Наркотик представлял собой ржаво-коричневый порошок, который можно было нюхать, подмешивать в питье, курить или просто есть, и он погружал пользователя в полу коматозное состояние, в котором он покачивался на иллюзорных волнах наслаждения от сознания хорошо выполненного нелегкого дела, тепла и покоя; давние пользователи утверждали, что ощущают также заботливую ласку, словно сам Господь Бог качает их в колыбели.
Употребление Крови было в Венеции не самым модным занятием - возможно, потому, что самые давние пользователи Крови превращались в отталкивающих уродов. Многие из них просто-напросто умирали от голода, поскольку жалели на еду денег, которые можно было потратить на новую порцию наркотика. Почти не думая о еде, все они и не вспоминали про необходимость мыться, или бриться, или вообще ходить куда-либо, разве что доплестись до первого же встречного, у которого можно будет выклянчить талон или два, чтобы вернуться с ними в лавку, где торгуют Кровью.
Найдя себе более-менее постоянную работу мойщика посуды в одном из здешних ресторанов и подзаработав немного, Ривас наведался в маленькую, темную лавочку Крови на берегу одного из каналов. Наркотик влек его к себе, как запретный плод: в Эллее он был вне закона и стоил бешеных денег. Лавочник и сам пристрастился к зелью, а потому разразился таким восторженным панегириком в адрес Крови, что Ривас, послушав его, повернулся и ушел: чувства подсказывали ему, что этот во всех отношениях восхитительный порошок лишит его с такими усилиями вылепленного самомнения, болезненных, но неприкосновенных воспоминаний об Урании, амбиций как музыканта - в общем, всего, что делало его Грегорио Ривасом.
- Славное утро, а?
Ривас вполне правдоподобно подпрыгнул и с опасливой надеждой покосился на типа, что остановился рядом с ним. Ростом тот уступал Ривасу, но сложение имел покрепче. Лицо его - за исключением носа и глаз - пряталось под густой рыжей бородой.
- Э... ага, - осторожно согласился Ривас, поправляя на плечах лямки мешка. - Ну, разве что немного свежо.
- Ага, и то верно. - Мужчина зевнул и прислонился к стене рядом с Ривасом. - Что, ждем кого, а?
- Нуда, - быстро ответил Ривас. - Я... - Он осекся и пожал плечами. - То есть нет.
- Ясно, - усмехнулся тот. - Послушай, я как раз перекусить собрался. Ты не голоден?
Ривас надеялся, что быстрое движение рукой к карману вышло у него естественным.
- Э... да нет...
- Уверен? Там, куда я собрался, нам подадут по большой тарелке machacha conjuevos - домашних, на халяву. - Он подмигнул. - И я могу сделать так, чтобы нас посадили у огня.
Ривас нахмурился. Все это ему не нравилось.
- Правда? И где же это?
- Ну, славное такое заведение на Спринге, принадлежащее моим друзьям. - Тип снова зевнул, потянулся, вытянув руки вверх, и опустил их; при этом одна рука как бы невзначай легла на плечо Ривасу.
Губы Риваса сжались в жесткую линию.
- На Спринге... а точнее?
- А? Ну, это всего пара кварталов отсюда. На углу Спринга и Главной. Всего ходьбы пять ми...
- Ясно. - Ривас сделал шаг назад, высвобождаясь из-под руки незнакомца. - Выходит, это у нас будет Мальчиковый Клуб. Нет уж, спасибо. - Он перешел улицу и прислонился к стене противоположного дома.
Впрочем, тип последовал за ним.
- Такты знаешь, что это за место, а? Слушай, парень, не задирай ты так нос. Позволь мне хотя бы...
Ривас повернулся к нему лицом так, чтобы тот увидел торчавшую из-под правого рукава рукоять ножа.
- Я могу всадить его тебе в сердце так быстро, что ты и ойкнуть не успеешь, - заметил он вполне благожелательным тоном. - Vaya.
- Бог мой, парень, - воскликнул тип, отступая на шаг. - Ладно, ладно! - Он попятился дальше и, оказавшись вне досягаемости ножа, вновь приобрел свой непринужденно-развязный вид. - Мы ведь могли подружиться! - бросил он на прощание через плечо.
А, пожалуй, мне даже нравится, почти удивленно думал Ривас, пряча нож обратно в рукав, что все на свете убеждены в том, будто их дружба чего-то стоит. Бог мой, если бы я и правда был заблудившимся, голодным пареньком, я, пожалуй, подумал бы, прежде чем отказываться от завтрака.
Ривас давно уже заприметил компанию молодых людей, гревшихся у костра в подворотне рядом с Рынком Древностей. Посмотрев в том направлении еще раз, он увидел, что одна из девушек улыбаясь направляется к нему.
- Поссорился с дружком, да? - спросила она, оказавшись на расстоянии негромкого разговора
- А-а... - Ривас неопределенно махнул рукой. - Мы с ним и не знакомы. Он просто подошел и заговорил со мной.
- Ты голоден? Пошли позавтракаешь с нами.
Сердце у Риваса забилось чаще, ибо это весьма походило на тот крючок с наживкой, который он искал. Однако он изобразил на лице неуверенность.
- Ну... у меня ведь денег нет...
Девушка положила руку ему на плечо и заглянула ему в глаза.
- Деньги - это всего лишь пешки в игре неразумных, не знавших счастья детей, - убежденно произнесла она, и он даже отвернулся, опасаясь, что охвативший его хищный, охотничий восторг отразится на его лице. Фраза, которую она произнесла, входила в стандартный набор Соек и не менялась с тех пор, как он впервые услышал ее в то утро тринадцать лет назад. Позже он и сам пользовался этими словами во время своих вылазок, изображая вербовщика.
- Может, оно и верно, - отозвался он точно такой же накатанной фразой, - но как же жить-то без денег?
- Нет, - мягко возразила она, ненавязчиво подталкивая его к подворотне. - Ты совершенно не прав. Деньги нужны, только чтобы умереть. Для того, чтобы жить нужна любовь.
Он усмехнулся с наивно-юношеской горечью.
- Ну, уж ее-то найти еще трудней.
- Все нелегко искать, - заметила она, - если не знать, где искать или что ты ищешь.
Ловко орудует девочка, подумал Ривас, позволяя вести себя к группе Соек. Те повернулись к нему и встречали его улыбками. Шею и запястья девица, конечно, давно уже не мыла, да и по платью видно было, что в нем спали, но фигурой она вполне вышла, и держалась она с серьезной доброжелательностью. В общем, несмотря на неровные зубы, улыбка ее яркостью не уступала окошку, светящему в ненастную ночь, а ведь изголодавшийся путник ничего другого и не заметит.
Сидевшие в кругу огня Сойки потеснились, освобождая место для Риваса. Садясь на влажную землю, он внимательно оглядел сидящих, но Урании среди них не было. Похоже, это была совершенно типичная стая: преимущественно молодежь, тут и неуемный оптимизм новых рекрутов, и спокойная убежденность тех, кто прожил некоторое время с этой верой. Впрочем, встречались здесь и пустые лица давних обращенных - дежурная улыбка смотрелась на них как коврик с приветственной надписью у входа в заброшенный дом.
- Это наш новый друг, - объявила его провожатая, садясь рядом с ним. - Он был настолько добр, что принял наше приглашение разделить с нами трапезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73