-- Ты поговорил с крестьянином, который подобрал меня? -- спросил Роберт.
-- Да, конечно,-- ответил отец.-- Он говорит, что ты очень храбрый мальчик. Он также сказал, что если бы он тебя не обнаружил, то ты смог бы проползти еще не больше пятидесяти метров. Я дал ему двести франков. Швейцарских, разумеется.
-- Тише, вы,-- оборвала их мать. Ее как раз соединяли с лыжной школой.
-- Это вас снова беспокоит миссис Розенталь. Да, спасибо, он выздоравливает, вообще все идет по плану,-- говорила она на своем четком мелодичном французском.-- Мы тут поговорили с ним, и в результате возник один довольно странный аспект всего этого дела. Он утверждает, что после того, как сломал ногу, какой-то лыжник остановился, помог ему снять лыжи, пообещал сходить в вашу лыжную школу, оставить там лыжи Роберта и попросить вас немедленно отправить за ним сани. Нам очень хотелось бы знать, приходил ли к вам на самом деле этот человек, сообщил ли о несчастном случае. Он должен был прийти к вам что-то около шести вечера.-- Она замолчала, слушая, что ей отвечают. Лицо ее напряглось.-- Понятно,-- сказала она. Немного помолчала.-- Нет, мы не знаем ни его имени, ни фамилии. Мой сын говорит, что ему около двадцати пяти лет, у него голубые глаза и он носит белый картуз. Минуточку, я спрошу.-- Она повернулась к сыну.-- Роберт, какой марки у тебя лыжи? Они сейчас посмотрят, нет ли их на улице в стеллаже.
-- Аттенхофер,-- сказал Роберт.-- Длина метр семьдесят. На носках -красной краской -- мои инициалы.
-- Аттенхофер,-- повторила за ним мать в трубку.-- И на них есть его инициалы, написанные красной краской,-- Р. Р. Благодарю вас. Будем ждать.
Отец Роберта, отойдя от окна, загасил сигарету в пепельнице. Несмотря на приобретенный за время отпуска загар, лицо у него сейчас было каким-то болезненным и уставшим.
-- Роберт,-- сказал он с печальной улыбкой,-- тебе нужно впредь быть более осторожным. Ведь ты -- единственный мой наследник по мужской линии; и у меня слишком мало шансов произвести на свет другого.
-- Да, папа,-- ответил Роберт,-- я постараюсь впредь быть поосторожнее.
Мать нетерпеливо замахала на них рукой, чтобы они помолчали, и вновь прижала к уху телефонную трубку.
-- Благодарю вас,-- сказала она.-- Прошу вас, сообщите мне, если вам что-то станет известно.
-- Уму непостижимо! -- воскликнул отец.-- Разве может взрослый мужчина бросить мальчишку в лесу, чтобы он умер там от переохлаждения? И все это ради того, чтобы завладеть парой его лыж. Невероятно!
-- Попался бы он мне в руки,-- вторила ему мать,-- пусть даже минут на десять. Роберт, дорогой, напрягись. Как он тебе показался? Это был... нормальный человек?
-- По-моему, вполне нормальный,-- ответил Роберт.-- Мне так показалось.
-- Ты ничего особенного в нем не заметил? Подумай-ка хорошенько. Может, какую-то деталь, которая поможет нам найти его. И это нужно не только нам, Роберт. Если в этом городке объявился человек, способный на такое, то очень важно предупредить людей, они должны знать этого злодея, чтобы не позволить ему сотворить то же самое, что с тобой, с другими мальчиками, если не хуже...
-- Мама,-- сказал Роберт, чувствуя, что этот допрос матери сейчас доведет его до слез.-- Я же тебе все рассказал, все, как было. И, поверь, я не лгу тебе, мама.
-- А какой у него был голос, Роберт? -- продолжала мать, не замечая состояния сына.-- Низкий, высокий? Какой у него был выговор? Такой, как у нас с папой? Можно было бы по нему предположить, что он жил в Париже? Может, у него был такой голос, как у твоих учителей или у кого-нибудь из живущих здесь, а он...
-- Ах, да,-- спохватился Роберт, неожиданно вспомнив то, что ускользнуло из его памяти.
-- Ну что? Что такое? Что ты хочешь сказать? -- звонко затараторила мать.
-- Мне пришлось разговаривать с ним по-немецки,-- сказал Роберт. "Как он об этом забыл? Скорее всего, из-за этого морфия и дикой боли".
-- Как так? Тебе пришлось разговаривать с ним по-немецки?
-- Я начал говорить с ним по-французски, но он ничего не понял. Поэтому мы поговорили на немецком.
Отец с матерью переглянулись. Затем мать тихо спросила его:
-- Он говорил на хорошем, настоящем немецком? Или это был швейцарский немецкий? Ты ведь знаешь, что это далеко не одно и то же, не правда ли?
-- Конечно, знаю, о чем ты говоришь? -- обиделся Роберт. Одной из любимых забав отца перед гостями в Париже было подражание своим швейцарским друзьям. Вначале он говорил на французском, а потом переходил на швейцарский немецкий. У Роберта был тонкий слух и ему легко давались языки. Не говоря уже о том, что в детстве он постоянно слышал, как говорили на немецком его дедушка с бабушкой, выходцы из Эльзаса, в школе он изучал немецкую литературу, знал наизусть большие отрывки из произведений Гете, Шиллера и Гейне.-- Тот человек говорил на нормальном, хорошем немецком языке,-- сказал он.
В палате наступила тишина. Его отец снова подошел к окну и задумчиво смотрел на падающий, похожий на белое пушистое покрывало снег.
-- Я знаю,-- тихо сказал он,-- он не мог этого сделать только ради твоих лыж.
* * *
В конце концов отец выиграл в семейном споре. Его мать хотела обратиться в полицию, попросить их поискать этого человека, хотя отец был против и все время убеждал ее в том, что это -- бесполезная затея. В этот швейцарский городок приезжают до десяти тысяч лыжников, чтобы провести здесь свой отпуск, среди них довольно много голубоглазых, хорошо говорящих на немецком языке людей. Пять раз в день сюда прибывают поезда, битком набитые пассажирами, и столько же убывает назад. Отец Роберта был уверен, что этот человек уехал отсюда в тот же вечер, когда Роберт сломал ногу, но, несмотря на это, чтобы лишний раз удостовериться в своей правоте, мистер Розенталь бродил по занесенным снегом городским улочкам, заглядывал во все бары на своем пути, внимательно всматриваясь в лица посетителей,-- нет ли среди них человека, похожего на того голубоглазого злодея, с которым столкнулся его сын там, высоко в горах. Он убеждал жену, что обращение в полицию ничего хорошего не даст, а лишь повредит, так как стоит только предать эту печальную историю огласке, как найдется немало людей, которые станут повсюду жаловаться, стенать,-- вот, мол, еще одна истеричная жидовская фантастическая история о нанесенном им вымышленном вреде.
-- В Швейцарии полно нацистов всех национальностей,-- говорил отец Роберта матери во время этого спора, тянувшегося несколько недель кряду,-- и это лишь подбросит горючего в огонь. Теперь они смогут везде заявлять: "Вот, смотрите, там, где появляются евреи, обязательно начинается буза!"
Мать Роберта, сделанная из более круто замешенного теста, чем отец, несмотря на то, что у нее были родственники в Германии, требовала справедливости любой ценой, но вскоре и сама убедилась в полной безнадежности поставленной перед собой цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92