Рисунок едва просматривался под слоем грязи и пыли. Там была изображена паутина, раскручивающаяся спиралью. Его словно кулаком ударили в живот, в глазах у него зарябило.
«Зачем Цапля когда-то сделала это изображение охрой на каменном полу? Почему именно паутина?» Он покачал головой и заставил себя вновь обратить взор на мертвого солитера.
Цапля сидела у огня, опершись на руку, и не мигая глядела на него своими темными глазами. Ее черные с проседью пряди, спадавшие на бурую кожаную одежду, сверкали при свете костра.
— О чем задумался?
— Такие солитеры, если раз замерзли, уже не оживают.
— И что же с того?
— Значит, и бизон не замерзал.
— Что еще ты заметил?
Он нахмурился, встретив ее взгляд. Опять испытывает его?
— В его желудке было много зелени — трава, листья, несколько поздних цветов. Он только начал обрастать зимней шерстью… И вот этот солитер — все еще жив.
— Что же, ты думаешь, это значит?
— Что с той стороны ледника есть место, где живут бизоны.
— Ты думаешь, там достаточно тепло?
— Может быть… Мои пальцы окоченели, но внутренности его показались мне довольно теплыми. Сколько времени нужно трупу бизона, чтобы остыть? А ведь он плыл не один день. Вся шкура была в надрывах, как будто он раз десять зацепился за камень или корягу, а потом его смывало волной и несло дальше.
— Что из этого следует? — Она задрала голову и поглядела на серые камни свода, задумчиво постукивая пальцами по шкуре, на которой сидела. — Что он приплыл через…
— Проем в Леднике, — закончил он. Даже в тусклом свете костра видно было, как задрожал его гладкий юношеский подбородок.
34
Издающий Клич ждал, пружиня на пятках, готовый в любое мгновение отпрыгнуть прочь. Крупная мамонтиха тревожно вертела головой и задирала хобот, принюхиваясь к дыханию Ветряной Женщины; ее маленькие черные глазки жарко блестели из-под густой шерсти.
Он чувствовал, как ступают огромные ножищи — прямо по скале, за которой он затаился. Как всегда во время охоты на мамонтов, у него заболел живот, и ему захотелось облегчиться. Мамонтиха опять повернулась, и Издающий Клич вскочил на ноги. Быстро, как молния, он отвел руку и метнул копье в зад мамонтихи, где кожа потоньше и почувствительней.
Опять сработало! Рукоятка отделилась в воздухе и с резким звуком упала на землю, а наконечник вонзился в тело животного, заходя все глубже при каждом движении.
Мамонтиха взвыла и завертелась из стороны в сторону, качая хоботом. Изо рта ее с шумом вырывался горячий воздух — она напряженно дышала, пытаясь по запаху учуять того, кто ее ранил.
Издающий Клич, низко согнувшись, нырнул в узкую щель, прорезавшую скалу.
Здесь почти негде было спрятаться. Разве что за острым выступом черной сланцевой скалы… Но мамонтихе здесь было не пробраться. Проем, намытый водой в одном из склонов, тоже не годился: если она сунется туда — сразу же свалится вниз с двухметрового обрыва а это похуже копий охотника.
Издающий Клич, часто дыша, выбрался наружу через щель, прислоняясь к каменным выступам скал. Уловив мгновение, он подобрал длинное древко своего копья и вновь отпрыгнул в безопасное место.
Мамонтиха взвыла и рванулась вперед. Она стояла там, где кончалась твердая поверхность и начинались неровные, осыпающиеся под ногами камни, и покачивала в воздухе хоботом. Еще немного — и она бы его настигла.
Сердце так стучало у него в груди, что, казалось, вот-вот сломает ребра. Он ждал. Теперь он в безопасности — до него ей не добраться.
«Надо раззадорить ее, довести ее до сумасшествия», — думал он.
Смеясь и приплясывая, он поднял плоский осколок камня и швырнул его в морду мамонтихе. Та издала яростный вопль. Издающий Клич перескочил через наклонную каменную глыбу и, согнувшись в три погибели, опять забился в узкую щель, а мамонтиха, исходя гневом, рыла землю бивнями. Трава и мох столбом поднимались в воздух.
Мамонтиха опять взвыла, уколов ногу об острый камень. Она отошла на полшага и, вытянув вперед хобот, стала вынюхивать Издающего Клич.
Камень, на котором она стояла, покачнулся. Мамонтиха попятилась назад — и снова пошла на запах охотника.
С дрожащим сердцем он ждал ее приближения, забившись в щель. Хобот мамонтихи тянулся к нему, и он прятался все глубже. Мамонтиха с диким ревом пробиралась среди каменных осколков, пытаясь подойти к нему с тыла. Издающий Клич достал последний припасенный им наконечник и стал прилаживать его к древку, потом осмотрел его еще раз и, убедившись, что он правильно вошел в прорезь, глубоко вздохнул. Последнее оружие!
— Сейчас, сейчас… — шептал он. — Гонись за мной! Преследуй меня, Мать! Потеряй разум от ярости!
Пришло время дать о себе знать. Издающий Клич поднял руки, чтобы привлечь внимание мамонтихи, и завопил во всю глотку. Та замерла на месте, топча йогами мерзлую землю, задирая голову и вертя хоботом.
Издающий Клич послал копье в цель. Атлатл в двести раз усиливал его бросок.
Копье вошло мамонтихе за ухо — здесь кожа была совсем тонкой. Рукоятка, отделившись, с шумом упала на землю. Мамонтиха обезумела. Задрав голову и вытянув хобот, она бросилась вперед.
Издающий Клич вскрикнул от страха и, обронив свой атлатл, опрометью пустился к краю каменной гряды. Мамонтиха яростно ревела, преследуя его, — земля дрожала под ее ногами. Издающий Клич ни разу не обернулся. Бег отнимал все его силы — он мчался по сыпучим камням к пролому, куда надо было наконец заманить мамонтиху.
Хорошо, что он заранее отмерил направление бегства. Наконец он добрался до этой щели; один прыжок — и он на твердой земле.
С дрожащим сердцем он обернулся. Мамонтиха нависла над проломом. В глазах ее вспыхнул страх. Сдвинув ноги, она стала соскальзывать вниз.
А там Издающий Клич и Поющий Волк заранее выкопали в промерзшей земле яму. Тело мамонтихи закачалось; она размахивала хоботом, пытаясь удержать равновесие. Такая махина сначала всегда падает медленно. Перед тем как свалиться в яму, она успела еще раз вскрикнуть.
Когда ее могучее тело коснулось земли, почва под ногами Издающего Клич содрогнулась. Звук ломающихся костей, казалось, отозвался в его ушах. А потом все было кончено. Облако промерзшего пара вырвалось из могучих легких мамонтихи.
Издающий Клич вскарабкался на камни, чтобы не идти снова по опасной тропе, и заглянул в разлом. Поросший красноватыми волосами хобот мамонтихи дрожал, кровь текла у нее изо рта. Испуганные черные глаза глядели на него из ямы.
Ей недолго осталось жить. Она не сможет там долго дышать, слишком тяжелое у нее тело — быстро задохнется. И встать не сможет — она все кости себе переломала. Огромное ухо поднималось и опускалось, кончик хобота дрожал, принюхиваясь. Зверь не хотел верить недоумевал — неужто вправду смерть пришла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
«Зачем Цапля когда-то сделала это изображение охрой на каменном полу? Почему именно паутина?» Он покачал головой и заставил себя вновь обратить взор на мертвого солитера.
Цапля сидела у огня, опершись на руку, и не мигая глядела на него своими темными глазами. Ее черные с проседью пряди, спадавшие на бурую кожаную одежду, сверкали при свете костра.
— О чем задумался?
— Такие солитеры, если раз замерзли, уже не оживают.
— И что же с того?
— Значит, и бизон не замерзал.
— Что еще ты заметил?
Он нахмурился, встретив ее взгляд. Опять испытывает его?
— В его желудке было много зелени — трава, листья, несколько поздних цветов. Он только начал обрастать зимней шерстью… И вот этот солитер — все еще жив.
— Что же, ты думаешь, это значит?
— Что с той стороны ледника есть место, где живут бизоны.
— Ты думаешь, там достаточно тепло?
— Может быть… Мои пальцы окоченели, но внутренности его показались мне довольно теплыми. Сколько времени нужно трупу бизона, чтобы остыть? А ведь он плыл не один день. Вся шкура была в надрывах, как будто он раз десять зацепился за камень или корягу, а потом его смывало волной и несло дальше.
— Что из этого следует? — Она задрала голову и поглядела на серые камни свода, задумчиво постукивая пальцами по шкуре, на которой сидела. — Что он приплыл через…
— Проем в Леднике, — закончил он. Даже в тусклом свете костра видно было, как задрожал его гладкий юношеский подбородок.
34
Издающий Клич ждал, пружиня на пятках, готовый в любое мгновение отпрыгнуть прочь. Крупная мамонтиха тревожно вертела головой и задирала хобот, принюхиваясь к дыханию Ветряной Женщины; ее маленькие черные глазки жарко блестели из-под густой шерсти.
Он чувствовал, как ступают огромные ножищи — прямо по скале, за которой он затаился. Как всегда во время охоты на мамонтов, у него заболел живот, и ему захотелось облегчиться. Мамонтиха опять повернулась, и Издающий Клич вскочил на ноги. Быстро, как молния, он отвел руку и метнул копье в зад мамонтихи, где кожа потоньше и почувствительней.
Опять сработало! Рукоятка отделилась в воздухе и с резким звуком упала на землю, а наконечник вонзился в тело животного, заходя все глубже при каждом движении.
Мамонтиха взвыла и завертелась из стороны в сторону, качая хоботом. Изо рта ее с шумом вырывался горячий воздух — она напряженно дышала, пытаясь по запаху учуять того, кто ее ранил.
Издающий Клич, низко согнувшись, нырнул в узкую щель, прорезавшую скалу.
Здесь почти негде было спрятаться. Разве что за острым выступом черной сланцевой скалы… Но мамонтихе здесь было не пробраться. Проем, намытый водой в одном из склонов, тоже не годился: если она сунется туда — сразу же свалится вниз с двухметрового обрыва а это похуже копий охотника.
Издающий Клич, часто дыша, выбрался наружу через щель, прислоняясь к каменным выступам скал. Уловив мгновение, он подобрал длинное древко своего копья и вновь отпрыгнул в безопасное место.
Мамонтиха взвыла и рванулась вперед. Она стояла там, где кончалась твердая поверхность и начинались неровные, осыпающиеся под ногами камни, и покачивала в воздухе хоботом. Еще немного — и она бы его настигла.
Сердце так стучало у него в груди, что, казалось, вот-вот сломает ребра. Он ждал. Теперь он в безопасности — до него ей не добраться.
«Надо раззадорить ее, довести ее до сумасшествия», — думал он.
Смеясь и приплясывая, он поднял плоский осколок камня и швырнул его в морду мамонтихе. Та издала яростный вопль. Издающий Клич перескочил через наклонную каменную глыбу и, согнувшись в три погибели, опять забился в узкую щель, а мамонтиха, исходя гневом, рыла землю бивнями. Трава и мох столбом поднимались в воздух.
Мамонтиха опять взвыла, уколов ногу об острый камень. Она отошла на полшага и, вытянув вперед хобот, стала вынюхивать Издающего Клич.
Камень, на котором она стояла, покачнулся. Мамонтиха попятилась назад — и снова пошла на запах охотника.
С дрожащим сердцем он ждал ее приближения, забившись в щель. Хобот мамонтихи тянулся к нему, и он прятался все глубже. Мамонтиха с диким ревом пробиралась среди каменных осколков, пытаясь подойти к нему с тыла. Издающий Клич достал последний припасенный им наконечник и стал прилаживать его к древку, потом осмотрел его еще раз и, убедившись, что он правильно вошел в прорезь, глубоко вздохнул. Последнее оружие!
— Сейчас, сейчас… — шептал он. — Гонись за мной! Преследуй меня, Мать! Потеряй разум от ярости!
Пришло время дать о себе знать. Издающий Клич поднял руки, чтобы привлечь внимание мамонтихи, и завопил во всю глотку. Та замерла на месте, топча йогами мерзлую землю, задирая голову и вертя хоботом.
Издающий Клич послал копье в цель. Атлатл в двести раз усиливал его бросок.
Копье вошло мамонтихе за ухо — здесь кожа была совсем тонкой. Рукоятка, отделившись, с шумом упала на землю. Мамонтиха обезумела. Задрав голову и вытянув хобот, она бросилась вперед.
Издающий Клич вскрикнул от страха и, обронив свой атлатл, опрометью пустился к краю каменной гряды. Мамонтиха яростно ревела, преследуя его, — земля дрожала под ее ногами. Издающий Клич ни разу не обернулся. Бег отнимал все его силы — он мчался по сыпучим камням к пролому, куда надо было наконец заманить мамонтиху.
Хорошо, что он заранее отмерил направление бегства. Наконец он добрался до этой щели; один прыжок — и он на твердой земле.
С дрожащим сердцем он обернулся. Мамонтиха нависла над проломом. В глазах ее вспыхнул страх. Сдвинув ноги, она стала соскальзывать вниз.
А там Издающий Клич и Поющий Волк заранее выкопали в промерзшей земле яму. Тело мамонтихи закачалось; она размахивала хоботом, пытаясь удержать равновесие. Такая махина сначала всегда падает медленно. Перед тем как свалиться в яму, она успела еще раз вскрикнуть.
Когда ее могучее тело коснулось земли, почва под ногами Издающего Клич содрогнулась. Звук ломающихся костей, казалось, отозвался в его ушах. А потом все было кончено. Облако промерзшего пара вырвалось из могучих легких мамонтихи.
Издающий Клич вскарабкался на камни, чтобы не идти снова по опасной тропе, и заглянул в разлом. Поросший красноватыми волосами хобот мамонтихи дрожал, кровь текла у нее изо рта. Испуганные черные глаза глядели на него из ямы.
Ей недолго осталось жить. Она не сможет там долго дышать, слишком тяжелое у нее тело — быстро задохнется. И встать не сможет — она все кости себе переломала. Огромное ухо поднималось и опускалось, кончик хобота дрожал, принюхиваясь. Зверь не хотел верить недоумевал — неужто вправду смерть пришла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125