Так вот: Дисмас – это святой – покровитель воров. Он сам был добрым вором.
– Да, я о нем знаю.
– Кроме того, он еще и один из покровителей заключенных. Вместе со святым Иосифом Кафассо. Интересы воров и заключенных частично совпадают, но не так кардинально, как ты, может быть, думаешь.
– И к тому же, заключенные нуждаются в дополнительном святом покровителе, поскольку они по-настоящему в беде.
– Не лишено смысла, умница. Взломщик – по сути, тот же вор, что ни говори. Поэтому-то, похоже, и не требуется особого святого покровителя для взломщиков, хотя всегда остается святой Дунстан.
– А это еще кто?
– Святой покровитель слесарей. Взломщики и слесари, по существу, решают одинаковые задачи, так почему бы им обоим и не взывать к Дунстану в критических ситуациях? Конечно, если ситуация становится на самом деле ужасной, то взломщик может еще обратиться к святым Иуде Таддеусу или Грегори Новоцезарианскому.
– А зачем это нужно взломщику?
– А затем, что эти святые ребята – покровители людей, попавших в безнадежное положение. В моей практике бывали случаи, когда мне приходилось пользоваться их помощью. Тогда я еще не знал о святом Антонии Падуйском, покровителе ищущих потерянные вещи.
– Поэтому если ты не мог найти то, что искал...
– Совершенно верно. Ты смеешься! Это значит, что я должен бы возблагодарить святого Витуса.
– Покровителя танцоров?
– Скорее, комиков. Танцоры имеют кого-то еще, только не спрашивай меня, как его имя.
– Ну а как же насчет тех, кто обслуживает чужих собак?
– Я должен буду продолжить изучение соответствующей литературы.
– И по поводу лесбиянок. Признайся, только честно, ты и в самом деле никого не сумел найти для лесбиянок?
– Ну, кое-кто приходит в голову. Но я не знаю его имени и не думаю, что он был святым.
– У лесбиянок – святой покровитель мужского пола?
– Вероятно, он вовсе не святой.
– Ну ладно, хватит говорить намеками. Кто он?
– Да тот маленький нидерландский мальчик!
– Какой там еще маленький нидерландский мальчик?
– Ты знаешь. Это тот, который сует свой пальчик...
– Придержи-ка язык, Берни. Никто не приходит в восторг от пошлостей. Даже святой Витус.
* * *
Послеобеденное время прошло без дальнейших ссылок на святых покровителей. Торговля шла вяло и утомительно, главным образом по мелочам. Правда, я продал изящный комплект романов Троллопа парню, который крутился возле него уже несколько недель. Он выписал чек на шестьдесят баксов и ушел с книжками в руках нерешительной походкой, видимо, продолжая сомневаться.
Как только выпадала свободная минутка, я звонил Велкину, но ни разу его не застал. Когда он не откликнулся на повторный вызов в клубе «Мартингал», я оставил ему телефонограмму с просьбой позвонить мистеру Хаггарду. Мне этот ход показался достаточно тонким и остроумным.
Телефон зазвонил около четырех. Я снял трубку и сказал:
– "Барнегатские книги". – Однако ответа не последовало, и трубка некоторое время молчала. Скорее всего и мне следовало бы проявить выдержку, но, послав ее к черту, я спросил: – Мистер Хаггард?
– Сэр?
Это был, конечно, Велкин. Он не получил моей телефонограммы, поскольку в течение всего дня его не было ни дома, ни в клубе. Говорил он с усилием, со странными паузами между предложениями. «Лишняя порция мартини во время ленча», – подумал я.
– Как насчет сегодняшнего вечера, мистер Роденбарр? Можем встретиться?
– В вашем клубе?
– Нет, это не очень удобно. Давайте я сообщу вам свой адрес.
– Но он у меня уже есть!
– Каким это образом?
– Вы же дали мне свою визитную карточку, – напомнил я и прочитал ему его же адрес.
– Меня там сегодня вечером не будет, – сказал он отрывисто. Голос его звучал так, словно кто-то накачал его язык велосипедным насосом. Затем он сообщил мне адрес: Восточная Шестьдесят шестая, между Первой и Второй авеню.
– Квартира 3-D, – сказал он. – Звонить два раза.
– Как почтальону.
– Простите?
– В какое время я должен прийти?
Он задумался:
– Я думаю – в половине седьмого.
– Прекрасно.
– И вы принесете, гм, предмет?
– Если у вас будут, гм, наличные.
– Об этом не беспокойтесь.
Странно, думал я, вешая трубку. Это же я спал всего четыре часа, а изнурен и опустошен, судя по голосу, почему-то он.
* * *
Не знаю, когда именно появился сикх. Он вырос как из-под земли и стал шнырять между полками: высокий стройный джентльмен с большой черной бородой и тюрбаном на голове. Разумеется, я его заметил, поскольку такое явление невозможно не заметить, но я не уставился на него и не таращил глаза в изумлении. В конце концов Нью-Йорк – это Нью-Йорк, а сикх не марсианин.
Незадолго до пяти часов магазин опустел. Я, зевая, прикрывал рот тыльной стороной ладони и уже подумывал о том, чтобы закрыть магазин пораньше. Как раз в этот момент сикх выплыл из мира книг и появился перед моим прилавком. А я-то считал, что он ушел, поскольку перестал его замечать.
– Вот эту книгу, – сказал он, протягивая ее мне для контроля. В его огромных коричневых ручищах книга казалась совсем крошечной. Недорогой экземпляр «Книги джунглей» нашего друга Редьярда К.
– О да, – сказал я. – Маугли, воспитанный волками.
Он оказался даже выше, чем я предполагал. Я смотрел на него и вспоминал персонаж (забыл, как его звали) из «Маленькой сиротки Анни». На сикхе были серый деловой костюм, белая рубашка, однотонный коричневый галстук. И белый тюрбан.
– Вы знаете этого человека?
«Пенджаб, – подумал я. – Тот, в „Маленькой сиротке Анни“, был хлыщом, а его приятель – аспидом и...»
– Киплинга? – спросил я.
– Вы знакомы с ним?
– Видите ли, его уже нет в живых, – сказал я. – Он умер в 1936 году.
«И спасибо вам, Дж. Р. Велкин, за ваш урок по истории», – подумал я.
Сикх улыбнулся. Зубы у него были крупные, даже слишком, и белее, чем манишка рубашки. Черты лица правильные, а большие печальные глаза – коричневые с оттенком, характерным для старомодных соболиных шуб, тех самых, которые не пожелала к Рождеству жена Рэя Киршмана.
– Вы знакомы с его книгами? – спросил он.
– Да.
– У вас ведь есть и другие книги, правда? Кроме тех, которые на полках.
Звоночек тревоги зазвенел где-то в глубине сознания.
– Все, что у меня есть, – на полках, – сказал я осторожно.
– Другая книга. Может быть, ваша собственная.
– Боюсь, что нет.
Улыбка стала сходить с его лица, а линия губ – приобретать угрожающие очертания, скрытые в уголках рта окладистой черной бородой. Рука сикха скользнула в карман пиджака. Когда она выскользнула оттуда, в ней был пистолет. Сикх стоял так, что своим телом прикрывал оружие от взоров проходящих мимо, а держал пистолет таким образом, что он был направлен прямо мне в грудь. Это был очень маленький с блестящим покрытием автоматический пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Да, я о нем знаю.
– Кроме того, он еще и один из покровителей заключенных. Вместе со святым Иосифом Кафассо. Интересы воров и заключенных частично совпадают, но не так кардинально, как ты, может быть, думаешь.
– И к тому же, заключенные нуждаются в дополнительном святом покровителе, поскольку они по-настоящему в беде.
– Не лишено смысла, умница. Взломщик – по сути, тот же вор, что ни говори. Поэтому-то, похоже, и не требуется особого святого покровителя для взломщиков, хотя всегда остается святой Дунстан.
– А это еще кто?
– Святой покровитель слесарей. Взломщики и слесари, по существу, решают одинаковые задачи, так почему бы им обоим и не взывать к Дунстану в критических ситуациях? Конечно, если ситуация становится на самом деле ужасной, то взломщик может еще обратиться к святым Иуде Таддеусу или Грегори Новоцезарианскому.
– А зачем это нужно взломщику?
– А затем, что эти святые ребята – покровители людей, попавших в безнадежное положение. В моей практике бывали случаи, когда мне приходилось пользоваться их помощью. Тогда я еще не знал о святом Антонии Падуйском, покровителе ищущих потерянные вещи.
– Поэтому если ты не мог найти то, что искал...
– Совершенно верно. Ты смеешься! Это значит, что я должен бы возблагодарить святого Витуса.
– Покровителя танцоров?
– Скорее, комиков. Танцоры имеют кого-то еще, только не спрашивай меня, как его имя.
– Ну а как же насчет тех, кто обслуживает чужих собак?
– Я должен буду продолжить изучение соответствующей литературы.
– И по поводу лесбиянок. Признайся, только честно, ты и в самом деле никого не сумел найти для лесбиянок?
– Ну, кое-кто приходит в голову. Но я не знаю его имени и не думаю, что он был святым.
– У лесбиянок – святой покровитель мужского пола?
– Вероятно, он вовсе не святой.
– Ну ладно, хватит говорить намеками. Кто он?
– Да тот маленький нидерландский мальчик!
– Какой там еще маленький нидерландский мальчик?
– Ты знаешь. Это тот, который сует свой пальчик...
– Придержи-ка язык, Берни. Никто не приходит в восторг от пошлостей. Даже святой Витус.
* * *
Послеобеденное время прошло без дальнейших ссылок на святых покровителей. Торговля шла вяло и утомительно, главным образом по мелочам. Правда, я продал изящный комплект романов Троллопа парню, который крутился возле него уже несколько недель. Он выписал чек на шестьдесят баксов и ушел с книжками в руках нерешительной походкой, видимо, продолжая сомневаться.
Как только выпадала свободная минутка, я звонил Велкину, но ни разу его не застал. Когда он не откликнулся на повторный вызов в клубе «Мартингал», я оставил ему телефонограмму с просьбой позвонить мистеру Хаггарду. Мне этот ход показался достаточно тонким и остроумным.
Телефон зазвонил около четырех. Я снял трубку и сказал:
– "Барнегатские книги". – Однако ответа не последовало, и трубка некоторое время молчала. Скорее всего и мне следовало бы проявить выдержку, но, послав ее к черту, я спросил: – Мистер Хаггард?
– Сэр?
Это был, конечно, Велкин. Он не получил моей телефонограммы, поскольку в течение всего дня его не было ни дома, ни в клубе. Говорил он с усилием, со странными паузами между предложениями. «Лишняя порция мартини во время ленча», – подумал я.
– Как насчет сегодняшнего вечера, мистер Роденбарр? Можем встретиться?
– В вашем клубе?
– Нет, это не очень удобно. Давайте я сообщу вам свой адрес.
– Но он у меня уже есть!
– Каким это образом?
– Вы же дали мне свою визитную карточку, – напомнил я и прочитал ему его же адрес.
– Меня там сегодня вечером не будет, – сказал он отрывисто. Голос его звучал так, словно кто-то накачал его язык велосипедным насосом. Затем он сообщил мне адрес: Восточная Шестьдесят шестая, между Первой и Второй авеню.
– Квартира 3-D, – сказал он. – Звонить два раза.
– Как почтальону.
– Простите?
– В какое время я должен прийти?
Он задумался:
– Я думаю – в половине седьмого.
– Прекрасно.
– И вы принесете, гм, предмет?
– Если у вас будут, гм, наличные.
– Об этом не беспокойтесь.
Странно, думал я, вешая трубку. Это же я спал всего четыре часа, а изнурен и опустошен, судя по голосу, почему-то он.
* * *
Не знаю, когда именно появился сикх. Он вырос как из-под земли и стал шнырять между полками: высокий стройный джентльмен с большой черной бородой и тюрбаном на голове. Разумеется, я его заметил, поскольку такое явление невозможно не заметить, но я не уставился на него и не таращил глаза в изумлении. В конце концов Нью-Йорк – это Нью-Йорк, а сикх не марсианин.
Незадолго до пяти часов магазин опустел. Я, зевая, прикрывал рот тыльной стороной ладони и уже подумывал о том, чтобы закрыть магазин пораньше. Как раз в этот момент сикх выплыл из мира книг и появился перед моим прилавком. А я-то считал, что он ушел, поскольку перестал его замечать.
– Вот эту книгу, – сказал он, протягивая ее мне для контроля. В его огромных коричневых ручищах книга казалась совсем крошечной. Недорогой экземпляр «Книги джунглей» нашего друга Редьярда К.
– О да, – сказал я. – Маугли, воспитанный волками.
Он оказался даже выше, чем я предполагал. Я смотрел на него и вспоминал персонаж (забыл, как его звали) из «Маленькой сиротки Анни». На сикхе были серый деловой костюм, белая рубашка, однотонный коричневый галстук. И белый тюрбан.
– Вы знаете этого человека?
«Пенджаб, – подумал я. – Тот, в „Маленькой сиротке Анни“, был хлыщом, а его приятель – аспидом и...»
– Киплинга? – спросил я.
– Вы знакомы с ним?
– Видите ли, его уже нет в живых, – сказал я. – Он умер в 1936 году.
«И спасибо вам, Дж. Р. Велкин, за ваш урок по истории», – подумал я.
Сикх улыбнулся. Зубы у него были крупные, даже слишком, и белее, чем манишка рубашки. Черты лица правильные, а большие печальные глаза – коричневые с оттенком, характерным для старомодных соболиных шуб, тех самых, которые не пожелала к Рождеству жена Рэя Киршмана.
– Вы знакомы с его книгами? – спросил он.
– Да.
– У вас ведь есть и другие книги, правда? Кроме тех, которые на полках.
Звоночек тревоги зазвенел где-то в глубине сознания.
– Все, что у меня есть, – на полках, – сказал я осторожно.
– Другая книга. Может быть, ваша собственная.
– Боюсь, что нет.
Улыбка стала сходить с его лица, а линия губ – приобретать угрожающие очертания, скрытые в уголках рта окладистой черной бородой. Рука сикха скользнула в карман пиджака. Когда она выскользнула оттуда, в ней был пистолет. Сикх стоял так, что своим телом прикрывал оружие от взоров проходящих мимо, а держал пистолет таким образом, что он был направлен прямо мне в грудь. Это был очень маленький с блестящим покрытием автоматический пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53