Уши загибались, как увядающие листья. Стареющая кожа шеи обвисла, и утончившиеся сухожилия уходили от челюсти в белые глубины аппарата.
За бронированным стеклом окна тянулась бесконечная панорама разбитого города, где столбы дыма поднимались от искореженных обломков конструкций. На других зданиях, неповрежденных, теперь висели полотнища с изящными буквами микленского языка. В бирюзовом небе мелькали летательные аппараты – на большинстве летали военнослужащие в боевых доспехах Сассанской армии. Авиакары большего размера перевозили массы пленных, направляемых в концентрационные лагеря из общественных зданий и разрушенных линий обороны. Вдали в небо взмывали грузовые шаттлы, несущиеся по гравитационному коридору, к находящемуся на орбите Сассанскому флоту.
Перед госпитальной установкой висело только одно-единственное голоизображение – ему не мешали тени, которые должно было бы отбрасывать зеленое солнце. Старик наблюдал за видом с орбиты – реально-временным изображением планеты, окутанной сейчас дымом и огнем. Играла музыка: реквием по взорванной империи.
Казалось, громкие удары сердца Командующего выдали его присутствие, потому что старик заговорил:
– Итак, ты наконец…
Стариковский голос звучал напряженно, надтреснуто, словно принадлежал неуправляемым механическим легким госпитальной установки.
– Нейтрализация нескольких очагов обороны задержала мое…
– Ты лжец, Стаффа кар Терма.
Пальцы Стаффы впились в пояс, руки напряглись.
– Никто другой в свободном космосе не осмелился бы сказать мне такое.
– Ты бы предпочел, чтобы я назвал тебя тем, кто ты есть на самом деле? – Пауза. – «Предатель» прекрасно ложится мне на язык. А тебе?
– Ты изгнал меня! Ты и твой драгоценный Совет. Я мог бы заставить тебя умереть… Но тебе этого и хотелось бы, не так ли, Претор?
– Я изгнал тебя? – Он презрительно фыркнул. – Если ты потрудишься вспомнить, я спас твою жизнь! – С завыванием госпитальная установка поехала, повернув неподвижную голову к Командующему. По мере того как возникал профиль, становилась различима истинная форма черепа под источенной болью плотью. Лоб поднимался куполом над сильно выраженными надбровными дугами. Мясистый нос выдавался вперед, загибаясь крючком к морщинистому рту, губы которого с возрастом стали фиолетовыми и распухли. Тонкая негладкая кожа была усеяна старческими пятнами. Подбородок выдвигался подобно набалдашнику орехового цвета под широким лицом. Когда он повернулся, стал виден синяк на левой щеке.
«Обломок человека. Вот лежит мой враг…» Стаффа начал улыбаться. Дыхание его стало спокойнее. Разве может испугать раздавленный кусочек человечества? Претор живет за счет работы насосов и фильтров. Внутривенное давление наполняет его сосуды веществами, необходимыми для поддержания жизни, а мембраны насыщают кислородом искусственную кровь, питающую остатки спинного мозга.
Человек, которого он когда-то боялся и любил, – исчез, ушел навсегда в бластерном ударе, который он, Стаффа, направил, чтобы разрушить флагман Миклены. Благодаря какому-то чуду старик выжил, был обнаружен расчищающими поле боя командами и опознан.
Рот старика шевельнулся, изменив узор пергаментных морщин.
«Улыбка Стаффы кар Терма? Забавляешься делом рук своих?»
Командующий обхватил ладонью локоть согнутой руки, потиравшей подбородок, и всмотрелся в осунувшееся лицо, глядевшее на него. Спазмы страха рассеялись, и внутри него, где-то в глубине, поднялась волна победного чувства. Дело прошлого стерто – исчезло в дыму и насилии настоящего.
Стаффа подошел к стене, позволив плащу у себя за спиной плясать насмешливым вихрем. Он хлопнул ладонью по управлению голографическими изображениями, и стены стали мертвецки-белыми – осталось только изображение разрушенного мира, медленно вращающегося перед глазами Претора.
– Видишь, что я из тебя сделал, Стаффа? Идеального завоевателя! Мое величайшее достижение. Да, я следил за твоей карьерой. Блестяще. Да, я изучал все твои кампании, зная, что в один прекрасный день мне предстоит воевать с тобой. Я изучал твою блестящую тактику, пока не стал в состоянии отражать твои маневры.
Глухой, горький смешок сорвался с бескровных губ.
– Слишком хорошо, Стаффа. У меня недоставало времени сломать тебя.., откупить тебя и направить против сассанцев.
– Меня не сломать. И не купить.
– Правда? – седая бровь поднялась, собрав в морщины пергаментную кожу на широком лбу.
– Правда.
Улыбка Претора стала кривой.
– Одна из старейших истин, Стаффа, это что на самом деле у каждого человека есть цена. И у тебя тоже, наемник!
Стаффа медленно шагнул вперед, не отрывая своих серых глаз от взгляда Претора. Ему приятно было видеть тусклый коричневый цвет этих когда-то ярких глаз. Он склонил голову.
– Никогда, во всех моих кампаниях, которые я проводил, я не предал договора.
Углы старческих губ приподнялись чуть заметно, глаза блеснули.
– Да, это так. Незапятнанная репутация, ты согласен? Но ведь это я закалил тебя, Стаффа. Я взял тебя молодым человеком и подготовил, превратил в лучшего Командующего во всей Вселенной. Я знаю тебя, Стаффа. Я твой создатель!
– Это было много лет тому назад. Претор. – Он пожал плечом. – Я…
– То, что мастер создает, он может и сломать!
Стаффа беспомощно махнул рукой в серой перчатке.
– Смелые и сильные слова, Претор. Но тем не менее я вижу твою планету в руинах. Твои люди порабощены в буквальном смысле этого слова. Обломки твоего флота носятся в вакууме, твои войска рассеяны и уничтожены. А ты, Претор, твоя жизнь, зависит от аппарата, в котором ты заключен. Твое тело мертво. – Стаффа помахал указательным пальцем. – Я вот этим могу прервать твое существование.
Улыбка старика стала шире.
– Но не раньше, чем ты услышишь о своей слабости, Стаффа. – Улыбка погасла, брови нахмурились сильнее. – Ты хочешь, чтобы я пресмыкался, как все остальные, и звал тебя Командующим.
– Я не обращу на это внимание, Претор.., ради прежних времен.
– Как благородно с твоей стороны.
– И ты мог бы сломать меня? – Стаффа сцепил руки, ощущая между пальцев защитную ткань, мягкую и успокаивающую.
Состарившиеся глаза задумчиво рассматривали его:
– Да.., я могу. Ты…
– Можешь, не меньше? – Стаффа отрывисто засмеялся. – Ты призовешь свои легионы? Твой флот восстанет из мертвых? Платформы вновь возникнут из вращающегося по орбите лома? Вернутся…
– Ничего столь поверхностного и неэкономного. – На лицо Претора упало копье света заходящего солнца, желто-зеленым лучом высветившего полуприщуренные глаза. – Мне нужно всего только несколько слов. И больше ничего.
– Какой-то ключ, введенный в мое сознание, когда я был юношей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
За бронированным стеклом окна тянулась бесконечная панорама разбитого города, где столбы дыма поднимались от искореженных обломков конструкций. На других зданиях, неповрежденных, теперь висели полотнища с изящными буквами микленского языка. В бирюзовом небе мелькали летательные аппараты – на большинстве летали военнослужащие в боевых доспехах Сассанской армии. Авиакары большего размера перевозили массы пленных, направляемых в концентрационные лагеря из общественных зданий и разрушенных линий обороны. Вдали в небо взмывали грузовые шаттлы, несущиеся по гравитационному коридору, к находящемуся на орбите Сассанскому флоту.
Перед госпитальной установкой висело только одно-единственное голоизображение – ему не мешали тени, которые должно было бы отбрасывать зеленое солнце. Старик наблюдал за видом с орбиты – реально-временным изображением планеты, окутанной сейчас дымом и огнем. Играла музыка: реквием по взорванной империи.
Казалось, громкие удары сердца Командующего выдали его присутствие, потому что старик заговорил:
– Итак, ты наконец…
Стариковский голос звучал напряженно, надтреснуто, словно принадлежал неуправляемым механическим легким госпитальной установки.
– Нейтрализация нескольких очагов обороны задержала мое…
– Ты лжец, Стаффа кар Терма.
Пальцы Стаффы впились в пояс, руки напряглись.
– Никто другой в свободном космосе не осмелился бы сказать мне такое.
– Ты бы предпочел, чтобы я назвал тебя тем, кто ты есть на самом деле? – Пауза. – «Предатель» прекрасно ложится мне на язык. А тебе?
– Ты изгнал меня! Ты и твой драгоценный Совет. Я мог бы заставить тебя умереть… Но тебе этого и хотелось бы, не так ли, Претор?
– Я изгнал тебя? – Он презрительно фыркнул. – Если ты потрудишься вспомнить, я спас твою жизнь! – С завыванием госпитальная установка поехала, повернув неподвижную голову к Командующему. По мере того как возникал профиль, становилась различима истинная форма черепа под источенной болью плотью. Лоб поднимался куполом над сильно выраженными надбровными дугами. Мясистый нос выдавался вперед, загибаясь крючком к морщинистому рту, губы которого с возрастом стали фиолетовыми и распухли. Тонкая негладкая кожа была усеяна старческими пятнами. Подбородок выдвигался подобно набалдашнику орехового цвета под широким лицом. Когда он повернулся, стал виден синяк на левой щеке.
«Обломок человека. Вот лежит мой враг…» Стаффа начал улыбаться. Дыхание его стало спокойнее. Разве может испугать раздавленный кусочек человечества? Претор живет за счет работы насосов и фильтров. Внутривенное давление наполняет его сосуды веществами, необходимыми для поддержания жизни, а мембраны насыщают кислородом искусственную кровь, питающую остатки спинного мозга.
Человек, которого он когда-то боялся и любил, – исчез, ушел навсегда в бластерном ударе, который он, Стаффа, направил, чтобы разрушить флагман Миклены. Благодаря какому-то чуду старик выжил, был обнаружен расчищающими поле боя командами и опознан.
Рот старика шевельнулся, изменив узор пергаментных морщин.
«Улыбка Стаффы кар Терма? Забавляешься делом рук своих?»
Командующий обхватил ладонью локоть согнутой руки, потиравшей подбородок, и всмотрелся в осунувшееся лицо, глядевшее на него. Спазмы страха рассеялись, и внутри него, где-то в глубине, поднялась волна победного чувства. Дело прошлого стерто – исчезло в дыму и насилии настоящего.
Стаффа подошел к стене, позволив плащу у себя за спиной плясать насмешливым вихрем. Он хлопнул ладонью по управлению голографическими изображениями, и стены стали мертвецки-белыми – осталось только изображение разрушенного мира, медленно вращающегося перед глазами Претора.
– Видишь, что я из тебя сделал, Стаффа? Идеального завоевателя! Мое величайшее достижение. Да, я следил за твоей карьерой. Блестяще. Да, я изучал все твои кампании, зная, что в один прекрасный день мне предстоит воевать с тобой. Я изучал твою блестящую тактику, пока не стал в состоянии отражать твои маневры.
Глухой, горький смешок сорвался с бескровных губ.
– Слишком хорошо, Стаффа. У меня недоставало времени сломать тебя.., откупить тебя и направить против сассанцев.
– Меня не сломать. И не купить.
– Правда? – седая бровь поднялась, собрав в морщины пергаментную кожу на широком лбу.
– Правда.
Улыбка Претора стала кривой.
– Одна из старейших истин, Стаффа, это что на самом деле у каждого человека есть цена. И у тебя тоже, наемник!
Стаффа медленно шагнул вперед, не отрывая своих серых глаз от взгляда Претора. Ему приятно было видеть тусклый коричневый цвет этих когда-то ярких глаз. Он склонил голову.
– Никогда, во всех моих кампаниях, которые я проводил, я не предал договора.
Углы старческих губ приподнялись чуть заметно, глаза блеснули.
– Да, это так. Незапятнанная репутация, ты согласен? Но ведь это я закалил тебя, Стаффа. Я взял тебя молодым человеком и подготовил, превратил в лучшего Командующего во всей Вселенной. Я знаю тебя, Стаффа. Я твой создатель!
– Это было много лет тому назад. Претор. – Он пожал плечом. – Я…
– То, что мастер создает, он может и сломать!
Стаффа беспомощно махнул рукой в серой перчатке.
– Смелые и сильные слова, Претор. Но тем не менее я вижу твою планету в руинах. Твои люди порабощены в буквальном смысле этого слова. Обломки твоего флота носятся в вакууме, твои войска рассеяны и уничтожены. А ты, Претор, твоя жизнь, зависит от аппарата, в котором ты заключен. Твое тело мертво. – Стаффа помахал указательным пальцем. – Я вот этим могу прервать твое существование.
Улыбка старика стала шире.
– Но не раньше, чем ты услышишь о своей слабости, Стаффа. – Улыбка погасла, брови нахмурились сильнее. – Ты хочешь, чтобы я пресмыкался, как все остальные, и звал тебя Командующим.
– Я не обращу на это внимание, Претор.., ради прежних времен.
– Как благородно с твоей стороны.
– И ты мог бы сломать меня? – Стаффа сцепил руки, ощущая между пальцев защитную ткань, мягкую и успокаивающую.
Состарившиеся глаза задумчиво рассматривали его:
– Да.., я могу. Ты…
– Можешь, не меньше? – Стаффа отрывисто засмеялся. – Ты призовешь свои легионы? Твой флот восстанет из мертвых? Платформы вновь возникнут из вращающегося по орбите лома? Вернутся…
– Ничего столь поверхностного и неэкономного. – На лицо Претора упало копье света заходящего солнца, желто-зеленым лучом высветившего полуприщуренные глаза. – Мне нужно всего только несколько слов. И больше ничего.
– Какой-то ключ, введенный в мое сознание, когда я был юношей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200