Можно вытащить
мальчишку из Библейского пояса [регион на Среднем Западе США, известный
своим религиозным фундаментализмом], но из мальчишки этот Пояс не
вытащишь. Несмотря на то что у меня была тысяча лет на размышления.
- Да? - проговорил компьютер. - Значит, вы решили, что она из
эфемеров? Это тревожит меня, Лазарус. Я тоже по-своему обездолена и, как
Джо, понимаю Ллиту. Ваши причины извиняют, но не оправдывают ваш отказ.
- Минерва, я же не сказал, что отказал ей.
- О! Выходит, вы все-таки осчастливили женщину? Чувствую облегчение.
- Этого я также не говорил.
- Нахожу внутреннее противоречие, Лазарус.
- Потому что об этом я не говорил, дорогая. Все, о чем я рассказываю,
записывается; таково условие моей сделки с Айрой. А можно приказать тебе
забыть кое-что из того, что я говорил? Наверное, за двадцать три столетия
моей жизни все-таки найдутся другие вещи, более заслуживающие
увековечивания. И я не вижу причин регистрировать те случаи, когда
какая-нибудь предприимчивая дама разделяла со мной ложе ради удовольствия,
а не с целью рождения потомства.
- Отсюда следует, - задумчиво отозвался компьютер, - что, поскольку я
не имею возможности получить представление о том, чего именно добилась от
вас Ллита, ваши правила в отношении к эфемерам касаются лишь брачных
отношений и рождения потомства.
- Я не говорил и этого.
- Значит, я не поняла вас, Лазарус. Противоречие.
Старик подумал, затем медленно и грустно произнес:
- Дело в том, что брак между долгожителем и эфемером - вещь скверная.
И в том, что так оно и есть, мне самому пришлось убедиться. Впрочем, это
было давно и далеко отсюда... а когда она скончалась, умерла и часть меня
самого. С тех пор я не хочу жить вечно. - Он умолк.
- Лазарус, - расслабленным голосом сказал компьютер. - Лазарус, друг
мой дорогой! Я прошу прощения!
Лазарус встрепенулся и отрывисто произнес:
- Нет, дорогуша, не жалей меня. Для жалости нет никаких оснований. Я
не стал бы ничего менять в прошлом, даже если бы смог. Если бы у меня была
машина времени и можно было вернуться назад, чтобы изменить хотя бы один
эпизод, я не стал бы этого делать. Не то что эпизод - даже один прожитый
миг. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом.
- О чем вы хотите поговорить, дорогой друг?
- Вот ты все вспоминаешь обо мне и Ллите, Минерва, и тебя явно
беспокоит, что я лишил ее причитающегося. Ничего я ее не лишал, во всяком
случае ты не знаешь, что представлял собой этот приз. Так бывает нередко,
и секс не всегда подарок. Дело в том, дорогуша, что ты не понимаешь сути
"эроса", потому что не можешь понять, не создана для этого. Я не принижаю
это занятие; секс - это во, секс - чудесная штука. Но если ты
обожествляешь его, а именно этим ты и занята, секс превращается из
развлечения в причину невроза.
Что касается того, что я лишил чего-то там Ллиту, то надо сказать: в
сексуальном отношении она не голодала. В самом худшем случае ей было
слегка досадно. Но отнюдь не обидно. Ллита была женщиной сердечной, и лишь
тяжелая работа могла бы помешать ей лечь на спину, или усесться или встать
на колени... или на уши, а я своими советами предоставил им с Джо
достаточно времени для всего этого. Джо и Ллита были люди простые, они не
знали предрассудков и разврата и из четырех основных предметов,
интересующих род людской - войны, политики, денег и секса, - их занимали
лишь два последних. Ну а под моим руководством они в изобилии получили и
того, и другого.
Да что там, признаюсь, что после того как они научились
предохраняться - а методика тогда была почти такой же совершенной, как и
теперь; этому я тоже учил их, но прежде не имел причины упомянуть, -
оказалось, что никакие предубеждения и табу не запрещают им вильнуть на
сторону ради забавы, причем связь их между собой при этом не подвергалась
никакой опасности. Они была невинными гедонистами, и если Ллите не удалось
завлечь одного усталого старого космонавта, она сумела заполучить
достаточное количество других. Как и Джо. Короче, кроме развлечений, они
наслаждались глубоким счастьем от самого счастливого из браков, который
мне приходилось видеть.
- Я почти рада слышать это, - сказала Минерва. - Очень хорошо,
Лазарус, забираю назад свои вопросы и воздерживаюсь от спекуляций
относительно миссис Лонг и того самого "усталого старого космонавта", хотя
даже ваш рассказ свидетельствует о том, что в то время вы не были ни
усталым, ни старым, ни космонавтом. Вы упомянули четыре основных предмета,
интересующих род людской, но не включили сюда науку и искусство.
- Я сделал это не по забывчивости, Минерва. Наука и искусство
интересуют очень немногих; лишь небольшой процент людей может считать себя
учеными или художниками. Но ты и сама знаешь это и просто уклоняешься от
темы.
- Неужели, Лазарус?
- Не свисти, дорогая. Знаешь притчу о маленькой русалочке? Можешь ли
ты заплатить ту цену, которую заплатила она? Можешь, ты это прекрасно
знаешь. И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю.
Компьютер вздохнул.
- Понять способна, а не могу. У тележного колеса нет прав. Как и у
меня.
- Увиливаешь, дорогуша. Права - это надуманная абстракция. Прав нет
ни у кого - ни у машин, ни у существ из плоти и крови. У людей - обоего
пола - бывают возможности, а не права, и они ими пользуются или не умеют
воспользоваться. Тебе выпало быть могучей десницей хозяина этой планеты. И
пользоваться дружбой вздорного старикана, который наслаждается особыми
привилегиями по самой нелепой причине, но не колеблясь. И владеть всей
биологической и генетической информацией клиники Говарда на Секундусе, что
записана в твоей памяти в отсеке номер два у Доры. Наверное, это самая
лучшая библиотека в Галактике и, безусловно, наилучшим образом отражающая
биологию человека. Но я спросил: будешь ты платить? Хочешь, чтобы твои
умственные процессы замедлились по крайней мере в миллион раз, а запас
информации уменьшился в неизвестной, но тем не менее огромной степени?
Кроме того, существует некоторая доля - какая, не могу сказать - риска при
трансформации. Ну а в конце концов тебя будет ждать верная смерть, от
которой машины избавлены. А в качестве компьютера ты способна пережить
весь род людской - ты же бессмертна.
- Я бы не хотела пережить своих создателей, Лазарус.
- Неужели? Ты говоришь это сейчас, дорогая, а что запоешь через
миллион лет? Минерва, подруга моя дорогая, единственная моя подруга, с
которой я могу быть откровенным, - я уверен, что ты носишься с этой идеей
с того самого момента, как получила доступ к информации клиники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
мальчишку из Библейского пояса [регион на Среднем Западе США, известный
своим религиозным фундаментализмом], но из мальчишки этот Пояс не
вытащишь. Несмотря на то что у меня была тысяча лет на размышления.
- Да? - проговорил компьютер. - Значит, вы решили, что она из
эфемеров? Это тревожит меня, Лазарус. Я тоже по-своему обездолена и, как
Джо, понимаю Ллиту. Ваши причины извиняют, но не оправдывают ваш отказ.
- Минерва, я же не сказал, что отказал ей.
- О! Выходит, вы все-таки осчастливили женщину? Чувствую облегчение.
- Этого я также не говорил.
- Нахожу внутреннее противоречие, Лазарус.
- Потому что об этом я не говорил, дорогая. Все, о чем я рассказываю,
записывается; таково условие моей сделки с Айрой. А можно приказать тебе
забыть кое-что из того, что я говорил? Наверное, за двадцать три столетия
моей жизни все-таки найдутся другие вещи, более заслуживающие
увековечивания. И я не вижу причин регистрировать те случаи, когда
какая-нибудь предприимчивая дама разделяла со мной ложе ради удовольствия,
а не с целью рождения потомства.
- Отсюда следует, - задумчиво отозвался компьютер, - что, поскольку я
не имею возможности получить представление о том, чего именно добилась от
вас Ллита, ваши правила в отношении к эфемерам касаются лишь брачных
отношений и рождения потомства.
- Я не говорил и этого.
- Значит, я не поняла вас, Лазарус. Противоречие.
Старик подумал, затем медленно и грустно произнес:
- Дело в том, что брак между долгожителем и эфемером - вещь скверная.
И в том, что так оно и есть, мне самому пришлось убедиться. Впрочем, это
было давно и далеко отсюда... а когда она скончалась, умерла и часть меня
самого. С тех пор я не хочу жить вечно. - Он умолк.
- Лазарус, - расслабленным голосом сказал компьютер. - Лазарус, друг
мой дорогой! Я прошу прощения!
Лазарус встрепенулся и отрывисто произнес:
- Нет, дорогуша, не жалей меня. Для жалости нет никаких оснований. Я
не стал бы ничего менять в прошлом, даже если бы смог. Если бы у меня была
машина времени и можно было вернуться назад, чтобы изменить хотя бы один
эпизод, я не стал бы этого делать. Не то что эпизод - даже один прожитый
миг. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом.
- О чем вы хотите поговорить, дорогой друг?
- Вот ты все вспоминаешь обо мне и Ллите, Минерва, и тебя явно
беспокоит, что я лишил ее причитающегося. Ничего я ее не лишал, во всяком
случае ты не знаешь, что представлял собой этот приз. Так бывает нередко,
и секс не всегда подарок. Дело в том, дорогуша, что ты не понимаешь сути
"эроса", потому что не можешь понять, не создана для этого. Я не принижаю
это занятие; секс - это во, секс - чудесная штука. Но если ты
обожествляешь его, а именно этим ты и занята, секс превращается из
развлечения в причину невроза.
Что касается того, что я лишил чего-то там Ллиту, то надо сказать: в
сексуальном отношении она не голодала. В самом худшем случае ей было
слегка досадно. Но отнюдь не обидно. Ллита была женщиной сердечной, и лишь
тяжелая работа могла бы помешать ей лечь на спину, или усесться или встать
на колени... или на уши, а я своими советами предоставил им с Джо
достаточно времени для всего этого. Джо и Ллита были люди простые, они не
знали предрассудков и разврата и из четырех основных предметов,
интересующих род людской - войны, политики, денег и секса, - их занимали
лишь два последних. Ну а под моим руководством они в изобилии получили и
того, и другого.
Да что там, признаюсь, что после того как они научились
предохраняться - а методика тогда была почти такой же совершенной, как и
теперь; этому я тоже учил их, но прежде не имел причины упомянуть, -
оказалось, что никакие предубеждения и табу не запрещают им вильнуть на
сторону ради забавы, причем связь их между собой при этом не подвергалась
никакой опасности. Они была невинными гедонистами, и если Ллите не удалось
завлечь одного усталого старого космонавта, она сумела заполучить
достаточное количество других. Как и Джо. Короче, кроме развлечений, они
наслаждались глубоким счастьем от самого счастливого из браков, который
мне приходилось видеть.
- Я почти рада слышать это, - сказала Минерва. - Очень хорошо,
Лазарус, забираю назад свои вопросы и воздерживаюсь от спекуляций
относительно миссис Лонг и того самого "усталого старого космонавта", хотя
даже ваш рассказ свидетельствует о том, что в то время вы не были ни
усталым, ни старым, ни космонавтом. Вы упомянули четыре основных предмета,
интересующих род людской, но не включили сюда науку и искусство.
- Я сделал это не по забывчивости, Минерва. Наука и искусство
интересуют очень немногих; лишь небольшой процент людей может считать себя
учеными или художниками. Но ты и сама знаешь это и просто уклоняешься от
темы.
- Неужели, Лазарус?
- Не свисти, дорогая. Знаешь притчу о маленькой русалочке? Можешь ли
ты заплатить ту цену, которую заплатила она? Можешь, ты это прекрасно
знаешь. И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю.
Компьютер вздохнул.
- Понять способна, а не могу. У тележного колеса нет прав. Как и у
меня.
- Увиливаешь, дорогуша. Права - это надуманная абстракция. Прав нет
ни у кого - ни у машин, ни у существ из плоти и крови. У людей - обоего
пола - бывают возможности, а не права, и они ими пользуются или не умеют
воспользоваться. Тебе выпало быть могучей десницей хозяина этой планеты. И
пользоваться дружбой вздорного старикана, который наслаждается особыми
привилегиями по самой нелепой причине, но не колеблясь. И владеть всей
биологической и генетической информацией клиники Говарда на Секундусе, что
записана в твоей памяти в отсеке номер два у Доры. Наверное, это самая
лучшая библиотека в Галактике и, безусловно, наилучшим образом отражающая
биологию человека. Но я спросил: будешь ты платить? Хочешь, чтобы твои
умственные процессы замедлились по крайней мере в миллион раз, а запас
информации уменьшился в неизвестной, но тем не менее огромной степени?
Кроме того, существует некоторая доля - какая, не могу сказать - риска при
трансформации. Ну а в конце концов тебя будет ждать верная смерть, от
которой машины избавлены. А в качестве компьютера ты способна пережить
весь род людской - ты же бессмертна.
- Я бы не хотела пережить своих создателей, Лазарус.
- Неужели? Ты говоришь это сейчас, дорогая, а что запоешь через
миллион лет? Минерва, подруга моя дорогая, единственная моя подруга, с
которой я могу быть откровенным, - я уверен, что ты носишься с этой идеей
с того самого момента, как получила доступ к информации клиники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205