И даже не знаю кто! Мы и не думали даже!..
– Так надо узнать, кто такую чепуху сделал. Да хорошенько взыскать. А прощать такие дела нельзя.
Козий пастух
Ромашка был человек гордый, непокладистый и обиду помнил долго. На огороде работал особняком. Окликнут его – не оглядывается. Спросят что-нибудь – не отвечает. Будто он в огороде совсем один – копает-копает, потом отдохнет немножко. Обопрется на заступ и глядит куда-то на деревья, на облака. А потом снова начнет копать. Работал он крепко, споро. Невысокий, коренастый, как молодой дубок, он был самый сильный из всех ребятишек в Городище.
Когда позвали на обед, Ромашка не поднял головы и не выпустил заступа. Груня подошла к нему:
– Ромашка, обедать!
– Без тебя знаю, – буркнул Ромашка.
– Ромашка… Все так и будешь злиться теперь? Ведь говорю тебе – я не знаю кто… – начала Груня.
Но Ромашка оборвал ее:
– А ты иди! Слыхала? Обедать звали!
– Да ведь ты все не веришь!
– А кому мне верить – тебе или своим глазам?
– Но я тебе говорю!..
– А можешь и не говорить.
Он всадил заступ в землю и, разминая плечи, пошел с огорода.
Груня с огорченным лицом поплелась следом. У нее очень болели руки и плечи от заступа, и Груня сердилась на себя за это. Почему это она такая некрепкая и несильная? Вон Стенька! Ее спросишь: «Стенька, устала?» А она: «Не!» – «Стенька, руки болят?» – «Не!» – «Стенька, спину ломит?» – «Не!»
И всегда «не»! И в холод ей не холодно, и в грозу не страшно, и в работе не тяжело.
А Груня, никому не сознаваясь, потихоньку считала, сколько еще дней копать придется. И думала: хватит у нее сил или не хватит?
Ну что думать об этом? Должно хватить, раз она бригадир.
День был влажный и теплый. Вскопанная земля, еще сочная от весенних дождей, дышала свежими испарениями. А там, где еще не было вскопано, по серой, засохшей корочке уже побежали зеленые задорные сорняки. Трактор шумел в поле. Но сколько еще невспаханной земли!.. Эх, побольше бы сюда лошадей, плуги бы!..
Но глаза страшат, а руки делают. Колхозники работали упрямо, настойчиво. Они забыли все свои мелкие свары и ссоры, все обиды, которыми они когда-либо огорчили друг друга. Была только одна мысль, одно стремление – побольше вскопать, побольше поднять земли, побольше засеять. Они в эти напряженные дни понимали всем своим сердцем, всем существом своим, что если они сейчас не поднимут и не засеют землю, значит, и колхоза им не поднять.
Грунин отец и сам копал вместе с бабами. Он землю любил и всегда повторял:
– Земля – она фальшивить не будет. Только обработай ее хорошенько да удобри, а уж она с тобой за все расплатится – и хлебом тебя завалит, и одежей, и всякими богатствами!
А по ночам долго кряхтел и охал. Грунин отец был ранен в ногу еще в первые дни войны, и каждый раз после трудной работы нога его очень болела.
Но дни проходили. Все новые и новые поднимались грядки на огородах – и там, где у реки копали под капусту, и на Кулиге, где собирались посадить красную свеклу и помидоры. Уж начали копать и приусадебные огороды. И опять получалось очень странно и непривычно: огороды есть, а изб нету!
В этот день ребятишки копали огород у соседки Федосьи. Тетка Федосья осталась на свете одна: сына ее убили на войне, а больше у нее никого не было. Ей огород копали всем миром. Народу собралось много, работать было весело. Женька дурачился – притворялся, будто он трактор, и рычал, копая землю.
Только Ромашка молчал. А когда его уж очень разбирал смех, он отворачивался, и потихоньку улыбался, чтоб никто не видел.
В сумерках Груня и Стенька сидели у пруда. Пруд был розовый от заката. Черные стрижи летали над ним. Груня молча глядела на ракитовую ветку, которая, почти касаясь воды, отчетливо отражалась в ней. И казалось, что две ветки – одна сверху, а другая снизу – смотрели друг на друга.
– Стенька, как ты думаешь, кто же это все-таки гряды истоптал?
Стенька развела руками:
– Придумать не могу! Женька? Нет, Женька не зловредный. Уж не Раиса ли?
– Неужели она? Тогда уж пусть созналась бы!
– Сознайся попробуй! Ромашка живо колотушек надает.
– Пахнет хорошо – травой, что ли, не то лесом… – помолчав, сказала Груня. – Но, Стенька, ты подумай, как же он может мне не верить?
Стенька махнула рукой:
– Опять за свое! Ну, не верит – и не надо. Вон Трофим свое стадо гонит!
По деревне шли три козы. Беленькие козлята бежали за ними.
А сзади, с хворостиной в руке, шагал Трофим.
– А где же его сподручные-то? – усмехнулась Груня.
– Убежали небось! – сказала Стенька. – Они его то и дело обдуривают.
Грунин отец купил для колхоза трех коз с козлятами. Коров пока нет, неизвестно, когда вернется эвакуированное стадо. А маленьким ребятишкам все-таки нужно молоко.
Коз пасти отрядили Трофима и двух подружек, Анюту и Полю-Полянку, – по козе на человека. Но лукавые девчонки часто обманывали Трофима:
– Ты погляди за нашими козами, ладно? А мы пойдем сморчков поищем. Говорят, на вырубке – пропасть! Мы и тебе дадим!
– Да, как же, дадите!
– Дадим! Все поровну разделим!
– Да, уйдете на целый день.
– Ну что ты! Мы скоро!
И убегали – то за сморчками, то за столбечиками, то на реку за ракушками. Только никогда ничего не приносили Трофиму.
– Да там и нет ничего! Искали-искали…
Иногда пробегают целый день, придут, когда Трофим уж подгоняет коз к деревне. А то забудут и совсем не придут. Вот как сегодня.
Груня и Стенька с улыбкой провожали глазами Трофима.
– О, важничает-то как! – сказала Стенька. – Пастух! А тут как-то раз пришел запыленный весь, даже волосы на лбу прилипли. Козы у него удрали.
– Прозевал?
– Не знаю. Не рассказывает.
Груня уставилась на Стеньку:
– Стенька, а когда это было?
– Да не помню. Третьего дня, кажется. А что?
– Стенька! А уж не он ли со своими козами в огороде был?
У Стеньки широко открылись глаза.
– Ой! И правда! Ой!.. Там и следы-то были маленькие! И потом – круглые такие, будто палкой натыканы. Это, наверно, козы бегали!
– Стенька, позови его! Сейчас мы его допросим!
– Только ты, Груня, его не ругай. Испугается – не скажет… Трофим! Как коз загонишь, приходи сюда! Мы тебе одну историю расскажем!
Трофим загнал коз и пришел. Он спокойно смотрел на них ясными голубыми глазами.
– Какую историю? – спросил он.
– Мы, Трофим, историю тебе потом расскажем, – с улыбкой сказала Груня, – а сначала ты нам расскажи.
– А про что?
– Ну, хоть бы вот про то, как у тебя козы убежали!
Трофим густо покраснел и насупил свои белые брови:
– Они не убежали.
– Ну, сегодня-то не убежали. А вот третьего дня?
Трофим мрачно молчал. Ему это «третьего дня» запомнилось очень хорошо.
…Трофим стоял один на бугорке среди желтых одуванчиков и ждал шмелиного меду. Девчонки уверили Трофима, что видели под большой липой шмелиное гнездо, полное меду, и сказали, что сейчас найдут это гнездо, принесут и они все втроем это мед съедят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20