Пришел к тете Ежке. В гости. Что, гостей будем жрать? Давай, будем гостей жрать! А семью собираемся заводить – всех детишечек пожрем, да? Папа называется!
Головы Горыныча посоветовались между собой.
– По-моему, он хамит,-сказала одна.
Вторая подумала и сказала:
– Дурак, а нервный.
А третья выразилась и вовсе кратко:
– Лангет,– сказала она.
– Я счас такой лангет покажу!..– взорвался от страха Иван.– Такой лангет устрою, что кое-кому тут не поздоровится. Тетя, где моя волшебная сабля? – Иван вскочил с лавки и забегал по избушке – изображал. что ищет волшебную саблю.– Я счас такое устрою! Головы надоело носить?!-Иван кричал на Горыныча, но не смотрел на него,– жутко было смотреть на эти три спокойные головы.– Такое счас устрою!..
– Он просто расхамился,– опять сказала первая голова.
– Нервничает,– заметила вторая.– Боится.
А третья не успела ничего сказать: Иван остановился перед Горынычем и сам тоже долго и внимательно смотрел на него.
– Шпана,– сказал Иван.– Я тебя сам съем.
Тут первый раз прозвучал голос Ильи Муромца.
– Ванька, смотри!-сказал Илья.
– Да что "Ванька", что "Ванька"! – воскликнул Иван.– Чего ванькать-то? Вечно кого-то боимся, кого-то опасаемся. Каждая гнида будет из себя... великую тварь строить, а тут обмирай от страха. Не хочу! Хватит! Надоело! – Иван и в самом деле спокойно уселся на лавку, достал дудочку и посвистел маленько.– Жри,– сказал он, отвлекаясь от дудочки.– Жрать будешь? Жри. Гад. Потом поцелуй свою усатую невесту. Потом рожайте усатых детей и маршируйте с имя. Он меня, видите ли, пугать будет!.. Хрен тебе! – И Ванька опять засвистел в свою дудочку.
– Горыныч,– сказала дочь,– плюнь, не обращай внимания. Не обижайся.
– Но он же хамит,– возразила первая голова.– Как он разговаривает?!
– Он с отчаяния. Он не ведает, что творит. – Я все ведаю,– встрял Иван, перестав дудеть.– Все я ведаю. Я вот сейчас подберу вам марш... для будущего батальона...
– Ванюшка,– заговорила Баба-Яга кротко,– не хами. племяш. Зачем ты так?
– Затем, что нечего меня на арапа брать. Он, видите ли, будет тут глазами вращать! Вращай, когда у тебя батальон усатых будет – тогда вращай. А счас нечего.
– Нет, ну он же вовсю хамит! – чуть не плача сказала первая голова.– Ну как же?
– Заплачь, заплачь,– жестко сказал Иван.– А мы посмеемся. В усы.
– Хватит тянуть,– сказала вторая голова.
– Да, хватит тянуть,– поддакнул Иван.– Чего тянуть-то? Хватит тянуть.
– О-о! – изумилась третья голова.– Ничего себе!
– Ага!-опять дурашливо поддакнул Иван.– Во, даеть Ванькя! Споем? – И Ванька запел:
Эх, брил я тебя
На завалинке,
Подарила ты меке
Чулки-валенки...
Горыныч, хором
Оп – тирдарпупия! -
допел Ванька. И стало тихо. И долго было тихо. – А романсы умеешь?-спросил Горыныч. – Какие романсы? – Старинные.
–.Сколько угодно... Ты что, романсы любишь? Изволь, батюшка, я тебе их нанизак) сколько хошь. Завалю романсами. Например'
Хаз-булат удало-ой, Бедна сакля твоя-а, Золотою казной Я осыплю тебя-а!..
А? Романс!..– Ванька почуял некую перемену в Горы-ныче, подошел к нему и похлопал одну голову по щеке.– Мх, ты... свирепый. Свирепунчик ты мой. – Не ёрничай,– сказал Горыныч.– А то откушу руку
–Ванька отдернул руку.
– Ну, ну, ну,– молвил он мирно,– кто же так с мастером разговаривает? Возьму вот и не буду петь.
– Будешь,– сказала голова Горыныча, которую Иван приголубил.– Я тебе возьму и голову откушу.
Две другие головы громко засмеялись.
И Иван тоже мелко и невесело посмеялся.
– Тогда-то уж я и вовсе не спою – нечем. Чем же я петь-то буду?
– Филе,-сказала голова, которая давеча говорила "лангет". Это была самая глупая голова.
– А тебе бы все жрать! – обозлился на нее Иван.– Все бы ей жрать!.. Живоглотка какая-то. – Ванюшка, не фордыбачь,– сказала Баба-Яга.– Пой.
– Пой,– сказала и дочь.– Разговорился. Есть слух – пой.
– Пой,– велела первая голова.– И вы тоже пойте.
– Кто? – не поняла Баба-Яга.– Мы?
– Вы. Пойте.
– Может быть, я лучше одна? – вякнула дочь; ее не устраивало, что она будет подпевать Ивану.– С мужиком петь... ты меня извини, но...
– Три, четыре,– спокойно сказал Горыныч.– Начали.
Дам коня, дам седло,-
запел Иван, Баба-Яга с дочкой подхватили:
Дам винтовку свою-у,
А за это за все
Ты отдай мне жену-у.
Ты уж стар, ты– уж се-ед,
Ей с тобой не житье,
С молодых юных ле-ет
Ты погубишь ее-о-о.
Невыразительные круглые глазки Горыныча увлажнились: как всякий деспот, он был слезлив.
– Дальше,– тихо сказал он.
Под чинарой густой,-
пел дальше Иван,-
Мы сидели вдвое-ом,
Месяц плыл золотой,
Все молчало круго-ом.
И Иван с чувством повторил еще раз, один:
Эх, месяц плыл золотой,
Все молчало круго-ом...
– Как ты живешь, Иван?– спросил растроганный Горыныч.
– В каком смысле? – не понял тот.
– Изба хорошая?
– А-а. Я счас в библиотеке живу, вместе со всеми.
– Хочешь отдельную избу?
– Нет. Зачем она мне?
– Дальше.
Она мне отдала-ась...-
повел дальше Иван,-
До последнего дня...
– Это не надо,– сказал Горыныч.– Пропусти.
– Как же? – не понял Иван.
– Пропусти.
– Горыныч, так нельзя,– заулыбался Иван,– из песни слова не выкинешь.
Горыныч молча смотрел на Ивана; опять воцарилась эта нехорошая тишина.
– Но ведь без этого же нет песни! – занервничал Иван.– Ну? Песни-то нету!
– Есть песня,– сказал Горыныч.
– Да как же есть? Как же есть-то?!
– Есть песня. Даже лучше – лаконичнее.
– Ну ты смотри, что они делают! – Иван даже хлопнул в изумлении себя по ляжкам.– Что хотят, то и делают! Нет песни без этого, нет песни без этого, нет песни!.. Не буду петь лаконично. Все.
– Ванюшка,– сказала Баба-Яга,– не супротивничай.
– Пошла ты!..– вконец обозлился Иван.– Сами пойте. А я не буду. В гробу я вас всех видел! Я вас сам всех сожру! С усами вместе. А эти три тыквы... я их тоже буду немножко жарить...
– Господи, сколько надо терпения,– вздохнула первая голова Горыныча.– Сколько надо сил потратить, нервов... пока их научишь. Ни воспитания, ни образования...
– Насчет "немножко жарить" – это он хорошо сказал,– молвила вторая голова.– А?
– На какие усы ты все время намекаешь? – спросила Ивана третья голова.– Весь вечер сегодня слышу: усы, усы... У кого усы?
– А па-арень улыбается в пшеничные усы,– шутливо спела первая голова.– Как там дальше про Хаз-булата?
– Она мне отдалась,– отчетливо сказал Иван. Опять сделалось тихо.
– Это грубо, Иван,-сказала первая голова.-Это дурная эстетика. Ты же в библиотеке живешь... как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался этой сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза... прекрасная девушка, я отца ее знал... Она невеста твоя?
– Кто? Лизка? Еще чего!
– Как же? Она тебя ждет.
– Пусть ждет – не дождется.
– Мда-а... Фрукт,– сказала третья голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Головы Горыныча посоветовались между собой.
– По-моему, он хамит,-сказала одна.
Вторая подумала и сказала:
– Дурак, а нервный.
А третья выразилась и вовсе кратко:
– Лангет,– сказала она.
– Я счас такой лангет покажу!..– взорвался от страха Иван.– Такой лангет устрою, что кое-кому тут не поздоровится. Тетя, где моя волшебная сабля? – Иван вскочил с лавки и забегал по избушке – изображал. что ищет волшебную саблю.– Я счас такое устрою! Головы надоело носить?!-Иван кричал на Горыныча, но не смотрел на него,– жутко было смотреть на эти три спокойные головы.– Такое счас устрою!..
– Он просто расхамился,– опять сказала первая голова.
– Нервничает,– заметила вторая.– Боится.
А третья не успела ничего сказать: Иван остановился перед Горынычем и сам тоже долго и внимательно смотрел на него.
– Шпана,– сказал Иван.– Я тебя сам съем.
Тут первый раз прозвучал голос Ильи Муромца.
– Ванька, смотри!-сказал Илья.
– Да что "Ванька", что "Ванька"! – воскликнул Иван.– Чего ванькать-то? Вечно кого-то боимся, кого-то опасаемся. Каждая гнида будет из себя... великую тварь строить, а тут обмирай от страха. Не хочу! Хватит! Надоело! – Иван и в самом деле спокойно уселся на лавку, достал дудочку и посвистел маленько.– Жри,– сказал он, отвлекаясь от дудочки.– Жрать будешь? Жри. Гад. Потом поцелуй свою усатую невесту. Потом рожайте усатых детей и маршируйте с имя. Он меня, видите ли, пугать будет!.. Хрен тебе! – И Ванька опять засвистел в свою дудочку.
– Горыныч,– сказала дочь,– плюнь, не обращай внимания. Не обижайся.
– Но он же хамит,– возразила первая голова.– Как он разговаривает?!
– Он с отчаяния. Он не ведает, что творит. – Я все ведаю,– встрял Иван, перестав дудеть.– Все я ведаю. Я вот сейчас подберу вам марш... для будущего батальона...
– Ванюшка,– заговорила Баба-Яга кротко,– не хами. племяш. Зачем ты так?
– Затем, что нечего меня на арапа брать. Он, видите ли, будет тут глазами вращать! Вращай, когда у тебя батальон усатых будет – тогда вращай. А счас нечего.
– Нет, ну он же вовсю хамит! – чуть не плача сказала первая голова.– Ну как же?
– Заплачь, заплачь,– жестко сказал Иван.– А мы посмеемся. В усы.
– Хватит тянуть,– сказала вторая голова.
– Да, хватит тянуть,– поддакнул Иван.– Чего тянуть-то? Хватит тянуть.
– О-о! – изумилась третья голова.– Ничего себе!
– Ага!-опять дурашливо поддакнул Иван.– Во, даеть Ванькя! Споем? – И Ванька запел:
Эх, брил я тебя
На завалинке,
Подарила ты меке
Чулки-валенки...
Горыныч, хором
Оп – тирдарпупия! -
допел Ванька. И стало тихо. И долго было тихо. – А романсы умеешь?-спросил Горыныч. – Какие романсы? – Старинные.
–.Сколько угодно... Ты что, романсы любишь? Изволь, батюшка, я тебе их нанизак) сколько хошь. Завалю романсами. Например'
Хаз-булат удало-ой, Бедна сакля твоя-а, Золотою казной Я осыплю тебя-а!..
А? Романс!..– Ванька почуял некую перемену в Горы-ныче, подошел к нему и похлопал одну голову по щеке.– Мх, ты... свирепый. Свирепунчик ты мой. – Не ёрничай,– сказал Горыныч.– А то откушу руку
–Ванька отдернул руку.
– Ну, ну, ну,– молвил он мирно,– кто же так с мастером разговаривает? Возьму вот и не буду петь.
– Будешь,– сказала голова Горыныча, которую Иван приголубил.– Я тебе возьму и голову откушу.
Две другие головы громко засмеялись.
И Иван тоже мелко и невесело посмеялся.
– Тогда-то уж я и вовсе не спою – нечем. Чем же я петь-то буду?
– Филе,-сказала голова, которая давеча говорила "лангет". Это была самая глупая голова.
– А тебе бы все жрать! – обозлился на нее Иван.– Все бы ей жрать!.. Живоглотка какая-то. – Ванюшка, не фордыбачь,– сказала Баба-Яга.– Пой.
– Пой,– сказала и дочь.– Разговорился. Есть слух – пой.
– Пой,– велела первая голова.– И вы тоже пойте.
– Кто? – не поняла Баба-Яга.– Мы?
– Вы. Пойте.
– Может быть, я лучше одна? – вякнула дочь; ее не устраивало, что она будет подпевать Ивану.– С мужиком петь... ты меня извини, но...
– Три, четыре,– спокойно сказал Горыныч.– Начали.
Дам коня, дам седло,-
запел Иван, Баба-Яга с дочкой подхватили:
Дам винтовку свою-у,
А за это за все
Ты отдай мне жену-у.
Ты уж стар, ты– уж се-ед,
Ей с тобой не житье,
С молодых юных ле-ет
Ты погубишь ее-о-о.
Невыразительные круглые глазки Горыныча увлажнились: как всякий деспот, он был слезлив.
– Дальше,– тихо сказал он.
Под чинарой густой,-
пел дальше Иван,-
Мы сидели вдвое-ом,
Месяц плыл золотой,
Все молчало круго-ом.
И Иван с чувством повторил еще раз, один:
Эх, месяц плыл золотой,
Все молчало круго-ом...
– Как ты живешь, Иван?– спросил растроганный Горыныч.
– В каком смысле? – не понял тот.
– Изба хорошая?
– А-а. Я счас в библиотеке живу, вместе со всеми.
– Хочешь отдельную избу?
– Нет. Зачем она мне?
– Дальше.
Она мне отдала-ась...-
повел дальше Иван,-
До последнего дня...
– Это не надо,– сказал Горыныч.– Пропусти.
– Как же? – не понял Иван.
– Пропусти.
– Горыныч, так нельзя,– заулыбался Иван,– из песни слова не выкинешь.
Горыныч молча смотрел на Ивана; опять воцарилась эта нехорошая тишина.
– Но ведь без этого же нет песни! – занервничал Иван.– Ну? Песни-то нету!
– Есть песня,– сказал Горыныч.
– Да как же есть? Как же есть-то?!
– Есть песня. Даже лучше – лаконичнее.
– Ну ты смотри, что они делают! – Иван даже хлопнул в изумлении себя по ляжкам.– Что хотят, то и делают! Нет песни без этого, нет песни без этого, нет песни!.. Не буду петь лаконично. Все.
– Ванюшка,– сказала Баба-Яга,– не супротивничай.
– Пошла ты!..– вконец обозлился Иван.– Сами пойте. А я не буду. В гробу я вас всех видел! Я вас сам всех сожру! С усами вместе. А эти три тыквы... я их тоже буду немножко жарить...
– Господи, сколько надо терпения,– вздохнула первая голова Горыныча.– Сколько надо сил потратить, нервов... пока их научишь. Ни воспитания, ни образования...
– Насчет "немножко жарить" – это он хорошо сказал,– молвила вторая голова.– А?
– На какие усы ты все время намекаешь? – спросила Ивана третья голова.– Весь вечер сегодня слышу: усы, усы... У кого усы?
– А па-арень улыбается в пшеничные усы,– шутливо спела первая голова.– Как там дальше про Хаз-булата?
– Она мне отдалась,– отчетливо сказал Иван. Опять сделалось тихо.
– Это грубо, Иван,-сказала первая голова.-Это дурная эстетика. Ты же в библиотеке живешь... как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался этой сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза... прекрасная девушка, я отца ее знал... Она невеста твоя?
– Кто? Лизка? Еще чего!
– Как же? Она тебя ждет.
– Пусть ждет – не дождется.
– Мда-а... Фрукт,– сказала третья голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13