Убежал он от отца да и забыл о нем до самого вечера.
Это было в полдень. Тихо и безлюдно было в деревне. Даже топоры не стучали - плотники отдыхали в жаркие часы. Плотно лежала пыль на дороге, неподвижно дремали старые березы. Отец уснул в холодке, свесив на руки свою поседевшую голову, а Трофим, разморенный жарой, сидел у пруда, болтал ногами в воде и смотрел, как от его ног бросаются врассыпную круглые черные головастики.
"А что, рыбы головастиков берут или нет? - лениво думал он. Наверно, берут. Только как его на крючок наткнуть? Наткнешь, а он, пожалуй, лопнет..."
И вдруг в этой жаркой неподвижной тишине Трофиму послышалось, что где-то промычала корова.
"Что это? - насторожился Трофим. - Откуда-то корова забрела..."
Он прислушался. Но в деревне по-прежнему лежала глубокая тишина. Только жужжал шмель да невидимый жаворонок пел в небе.
"Показалось!" - решил Трофим. И снова начал приглядываться к головастикам: "Вишь, как они тепло любят, так и жмутся к берегу, где сильнее греет. Большие стали, вон и лапочки чуть-чуть показываются".
Тут опять промычала корова, но уже громко, отчетливо, протяжно. А вот и еще одна!.. Трофим встал, оглянулся. Улицу было не видно за шалашом, но Трофим ясно услышал какой-то шум, шелест травы, мягкий топот копыт по заросшей дороге. Трофим выбежал на улицу - и увидел, что в деревню входит стадо.
Впереди шла, покачивая головой, черная корова - рога ухватом, на ребрах клоки бурой, невылинявшей шерсти. За ней, теснясь и толкаясь боками, медленно и тяжело шли коровы и телки - желтые, пестрые, темно-рыжие... Безрогая телочка в белых чулках, пожелтевших и запачканных, все оглядывалась по сторонам, отставала, а потом, словно пугаясь, забивалась в самую середину стада... И вместе с пылью, поднятой копытами, вместе с ревом и мычаньем поплыл над деревней теплый коровий запах...
Трофим не сразу сообразил, чьи это такие исхудалые и запыленные коровы вошли в деревню, и замычали, и заревели на все голоса.
- Дом почуяли, - сказал какой-то мужик, почерневший от загара и заросший бородой. Он шел мимо Трофима, рубаха его была шибко потрепана, одежонка перекинута через плечо, а через другое плечо и через грудь был намотан у него длинный кнут.
"Пастух... - догадался Трофим. - Чей это?"
Но тут перед шалашом остановилась рыжая с белой головой корова и промычала нежно, негромко и каким-то очень знакомым голосом.
- Рыжонка! - вдруг закричал Трофим. - Ой, наша Рыжонка пришла! Наше стадо пришло!
И, не помня себя, Трофим помчался на луг, где бабы ворошили сено.
Он бежал по лугу и кричал:
- Дядя Ефим стадо пригнал! Коровы домой пришли! Наши коровы домой пришли!..
Побросав грабли, бабы сбежались к Трофиму. Все они были красные от загара, осунувшиеся от усталости, но оживленные, обрадованные, с заблестевшими глазами.
Нетерпеливые вопросы со всех сторон посыпались на Трофима:
- Сынок, а моя черная пришла?
- Все пришли или немного?
- А мою комолую не видел, пеструю, безрогую такую?
- А симменталки наши вернулись?
- А телочка там белоногая не бежала?
- А Буян пришел?
Трофим ничего не мог сказать. Он не разглядывал коров. Он и дядю Ефима-то не узнал - такой он стал черный да бородатый.
Молоденькая доярка Паня, Федина сестра, всплескивала руками и все повторяла:
- А я слышу - вроде коровы ревут! Ой, батюшки! Я слышу - вроде коровы! Да так сама себе не верю! Посмотреть бы, моих пригнал или нет!
А подруга ее, Шурка Донцова, дергала за рукав тетю Настасью:
- Пусти сбегать, а? Пусти сбегать!
Трофим оглядывался кругом, отыскивая мать.
- Она в лесу сено стогует, - сказала ему тетка Федосья. - Не бегай, это далеко, в Сече!
Но Трофим знал дорогу в Сечу. Да и как это он не побежит к матери и не скажет ей, что белоголовая Рыжонка домой пришла, что она остановилась возле шалаша и замычала - свое место почуяла, а что дядю Ефима он не узнал, думал: чей это мужик оборванный, обтрепанный да почернелый такой идет по деревне?
Трофим бежал по лесной тропочке, мимо скошенных и убранных полянок. Эти полянки были словно светлые зеленые горенки, окруженные молодым ельником, березками и высокими пушистыми цветами таволги, от которой пахнет медом.
Еще издали услышал Трофим голоса ребят. Что-то кричали, спорили. А потом вдруг засмеялись все сразу, да так дружно, что и Трофима смех пробрал. Он прибавил ходу и выскочил на широкую, затопленную солнцем поляну.
В зеленой тени, под большими елками, на высоком стогу гнездились двое - Ромашка и Стенька; они, видно, укладывали стог, вершили его. А внизу, под стогом, барахтались Женька и Козлик. Смех одолевал их, и они не могли встать. Груня и Раиса стояли, подпираясь граблями, и тоже смеялись.
- Он хотел Козлика спихнуть! - кричала сверху Стенька. - Он хотел Козлика!.. А сам оступился! Ногами по воздуху, как мельница, завертел!..
Женька встал, отряхнулся и увидел Трофима:
- Вот и Белый Гриб пришел!
- Ты зачем пришел? - крикнула Стенька. - А дома кто?
- Стадо пригнали, - сказал Трофим.
Сразу забыли и про Женьку и про Козлика. Стадо пригнали! Коровы домой пришли!
Стенька, словно с горы, скатилась со стога.
- А наша?
Но Трофим не стал больше разговаривать. Он увидел свою мать, которая выгребала из-под кустов траву и расстилала ее на солнышке.
- Мам! - крикнул Трофим. - Наша Рыжонка домой пришла!
Мать даже охапку выпустила из рук.
- Да ну? Да неужто правда? - И плачущим от радости голосом закричала куда-то в кусты: - Бабы! Бабоньки! Коровы домой пришли!
Бабы не знали, что делать. Сердце разрывалось: и домой броситься бы опрометью - и работу оставить нельзя!
- А давайте-ка управимся поскорее, - сказала Грунина мать. - Поскорей управимся - да домой!
Вот уж тут зашумело сено по лесу, замелькали грабли, полетели охапки на стога! Уж очень хотелось поскорее узнать, все ли коровы пришли - и свои и колхозные, дорогие светло-желтые симменталки, хотелось поскорее приласкать их, приветить...
Когда наконец собрались домой, через поляны уже легли густые зеленые тени. Трофим взял у матери грабли и, наверстывая свое, поскакал на них верхом. Давно уж он так не веселился - его лошадь брыкалась, становилась на дыбы, а он охлестывал ее веткой орешины, часто попадая себе по босым ногам.
Вдруг мать окликнула его:
- Трофим! А отца-то ты с кем оставил?
И тут же Трофимова веселость пропала. Он отца ни с кем не оставил и даже забыл ему сказать, что уходит от него. Не отвечая матери, Трофим молча умчался вперед. Бедный слепой отец, как он там один, без Трофима? Не случилось ли с ним какой беды?
ЧТО ДЕЛАТЬ ДЯДЕ ЕГОРУ?
А с Трофимовым отцом и правда случилась беда. Он проснулся, позвал Трофима, Трофим ему не ответил. Вдали он слышал голоса, кто-то громко и оживленно разговаривал, мычали коровы, какое-то движение слышалось в деревне, но ничего не мог понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86