ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Что это?
Когда Марстон попытался повернуть зеркальную полусферу, его пальцы соскользнули.
Фермен кричал в селектор, изо всех сил вдавливая кнопку вызова. Тишина. Он вытер лицо, было тяжело дышать.
— Ну что ж, умрем здесь, — прошептал Атвуд, до боли сцепив пальцы. Его взгляд случайно упал на экран расположенного напротив компьютера. — Что это? — спросил он, ощущая слабое волнение в груди.
Когда Фермен взглянул в ту же сторону, рот у него открылся, он тяжело плюхнулся на стул.
На экране одно за другим поплыли слова:
“Президенту Соединенных Штатов.
Приветствуем вас! Демонстрация силы всегда отвратительна. Однако то, что мы вам продемонстрировали, как вы понимаете, может привести к концу света. Нам нужно наладить контакт, и данный способ показался наиболее приемлемым”.
Техник взглянул на сложное контрольное устройство и закричал:
— Господин президент! Система отключена! Этого не может быть! Мои приборы показывают, что в основном источнике питания тока нет!
Президент Атвуд медленно опустился на стул, вяло наблюдая за тем, как все новые и новые слова заполняют экран. Он хрипло бормотал:
— Боже мой…

* * *
Генеральный секретарь Юрий Голованов никогда не мог справиться с тошнотой, которая всегда сопровождала спуск в спасательную шахту. Когда лифт падал вниз, желудок подпрыгивал в пустоту, покинутую сердцем, а когда лифт замедлял ход, желудок возвращался на место почти плоский.
Выйдя из лифта, он увидел у специального метропоезда поджидающего его руководителя КГБ генерала Андрея Куцова. Заложив руки за спину, генерал нервно мерил шагами площадку. Даже во время “декабрьских дней”, когда их жизни висели на волоске, он не выглядел таким встревоженным.
— Андрей? Почему нас не предупредили? — Голованов ненавидел свой пронзительный голос.
Куцов широко развел руками. В его голосе звучал сдерживаемый гнев:
— Кто мог предположить? Они даже не удосужились намекнуть! Там работают мои лучшие люди. В американской службе безопасности у нас два отличных агента. Они ничего не знали! Это… этому нельзя поверить!
Вагон тронулся, и Голованов отмахнулся от слов генерала.
— Верь не верь, но ведь что они сделали! Мы проворонили, упустили какой-то важный сигнал!
Когда он сел, пластиковое сиденье скрипнуло под его весом. Поезд прибавил скорость.
— У нас еще есть время? — поинтересовался Голованов, глядя на мелькающие за окнами вагона белые кафельные стены. Вагон проезжал под Красной площадью, спешно удаляясь от Кремля в сторону Ленинградского проспекта.
Глаза Куцова сузились.
— Не знаю. Я послал человека к маршалу Куликову. Если командующий ракетными войсками не в курсе происходящего, то кто тогда? Радары не работают. Связь не работает. Мы в изоляции.
Голованов откинулся на спинку сиденья. Пальцы нервно теребили мягкую ткань итальянского костюма. В сердце прокрался холод, такой же холод затхлости, как и в темном туннеле.
— Мы словно мертвые, как и этот красный телефон. Они победили. Я надеюсь только на то, что удастся известить ракетные войска. Не могу понять, Андрей, как они ухитрились вывести из строя только защитную систему? Ведь вся Москва освещена!
— Они всегда обгоняли нас в технологии. — Куцов, глядя перед собой, фыркнул и потер нос.
Когда они вышли на летное поле за Ленинградским проспектом, ледяной ветер обжег незащищенную кожу. Их ждал реактивный самолет. Его турбины ревели. Юрий Голованов, поднимаясь по трапу, замешкался, окидывая взглядом московские огни. Вдалеке мрачные здания были освещены уличными фонарями. Засунув руки в карманы пальто, люди быстро шли по тротуарам с опущенными головами. На улицах лежали квадратные пятна света, которые отбрасывали окна учреждений. Оголенные деревья застыли в ожидании весны, которая, может быть. никогда больше и не придет.
Он думал обо всех этих жизнях, догорающих, как кубинская сигара. Сколько мечтаний, стремлений, надежд умрет сегодня вечером? Они даже не знают, все эти люди, что скоро умрут. Любовь и ненависть, страх и восторг — все погибнет в огне, радиации и хаосе. Как скоро ракеты “MX” попадают с неба? Сколько времени осталось до того мига, когда его Москва, его дом взлетят в облаке плазмы и радиации?
— Мой народ… мой бедный народ…
Неужели Горбачев оказался не прав? Губы сжались, не находя ответа. Он покачал головой. Спотыкаясь, стал подниматься вверх. У них еще хватит времени оторваться от земли. Не пройдет и часа, как они будут в безопасности, в Жигулях. Оттуда они увидят, что же останется от Москвы после удара американцев. Не пройдя и половины пути до люка, он опять почувствовал резь в животе. Юрию Голованову был уготован еще один приступ головокружения. А через минуту он и Андрей Куцов исчезли в разреженном воздухе.
Часовые моргали и щурились, освещая летное поле вспышками сигнальный огней и не видя ничего, кроме редких почерневших листьев, которые безжалостно трепал ветер позднего октября.

* * *
Майор Виктор Стукалов нес на плечах громоздкую треногу подзорной трубы ночного видения, поэтому передвигался очень осторожно. Глаза его напряженно всматривались в темень ущелья, справа от себя он скорее чувствовал, нежели видел лейтенанта Мику Габания. Виктор установил подзорную трубу на неровном граните и отрегулировал оптику. На дне каменистого ущелья вокруг грузовиков сновали люди — жизнь била ключом.
Он обосновался среди скал. Ночь укрывала его плотное мускулистое тело. Виктор припал к подзорной трубе, изучая цель. Скоро начнется бой. Возбуждение сказывалось покалыванием во всем теле, поигрывало в мышцах, находящихся в напряжении. Он понаблюдал затем, как внизу разгружают грузовики, и пробежался огрубевшими пальцами по твердой линии подбородка. Пора.
— Давай! — приказал он, поднимая руку.
И тут же вниз, прямо в скопление грузовиков, посыпались ракеты, оставляя за собой шлейф дыма. Белые вспышки огня сопровождались уханьем разрывов. Образовывая воронки, снаряды раскидали конвой в разные стороны. Мулы брыкались и дергались в конвульсиях, вопящие человеческие фигурки, натыкаясь друг на друга, бросились бежать из пылающей преисподней.
— Вперед! — крикнул Виктор в микрофон, прикрепленный к запястью.
С помощью подзорной трубы он мог видеть своих спецназовцев, которые сбегали вниз со скал. Слышался треск и приглушенные хлопки частых выстрелов.
Виктор вскинул глаза к небу. Он ненавидел эту войну. Он ненавидел Афганистан. Чего только не случалось здесь. Он раздраженно сплюнул в темноту. С самого начала Афганистан был поганой выгребной ямой. Будь проклят Брежнев — это он послал сюда войска. При Горбачеве русские солдаты ушли из Афганистана, но для узбеков это послужило сигналом к восстанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153