- И все тут на крыльце сидели? Экие бессовестные!.. Яжнай, ты же ведь знаешь, где у нас ключ лежит. Ну, вошли, поели бы... Экие вы, право!.. Входи, Чечек, входи! Снимай свою шапочку. Эко шапочка-то у тебя хороша да нарядна!..
Когда мальчики остались на улице одни, Яжнай сказал:
- Константин, у меня к тебе просьба есть. Очень трудная просьба.
- Какая же?
- Только очень трудная.
- Ну, какая?
- Вот я Чечек привез. Оставляю ее тут. А она у нас еще дурочка, нигде не была, кроме тайги. Посмотри тут за ней, Константин! Ну, как бы вот ты был я. Можешь ты такую трудную просьбу принять?
- Могу, - сказал Костя. - А как же еще? Вот о чем спрашивает!
- Она ведь у нас отчаянная! - продолжал Яжнай. - Ты не гляди, что молчит. Это она пока что боится.
- Ничего, как-нибудь справимся, - улыбнулся Костя.
В это время откуда-то прибежал поджарый желтый Кобас и, обнюхав Яжная, начал прыгать и ласкаться к нему.
- Вон, смотри, Кобас и то дружбу помнит, а ты думаешь, что я... Костя вдруг отвернулся.
- Ну, хватит! - с улыбкой сказал Яжнай. - А теперь скажи: твой крыжовник растет?
Костя встрепенулся:
- Растет. Пойдем, покажу!
Товарищи направились было в огород, но в это время на крыльцо выскочила Чечек и звонко закричала:
- Кенскин! Кенскин! Матушка ужинать зовет!
...На другой день Костя и Чечек провожали Яжная. Они переплывали вместе на пароме через Катунь, и Яжнай, прощаясь с ними, еще раз попросил Костю:
- Посмотри за ней, Константин. Она ведь у нас, знаешь, проказливая, как бурундук!.. - И, обратясь к Чечек, строго сказал: - Слушайся Константина. Он тебе будет как я. А весной приеду - поедем домой. Учись...
Обратно возвращались вдвоем. Чечек, стоя у края парома, роняла слезы в зеленую Катунь. Костя, и сам расстроенный, пытался шутить:
- Довольно тебе, Чечек, а то вода у нас в Катуни станет соленая, вся рыба из реки уйдет. Что хорошего?
...Так вот с тех пор и осталось - ни в радости, ни в беде Чечек не обходилась без Кости.
ВСЕ СПОРЯТ, А ПОТОМ СОГЛАШАЮТСЯ
Как только закончился последний урок, Костя поспешил в пятый класс. Там собрались несколько человек - звено Лиды Корольковой. Пришла и Настенька, старшая вожатая.
- Костя, Костя, иди сюда! - закричала Мая Вилисова. - Ребята, пусть Костя тоже послушает!
- Надо бы и Чечек позвать тоже, - сказала Настенька.
Эркелей побежала звать Чечек.
Чечек, с книгами под мышкой, рассеянно глядя куда-то на вершины гор, медленно спускалась с крыльца.
- Чечек, иди на звено! - позвала Эркелей.
Чечек в недоумении посмотрела на нее:
- Зачем мне идти? Я же не пионерка.
- Ну мало ли что - Настенька велела.
- Настенька?..
Чечек подумала немножко и, молча повернув обратно, пошла за Эркелей.
Первым выступил на собрании звена Алеша Репейников:
- Товарищи! Чечек Торбогошева поступила очень плохо: списала сочинение у Корольковой и говорит, что это она его сочинила. Разве так годится делать? Если мы так будем делать, какие же мы будем ученики!
Алеша волновался, щеки и уши у него покраснели.
- И я считаю, что надо сразу это прекратить и сразу сказать про это Анатолю Яковличу...
- Нет! - вдруг крикнула Чечек. - Нельзя Анатолю Яковличу говорить!.. Кенскин, Кенскин, скажи им, чтобы Анатолю Яковличу не говорили!..
- Ну, мы прежде с тобой поговорим, - дружелюбно сказала всегда приветливая синеглазая Настенька. - Ты зачем же списала у Лиды сочинение?
- Я не списала, - упрямо ответила Чечек, опуская глаза.
- Нет, ты списала, - сказала Лида. - Почему же ты, Чечек, еще и неправду говоришь? И отдала тетрадку Марфе Петровне. Что ж, и ее хочешь обмануть?
- Я хочу обмануть Марфу Петровну? Что ты! - удивленно сказала Чечек. - Я ее не хочу обмануть.
- А вот, однако, обманула! - снова горячо и взволнованно вмешался Алеша. - И опять повторяю, что мы, пионеры, таких нечестных поступков укрывать не должны, а должны сказать Анатолю Яковличу!
Чечек посмотрела на Алешу горящими глазами.
- Туу-Эззи!* - прошипела она сквозь зубы. - Репей! - И вдруг, взмахнув своими черными косами, повернулась и стремительно вышла из класса.
_______________
* Т у у-Э з з и - горный дух в алтайских сказаниях, "Хозяин горы".
- А ты, Лида, с ней по-хорошему не говорила? - спросила Настенька. Может, она бы лучше поняла...
- Говорила, - ответила Лида. - Я говорю, а она смеется. Говорит: "А что, у тебя строчки от этого убавились, что ли?"
Настенька посмотрела на остальных ребят. Они молчали.
- Ну, а вы что скажете? Павлик? Андрей? Мамин Сияб?
Павлик и Андрей Колосков заговорили почти в один голос:
- Конечно, надо Анатолю Яковличу сказать! Будет списывать да плохо учиться - ей же хуже.
Но Мамин Сияб, оглядев всех своими глубокими, слегка раскосыми глазами, сказал:
- Не знаю... Я думаю, предавать товарища - это са-авсем плохо. Са-авсем плохо!
- А кто предает? Кто предает? - закричал Алеша Репейников. - Разве мы ей чтобы хуже хотим? Мы же ей чтобы лучше хотим!..
- Костя, скажи нам и ты что-нибудь, - попросила Настенька. - Ребята, послушаем, что Костя скажет. Во-первых, он комсомолец. Во-вторых, он-то знает, что для Чечек лучше.
- Он же... - начал было Алеша.
Но Настенька остановила его:
- Мы тебя уже слушали.
- А чего это вы, ребята, однако, так торопитесь скорей Анатолию Яковлевичу сказать? - начал Костя.
- Я так и знал! - опять закричал Алеша.
И опять Настенька остановила его.
- А я так думаю, что у Анатолия Яковлевича и своих забот хватает, спокойно продолжал Костя. - Что же, мы сами ничего сообразить не можем? Чечек у нас, конечно... беспечная такая. Но ведь и у нее самолюбие есть. И очень большое! Надо ее немного тоже и пощадить...
- Конечно, надо пощадить! - прервала его Мая. - Она знаете как Анатоля Яковлича боится!
- Вот и надо Анатолю Яковличу сказать, раз она боится! - подхватил Алеша. - Сразу и забудет, как списывать!
- Ну, я не буду заступаться за Чечек, - сказал Костя. - Но вот я недавно читал в "Комсомольской правде" такую историю. Городские пионеры приехали в колхоз помогать на прополке. И вот один пионер сразу всех обогнал. Ну, все его хвалят. "Вот, говорят, молодец!" А самый близкий друг этого пионера молчит. Почему же он молчит? А потому, что он увидел, как этот пионер не с корнями сорняки выдергивал, а только сверху срывал. А корни потом землей присыпал, чтобы незаметно было. Ну что - честно ли поступил тот пионер? Нет, нечестно! И даже преступно. И что же сделал тот друг? Побежал он жаловаться вожатому? Или протрубил он про это на весь отряд? Нет. Вечером он поговорил с тем пионером по душам. И тот все понял и еще крепче полюбил своего друга.
Костя замолчал. И молчание не сразу нарушилось в классе; только слышно было, как позванивает за окном серебряная капель.
- Ребята, а может, и мы сделаем как-нибудь так же? - сказала Настенька. - Поговорим с ней, объясним...
- Давайте, давайте! - закричали девочки в один голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86