Я не хочу пострадать из-за чужой глупости. На меня не рассчитывайте!
Портулака швырнула в Друвпа поленом:
— Закрой свою слюнявую пасть! Я видела, как ты ошиваешься вокруг стражников и что-то им рассказываешь. Ты гадкий доносчик!
Баркджон поднял лапу, призывая к порядку.
— К сожалению, ты нам нужен, Друвп. Ты — один из нас. Только все вместе мы прорвемся к свободе. Выбирай — либо ты с нами, либо на стороне Бадранга.
Друвп опустил голову, стараясь не смотреть в глаза Баркджону:
— Я сам по себе. Дайте мне жить так, как я считаю нужным.
Баркджон успокоил гневный ропот толпы и проворчал:
— Будь по-твоему, Друвп. Мы никого не принуждаем. Но позволь мне тебя предупредить: если хоть одно слово о наших делах дойдет до ушей Бадранга, я призову тебя к ответу.
Друвп выскользнул из толпы и забился в дальний угол загона. Воцарилась тишина, которую нарушил Кейла:
— Ладно, если на сегодня это все, я пошел. Время кормить узников.
Кейла пропихивал объедки через решетку и шептал сидевшим в яме узникам:
— Парни, на стене поставили стражу. Передать весточку нашим друзьям теперь будет труднее. Что бы такое придумать?
— Эй ты! Опять с узниками говоришь? Сейчас как врежу копьем по спине!
Кейла развел лапами:
— Да я и словечка не сказал! Эти бедняги в яме жалуются, что у них лихорадка, и просят, чтобы их выпустили.
Крысы Жабоед и Травощип, стоявшие в карауле, переглянулись:
— Лихорадка! Так я и знал. Гуррад вчера вечером весь трясся как осиновый лист. Всю ночь он просидел у огня за вином, а утром сказал, что не будет вставать, — мол, голова болит.
— Она у него, братишка, от вина трещала. Нету у нас в крепости никакой лихорадки!
— Нету? Ну а как быть с желтым пятном на ухе у старины Блохолова? Из пятна сегодня кровь шла!
— Да он его сам расчесал — все пытался стереть. Нету тут никакой лихорадки!
— Именно так я и сказал, — заявил Кейла, — но эти трое в темнице заладили, что у них то ли лихорадка, то ли чума, то ли что еще похуже. Спуститесь-ка, взгляните на них.
— Делать нам больше нечего! — ухмыльнулся Травощип.
— Послушайте, — прошептал Кейла друзьям, — они не могут запретить больным кричать в бреду. Если Роза у стены, она вас услышит.
В яме Мартин схватил друзей за лапы:
— У кого самый громкий голос?
Маленький Бром выпятил щуплую грудь:
— Вот, послушайте-ка… — И, сложив лапы рупором, он пронзительно завопил: — Эй, кто-нибудь, вы меня слышите? Помогите, у нас лихорадка!
Мартину и Феллдо пришлось заткнуть уши: легкие у мышонка были как кузнечные мехи, а глотка просто луженая.
— Помогите, помогите! Мы умираем от лихорадки. Слышите?
Травощип заскрипел зубами:
— Еще как слышим! Перестань орать, а то я спущусь в яму и оттопчу тебе весь хвост!
— Да-да! — завопил Бром громче прежнего. — Пожалуйста, топчи нас, бей нас, только спустись и посмотри, что с нами. Мы умираем от лихорадки. Тут просто чумная яма. Спускайся — и сам увидишь!
Жабоеда так всего и передернуло.
— Всю жизнь только об этом и мечтал! Не собираюсь я туда лезть, чтоб заразу подцепить.
Роза села и рассмеялась:
— Похоже, это мой братец. Помнишь, как дома он так же орал и вопил, пока мама ему не уступит?
— Еще как помню! Мне, бывало, уши приходилось травой затыкать.
Роза взялась лапой за горло, запрокинула голову и издала орлиный клекот.
Грумм поморщился и заткнул себе уши.
— Ой-ой-ой, ну и шумная же у вас семейка! Теперь Бром точно знает — мы рядом.
Клекот орла снова пронизал ночь, и Бром радостно захлопал в ладоши:
— Это наверняка моя сестренка Роза! Она так клекочет — от настоящего орла не отличишь.
Мартин радостно погладил Брома по спине:
— Молодец, Роза нас услышала! Готовься передать ей весточку.
Травощип со стены погрозил Кейле копьем:
— Это все из-за тебя. Слыхал, они даже орла разбудили. Убирайся отсюда! Топай в загон, чтоб духу твоего здесь не было.
Кейла понял, что его задача выполнена. Теперь Мартин и его друзья могут сами передавать вести на свободу. Кейла ушел, а двое часовых на стене продолжали препираться:
— Я не собираюсь слушать этот гвалт всю ночь.
— Ну так спустись и заткни им глотку.
— Нет уж, никуда я не пойду!
— И я тоже. Нам приказано следить, не появится ли «Морской навозный жук», так что на шум придется не обращать внимания.
— Не обращать?! Ты что, смеешься? Послушай только!
— Розароза роза, Груммгрумм грумм! Слушайте-слушайте слушайте!
В ответ снова раздался орлиный клекот. Роза и Грумм слушали.
Заткнув уши скрученными полами своих рваных плащей, Травощип и Жабоед сосредоточенно разглядывали море.
Завывая во всю глотку, Бром стал объяснять:
Морду держи по центру ворот, о друг.
О-о-о-й, умираю от лихорадки!
Сделай двадцать шагов на юг.
У-у-у-й, какая страшная лихорадка!
В яме нас трое у самого дна.
Лихорадка, лихорадка!
Чуть больше трех мышиных роста глубина.
О-о-о-й, сейчас помру от лихорадки!
Беритесь за когти и беритесь за ум.
Лихорадка, лихорадка!
Не подкачай, старина Грумм.
О-о-о-й, не дайте помереть от лихорадки!
На мгновение все стихло, затем еще три раза прозвучал орлиный клекот. Роза все поняла.
Тишину нарушал только плеск мертвой зыби, которая лизала обнаженный отливом берег. Жабоед вынул из ушей затычки, Травощип последовал его примеру.
— Ух ты, красотища! А тихо-то как.
— Да, видать, их этот орел напугал и они замолкли, вот теперь и тишина кругом.
Полученные сведения Роза записала угольком на гладкой скале. Она внимательно просмотрела инструкции и прочитала их Грумму:
— Встать лицом к середине ворот, пройти двадцать шагов на юг. Бром сказал, что их там трое в яме глубиной в три с небольшим мышиных роста. Значит, если мы — то есть, я хочу сказать, ты, Грумм, сделаешь подкоп на глубине в два моих роста к югу от середины ворот, рано или поздно ты окажешься в подземной темнице чуть выше ее дна. Сможешь ты это сделать, Грумм?
Крот подмигнул и размял свои огромные лапы:
— Могу ли я? Может ли птица летать в небе, может ли рыба плавать в море? Ха-ха, да это проще, чем… это самое… скушать маленький яблочный пудинг твоей мамочки!
— Если ты спасешь Брома, то, когда мы вернемся в Полуденную долину, я попрошу маму испечь тебе столько яблочных пудингов, что ты в них утонешь.
6
Стоя у стола Бадранга, лис Скалраг подобострастно следил, как тот обгладывает косточки жареной чайки и запивает вином из диких слив, которое подарил ему Клогг. Наевшись и напившись досыта, горностай изящно промокнул губы листочком бурьяна и кивнул Скалрагу: — Докладывай.
Лис с шумом проглотил слюну и, переминаясь с лапы на лапу, начал свой рапорт. Так разговаривали с Бадрангом почти все. Быстрые перепады его настроения вошли у зверей его шайки в поговорку.
— Властитель, о Клогге и его корабле ни слуху ни духу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Портулака швырнула в Друвпа поленом:
— Закрой свою слюнявую пасть! Я видела, как ты ошиваешься вокруг стражников и что-то им рассказываешь. Ты гадкий доносчик!
Баркджон поднял лапу, призывая к порядку.
— К сожалению, ты нам нужен, Друвп. Ты — один из нас. Только все вместе мы прорвемся к свободе. Выбирай — либо ты с нами, либо на стороне Бадранга.
Друвп опустил голову, стараясь не смотреть в глаза Баркджону:
— Я сам по себе. Дайте мне жить так, как я считаю нужным.
Баркджон успокоил гневный ропот толпы и проворчал:
— Будь по-твоему, Друвп. Мы никого не принуждаем. Но позволь мне тебя предупредить: если хоть одно слово о наших делах дойдет до ушей Бадранга, я призову тебя к ответу.
Друвп выскользнул из толпы и забился в дальний угол загона. Воцарилась тишина, которую нарушил Кейла:
— Ладно, если на сегодня это все, я пошел. Время кормить узников.
Кейла пропихивал объедки через решетку и шептал сидевшим в яме узникам:
— Парни, на стене поставили стражу. Передать весточку нашим друзьям теперь будет труднее. Что бы такое придумать?
— Эй ты! Опять с узниками говоришь? Сейчас как врежу копьем по спине!
Кейла развел лапами:
— Да я и словечка не сказал! Эти бедняги в яме жалуются, что у них лихорадка, и просят, чтобы их выпустили.
Крысы Жабоед и Травощип, стоявшие в карауле, переглянулись:
— Лихорадка! Так я и знал. Гуррад вчера вечером весь трясся как осиновый лист. Всю ночь он просидел у огня за вином, а утром сказал, что не будет вставать, — мол, голова болит.
— Она у него, братишка, от вина трещала. Нету у нас в крепости никакой лихорадки!
— Нету? Ну а как быть с желтым пятном на ухе у старины Блохолова? Из пятна сегодня кровь шла!
— Да он его сам расчесал — все пытался стереть. Нету тут никакой лихорадки!
— Именно так я и сказал, — заявил Кейла, — но эти трое в темнице заладили, что у них то ли лихорадка, то ли чума, то ли что еще похуже. Спуститесь-ка, взгляните на них.
— Делать нам больше нечего! — ухмыльнулся Травощип.
— Послушайте, — прошептал Кейла друзьям, — они не могут запретить больным кричать в бреду. Если Роза у стены, она вас услышит.
В яме Мартин схватил друзей за лапы:
— У кого самый громкий голос?
Маленький Бром выпятил щуплую грудь:
— Вот, послушайте-ка… — И, сложив лапы рупором, он пронзительно завопил: — Эй, кто-нибудь, вы меня слышите? Помогите, у нас лихорадка!
Мартину и Феллдо пришлось заткнуть уши: легкие у мышонка были как кузнечные мехи, а глотка просто луженая.
— Помогите, помогите! Мы умираем от лихорадки. Слышите?
Травощип заскрипел зубами:
— Еще как слышим! Перестань орать, а то я спущусь в яму и оттопчу тебе весь хвост!
— Да-да! — завопил Бром громче прежнего. — Пожалуйста, топчи нас, бей нас, только спустись и посмотри, что с нами. Мы умираем от лихорадки. Тут просто чумная яма. Спускайся — и сам увидишь!
Жабоеда так всего и передернуло.
— Всю жизнь только об этом и мечтал! Не собираюсь я туда лезть, чтоб заразу подцепить.
Роза села и рассмеялась:
— Похоже, это мой братец. Помнишь, как дома он так же орал и вопил, пока мама ему не уступит?
— Еще как помню! Мне, бывало, уши приходилось травой затыкать.
Роза взялась лапой за горло, запрокинула голову и издала орлиный клекот.
Грумм поморщился и заткнул себе уши.
— Ой-ой-ой, ну и шумная же у вас семейка! Теперь Бром точно знает — мы рядом.
Клекот орла снова пронизал ночь, и Бром радостно захлопал в ладоши:
— Это наверняка моя сестренка Роза! Она так клекочет — от настоящего орла не отличишь.
Мартин радостно погладил Брома по спине:
— Молодец, Роза нас услышала! Готовься передать ей весточку.
Травощип со стены погрозил Кейле копьем:
— Это все из-за тебя. Слыхал, они даже орла разбудили. Убирайся отсюда! Топай в загон, чтоб духу твоего здесь не было.
Кейла понял, что его задача выполнена. Теперь Мартин и его друзья могут сами передавать вести на свободу. Кейла ушел, а двое часовых на стене продолжали препираться:
— Я не собираюсь слушать этот гвалт всю ночь.
— Ну так спустись и заткни им глотку.
— Нет уж, никуда я не пойду!
— И я тоже. Нам приказано следить, не появится ли «Морской навозный жук», так что на шум придется не обращать внимания.
— Не обращать?! Ты что, смеешься? Послушай только!
— Розароза роза, Груммгрумм грумм! Слушайте-слушайте слушайте!
В ответ снова раздался орлиный клекот. Роза и Грумм слушали.
Заткнув уши скрученными полами своих рваных плащей, Травощип и Жабоед сосредоточенно разглядывали море.
Завывая во всю глотку, Бром стал объяснять:
Морду держи по центру ворот, о друг.
О-о-о-й, умираю от лихорадки!
Сделай двадцать шагов на юг.
У-у-у-й, какая страшная лихорадка!
В яме нас трое у самого дна.
Лихорадка, лихорадка!
Чуть больше трех мышиных роста глубина.
О-о-о-й, сейчас помру от лихорадки!
Беритесь за когти и беритесь за ум.
Лихорадка, лихорадка!
Не подкачай, старина Грумм.
О-о-о-й, не дайте помереть от лихорадки!
На мгновение все стихло, затем еще три раза прозвучал орлиный клекот. Роза все поняла.
Тишину нарушал только плеск мертвой зыби, которая лизала обнаженный отливом берег. Жабоед вынул из ушей затычки, Травощип последовал его примеру.
— Ух ты, красотища! А тихо-то как.
— Да, видать, их этот орел напугал и они замолкли, вот теперь и тишина кругом.
Полученные сведения Роза записала угольком на гладкой скале. Она внимательно просмотрела инструкции и прочитала их Грумму:
— Встать лицом к середине ворот, пройти двадцать шагов на юг. Бром сказал, что их там трое в яме глубиной в три с небольшим мышиных роста. Значит, если мы — то есть, я хочу сказать, ты, Грумм, сделаешь подкоп на глубине в два моих роста к югу от середины ворот, рано или поздно ты окажешься в подземной темнице чуть выше ее дна. Сможешь ты это сделать, Грумм?
Крот подмигнул и размял свои огромные лапы:
— Могу ли я? Может ли птица летать в небе, может ли рыба плавать в море? Ха-ха, да это проще, чем… это самое… скушать маленький яблочный пудинг твоей мамочки!
— Если ты спасешь Брома, то, когда мы вернемся в Полуденную долину, я попрошу маму испечь тебе столько яблочных пудингов, что ты в них утонешь.
6
Стоя у стола Бадранга, лис Скалраг подобострастно следил, как тот обгладывает косточки жареной чайки и запивает вином из диких слив, которое подарил ему Клогг. Наевшись и напившись досыта, горностай изящно промокнул губы листочком бурьяна и кивнул Скалрагу: — Докладывай.
Лис с шумом проглотил слюну и, переминаясь с лапы на лапу, начал свой рапорт. Так разговаривали с Бадрангом почти все. Быстрые перепады его настроения вошли у зверей его шайки в поговорку.
— Властитель, о Клогге и его корабле ни слуху ни духу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64