ТОЛЬКО ВО ВТОРНИК
Том Пим часто думал, как выглядит жизнь в другие дни недели, -
впрочем, об этом задумывался почти каждый, имевший хоть чуточку
воображения; имелись даже специальные телепрограммы, посвященные этой
проблеме. Том сам принимал участие в двух таких программах, но всерьез не
собирался уходить из своего мира. Пока однажды не сгорел его дом.
Это произошло в последний, восьмой день весны. Проснувшись, он увидел
сквозь дверь пепел и пожарных. Мужчина в асбестовом комбинезоне махнул ему
рукой, чтобы не выходил, а минут через пятнадцать другой мужчина дал
понять, что опасность миновала. Том нажал кнопку, и дверь распахнулась.
Выйдя, он сразу оказался по щиколотку в пепле, еще теплом под слоем
залитых водой головешек.
Можно было не спрашивать, что случилось, и все же он задал вопрос.
- Наверное, замыкание, но точно не известно, пожар вспыхнул сразу
после полуночи, после окончания работы команды понедельника и перед
заступлением нашей.
Наверное, странно быть пожарным или полицейским, подумал Том. У них
были разные часы службы, хотя полночь являлась границей и для тех, и для
других.
Тем временем другие стали выходить из своих сомнамбулаторов, или
"гробов", как их обычно называли, так что занятыми остались только
шестьдесят.
Работа начиналась в восемь, и они позавтракали в подсобном помещении.
Том спросил одного из операторов, знает ли тот о какой-нибудь квартире.
Конечно, ему ее и так выделят, но кто знает, хорошую ли.
Оператор рассказал об одном доме, кварталах в шести от его прежнего.
Там умер гример, и, насколько он знал, место после него было еще свободно.
Том, в данную минуту свободный, позвонил немедленно, но секретарша
сказала, что контора откроется только в десять. Она была очень красива - с
красными волосами, турмалиновыми глазами и необычайно обольстительным
голосом - и произвела бы на Тома более сильное впечатление, если бы он ее
не знал. Девушка играла эпизодические роли в двух его программах, и Том
знал, что этот чарующий голос ей не принадлежит. Впрочем, как и цвет глаз.
В полдень он позвонил вторично. После десятиминутного ожидания его
соединили, и Том попросил миссис Белфилд, чтобы она от его имени сделала
запрос. Миссис Белфилд отругала его, что не позвонил раньше - как знать,
успеет ли она сделать что-то сегодня? Том попытался объяснить ей, в каком
положении оказался, но вскоре сдался. Ох уж эти бюрократы! На ночь он
пошел в общественное помещение, где с помощью индуктивных полей,
ускорявших сон, проспал необходимые четыре часа, после чего проснулся и
вошел в вертикальный цилиндр из этерния. Секунд десять он смотрел сквозь
дверь на другие цилиндры с неподвижными фигурами внутри, потом нажал
кнопку. Пятнадцать секунд спустя сознание покинуло его.
Еще три ночи ему пришлось провести в общественном сомнамбуларии.
Прошли три дня осени, осталось еще пять. Впрочем, в Калифорнии это не
имело особого значения. В Чикаго, где он некогда жил, зима походила на белое
одеяло, выбиваемое безумцем, весна была взрывом зелени, лето - лавиной
света и горячего дыхания, а осень - котелком клоуна, одетого в пестрый
костюм.
На четвертый день пришло извещение: можно перебираться в дом, который
он выбрал. Это удивило и обрадовало Тома. Многие в такой ситуации
проводили весь год - сорок восемь дней - в общественном помещении. На пятый
день он перебрался, имея перед собой еще три дня весны. Два свободных дня
придется потратить на покупку одежды, продуктов и знакомство с соседями.
Порой он жалел, что родился с актерским талантом. На телевидении работали
пять, иногда шесть дней подряд, тогда как, скажем, водопроводчик из семи
дней работал только три.
Новый дом оказался таким же большим, как прежний, а небольшая
прогулка до работы пойдет ему только на пользу. Вместе с ним там жили
девять человек. Том переехал вечером, представился всем жильцам, и Мабель
Курта, секретарша режиссера, принялась знакомить его с домашними обычаями.
Убедившись, что его сомнамбулатор поставлен в домашний сомнамбуларий, Том
слегка расслабился.
Мабель была маленькой, несколько излишне округлой женщиной лет
тридцати пяти. Трижды разведенная, она холодно относилась к замужеству -
разве что явится Настоящий Мужчина. Том - кстати, тоже разведенный - был
сейчас свободен, но на всякий случай не стал говорить ей об этом.
- Пойдем, посмотрим твою спальню, - предлога Мабель. - Она невелика,
но, слава Богу, звуконепроницаема.
Том направился за ней, но вдруг остановился. Женщина повернулась в
дверях и спросила:
- В чем дело?
- Эта девушка...
Сквозь прозрачную дверь он смотрел на девушку, стоящую в ближайшем из
шестидесяти трех высоких серых цилиндров из этерния.
- Да, она красива!
Если Мабель и испытывала ревность, ей удалось ее скрыть.
- Правда?
У девушки были длинные черные, слабо вьющиеся волосы, лицо, пленявшее
с первого взгляда, в меру полная фигура и длинные ноги.
Открытые глаза казались в слабом свете фиолетово-голубоватыми. Одета
она была в тонкое серебристое платье.
Табличка над дверью сообщала личные данные. Дженни Марло, рожденная в
2031 году в Сан-Марино, Калифорния. Двадцать четыре года. Актриса.
Незамужняя. Среда.
- Что с тобой, Том? - спросила Мабель.
- Ничего.
Как он мог сказать, что почувствовал себя плохо от желания, которое
никогда не будет удовлетворено? Что ему стало дурно от ее красоты?
Наша воля в руках судьбы.
Разве может быть истинная любовь не с первого взгляда?
- Что случилось? - повторила Мабель, а потом рассмеялась и добавила:
- Ты шутишь?
Она не приняла этого всерьез, зная, что Дженни Марло как соперница
опасна не больше, чем труп. И это было правдой. Он должен заняться
кем-нибудь из своего мира. А Мабель еще совсем ничего. Ласковая, а после
пары бокалов даже привлекательная.
После шести часов они спустились в гостиную и застали там почти всех.
Одни сидели, надвинув наушники, другие смотрели на экран и разговаривали,
комментируя события прошедшего и этого вторника. Председатель Палаты в
связи с истечением срока полномочий сдавал дела. Он уже явно никуда не
годился, а состояние здоровья не сулило ни малейшего улучшения. Показали
семейное кладбище в Миссисипи и зарезервированный для него цоколь.
Когда-нибудь, когда разработают методы омоложения, его выведут из
состояния сомнамбулы.
- Да уж, конечно! - сказала Мабель.
- Я уверен, дойдут и до этого, - ответил он.
1 2 3 4 5
Том Пим часто думал, как выглядит жизнь в другие дни недели, -
впрочем, об этом задумывался почти каждый, имевший хоть чуточку
воображения; имелись даже специальные телепрограммы, посвященные этой
проблеме. Том сам принимал участие в двух таких программах, но всерьез не
собирался уходить из своего мира. Пока однажды не сгорел его дом.
Это произошло в последний, восьмой день весны. Проснувшись, он увидел
сквозь дверь пепел и пожарных. Мужчина в асбестовом комбинезоне махнул ему
рукой, чтобы не выходил, а минут через пятнадцать другой мужчина дал
понять, что опасность миновала. Том нажал кнопку, и дверь распахнулась.
Выйдя, он сразу оказался по щиколотку в пепле, еще теплом под слоем
залитых водой головешек.
Можно было не спрашивать, что случилось, и все же он задал вопрос.
- Наверное, замыкание, но точно не известно, пожар вспыхнул сразу
после полуночи, после окончания работы команды понедельника и перед
заступлением нашей.
Наверное, странно быть пожарным или полицейским, подумал Том. У них
были разные часы службы, хотя полночь являлась границей и для тех, и для
других.
Тем временем другие стали выходить из своих сомнамбулаторов, или
"гробов", как их обычно называли, так что занятыми остались только
шестьдесят.
Работа начиналась в восемь, и они позавтракали в подсобном помещении.
Том спросил одного из операторов, знает ли тот о какой-нибудь квартире.
Конечно, ему ее и так выделят, но кто знает, хорошую ли.
Оператор рассказал об одном доме, кварталах в шести от его прежнего.
Там умер гример, и, насколько он знал, место после него было еще свободно.
Том, в данную минуту свободный, позвонил немедленно, но секретарша
сказала, что контора откроется только в десять. Она была очень красива - с
красными волосами, турмалиновыми глазами и необычайно обольстительным
голосом - и произвела бы на Тома более сильное впечатление, если бы он ее
не знал. Девушка играла эпизодические роли в двух его программах, и Том
знал, что этот чарующий голос ей не принадлежит. Впрочем, как и цвет глаз.
В полдень он позвонил вторично. После десятиминутного ожидания его
соединили, и Том попросил миссис Белфилд, чтобы она от его имени сделала
запрос. Миссис Белфилд отругала его, что не позвонил раньше - как знать,
успеет ли она сделать что-то сегодня? Том попытался объяснить ей, в каком
положении оказался, но вскоре сдался. Ох уж эти бюрократы! На ночь он
пошел в общественное помещение, где с помощью индуктивных полей,
ускорявших сон, проспал необходимые четыре часа, после чего проснулся и
вошел в вертикальный цилиндр из этерния. Секунд десять он смотрел сквозь
дверь на другие цилиндры с неподвижными фигурами внутри, потом нажал
кнопку. Пятнадцать секунд спустя сознание покинуло его.
Еще три ночи ему пришлось провести в общественном сомнамбуларии.
Прошли три дня осени, осталось еще пять. Впрочем, в Калифорнии это не
имело особого значения. В Чикаго, где он некогда жил, зима походила на белое
одеяло, выбиваемое безумцем, весна была взрывом зелени, лето - лавиной
света и горячего дыхания, а осень - котелком клоуна, одетого в пестрый
костюм.
На четвертый день пришло извещение: можно перебираться в дом, который
он выбрал. Это удивило и обрадовало Тома. Многие в такой ситуации
проводили весь год - сорок восемь дней - в общественном помещении. На пятый
день он перебрался, имея перед собой еще три дня весны. Два свободных дня
придется потратить на покупку одежды, продуктов и знакомство с соседями.
Порой он жалел, что родился с актерским талантом. На телевидении работали
пять, иногда шесть дней подряд, тогда как, скажем, водопроводчик из семи
дней работал только три.
Новый дом оказался таким же большим, как прежний, а небольшая
прогулка до работы пойдет ему только на пользу. Вместе с ним там жили
девять человек. Том переехал вечером, представился всем жильцам, и Мабель
Курта, секретарша режиссера, принялась знакомить его с домашними обычаями.
Убедившись, что его сомнамбулатор поставлен в домашний сомнамбуларий, Том
слегка расслабился.
Мабель была маленькой, несколько излишне округлой женщиной лет
тридцати пяти. Трижды разведенная, она холодно относилась к замужеству -
разве что явится Настоящий Мужчина. Том - кстати, тоже разведенный - был
сейчас свободен, но на всякий случай не стал говорить ей об этом.
- Пойдем, посмотрим твою спальню, - предлога Мабель. - Она невелика,
но, слава Богу, звуконепроницаема.
Том направился за ней, но вдруг остановился. Женщина повернулась в
дверях и спросила:
- В чем дело?
- Эта девушка...
Сквозь прозрачную дверь он смотрел на девушку, стоящую в ближайшем из
шестидесяти трех высоких серых цилиндров из этерния.
- Да, она красива!
Если Мабель и испытывала ревность, ей удалось ее скрыть.
- Правда?
У девушки были длинные черные, слабо вьющиеся волосы, лицо, пленявшее
с первого взгляда, в меру полная фигура и длинные ноги.
Открытые глаза казались в слабом свете фиолетово-голубоватыми. Одета
она была в тонкое серебристое платье.
Табличка над дверью сообщала личные данные. Дженни Марло, рожденная в
2031 году в Сан-Марино, Калифорния. Двадцать четыре года. Актриса.
Незамужняя. Среда.
- Что с тобой, Том? - спросила Мабель.
- Ничего.
Как он мог сказать, что почувствовал себя плохо от желания, которое
никогда не будет удовлетворено? Что ему стало дурно от ее красоты?
Наша воля в руках судьбы.
Разве может быть истинная любовь не с первого взгляда?
- Что случилось? - повторила Мабель, а потом рассмеялась и добавила:
- Ты шутишь?
Она не приняла этого всерьез, зная, что Дженни Марло как соперница
опасна не больше, чем труп. И это было правдой. Он должен заняться
кем-нибудь из своего мира. А Мабель еще совсем ничего. Ласковая, а после
пары бокалов даже привлекательная.
После шести часов они спустились в гостиную и застали там почти всех.
Одни сидели, надвинув наушники, другие смотрели на экран и разговаривали,
комментируя события прошедшего и этого вторника. Председатель Палаты в
связи с истечением срока полномочий сдавал дела. Он уже явно никуда не
годился, а состояние здоровья не сулило ни малейшего улучшения. Показали
семейное кладбище в Миссисипи и зарезервированный для него цоколь.
Когда-нибудь, когда разработают методы омоложения, его выведут из
состояния сомнамбулы.
- Да уж, конечно! - сказала Мабель.
- Я уверен, дойдут и до этого, - ответил он.
1 2 3 4 5