как какой-нибудь жалкий преступник! — Он откинул голову на подушки, в изнеможении и глубоком отчаянии.
— Преступник? — Тон леди Розамунды внезапно стал менее любезным. Она окинула взглядом простецки одетых Джорама и Мосию, мельком взглянула на старую, поношенную красную рясу Сарьона. — Альфред, — сказала миледи одному из слуг, быстро и решительно, — отправляйтесь в Три Сестры и скажите лорду Самуэлсу, чтобы немедля возвращался домой.
— Вы очень добры, мадам, уверяю вас, — сказал Симкин, приподнимаясь на слабых руках. — Но я очень сомневаюсь, что лорд Самуэлс сможет что-либо сделать. В конце концов, он всего лишь глава гильдии.
Лицо леди Розамунды заледенело.
— Милорд... — начала она.
— Ничем не сможет мне помочь, моя дорогая. Боюсь, это так, — сказал Симкин и печально вздохнул. Он снова откинулся на подушки, свернул оранжевый платок и аккуратно положил его поперек лба. — Нет, леди Розамунда, — продолжил Симкин, прежде чем миледи заговорила снова. — Если Альфред идет в город, прошу вас, направьте его к императору. Я уверен, тогда ужасное недоразумение прояснится и все встанет на свои места.
— К... к императору?!
— Да, конечно, — немного раздраженно сказал Симкин. — Надеюсь, Альфреду разрешено появляться в императорском дворце?
Лед леди Розамунды растаял от жара смущения.
— Признаться... Этого мы никогда не... Я имею в виду, мы были там на церемонии посвящения в рыцари, но...
— Что? У вас нет доступа во дворец? Чтоб я сгорел! — пробормотал Симкин и закрыл глаза, изображая самое безысходное отчаяние.
Во время этого разговора Мосия и Сарьон стояли в углу и чувствовали себя позабытыми и неуместными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122