И вот теперь Софи решила сбежать с лордом Ротвином.
— Но это значит, что я должна пожертвовать свадебной церемонией, я не смогу надеть подвенечный наряд и никаких свадебных торжеств не будет, — печально заметила Софи. — Правда, его светлость обещал мне устроить великолепный праздник, как только мы вернемся в Лондон после медового месяца.
— Да, но ведь… все будут неприятно поражены тем, что ты так жестоко обманула мистера Вертона, — запинаясь, вымолвила Лалита.
— Не волнуйся, это не помешает им принять приглашения на праздник в Ротвин-Хаусе, — уверила наперстницу Софи. — Свет прекрасно понимает, что Джулиус едва ли сможет устроить хотя бы одно торжество, прежде чем станет герцогом.
— Я по-прежнему думаю, что ты должна выйти замуж за того, кому ты дала слово, — прошептала Лалита.
— Меня, слава Богу, угрызения совести не мучают, — ответила Софи. — Отвергнув Вертона, я одновременно дам понять его светлости, какую жертву я принесла ему.
— А он верит, что ты его любишь? — спросила Лалита.
— Ну конечно! Я довольно правдиво уверила его светлость, что решилась на побег только потому, что без ума от него! — ухмыльнулась Софи и добавила: — Я полюбила бы черта, будь он так же богат, как лорд Ротвин, но я все-таки скорблю о листиках земляники в короне пэра, которая была бы мне так к лицу!
Вздохнув едва слышно, Софи продолжала:
— Надеюсь, его светлость долго не протянет. После его кончины, будучи богатой вдовой, я смогу выйти замуж за Джулиуса, который к тому времени станет герцогом Йелвертонским.
— Софи, это безнравственно! — воскликнула Лалита.
— Ну почему? — невозмутимо поинтересовалась Софи. — В конце концов, Елизавета Ганнинг была не красивее меня, а замужем побывала за двумя герцогами. Ее называли «дважды герцогиня».
Лалита не отвечала, словно осознав, что подругу не переубедишь.
Софи опустилась на пуфик перед туалетным столиком и вновь взглянула на свое отражение в зеркале.
— Боюсь, что это не самое подходящее платье для побега, — сокрушенно вздохнула девушка. — По ночам бывает прохладно, придется набросить сверху голубую бархатную накидку, подбитую горностаем.
— Его светлость заедет за тобой сюда? — спросила Лалита.
— Нет конечно! — рассмеялась Софи. — Он уверен, что мама ничего не знает о наших планах и может помешать их исполнению. Лорд Ротвин еще не знает нашей маменьки! — добавила она.
— Где же вы должны встретиться?
— Возле церкви Святого Гроба Господня, что расположена к северу от площади Гросвенор. Церковь маленькая, темная и довольно убогая, но его светлости кажется, что это подходящее место для свидания перед побегом.
Софи улыбнулась слегка презрительно и продолжала:
— Но самое главное заключается в том, что викарий этой церкви за небольшую мзду будет держать язык за зубами, чего нельзя ожидать от священников других церквей, которые к тому же считают своим долгом посвящать во все тайны газетчиков.
— Куда же вы направитесь после венчания? Софи пожала плечами:
— Мне все равно, лишь бы было удобно и комфортно. После венчания я уже буду мадам Ротвин, а на пальце у меня будет обручальное кольцо.
После непродолжительного молчания Лалита, слегка запинаясь, спросила:
— А как же… мистер Вертон?
— Я написала ему записочку, а мама устроит так, чтобы кучер доставил послание в дом Джулиуса как раз перед самым венчанием. Мы рассудили, что будет более прилично, если известие будет получено до моего бракосочетания.
Софи улыбнулась:
— Конечно, это уловка, ведь Джулиус находится сейчас со своей бабушкой в Уимблдоне и распечатать письмо сможет лишь много времени спустя после венчания.
— Мне очень жаль мистера Вертона, — прошептала Лалита. — Он так любит тебя, Софи.
— Так и должно быть! — неожиданно вспылила Софи. — Но, по правде говоря, он всегда казался мне занудным неоперившимся птенцом.
Лалита ничуть не удивилась, услышав столь нелестный отзыв.
С самого начала помолвки она чувствовала, что мистер Вертон как мужчина ничуть не интересует Софи. Записочки со словами любви и поклонения часами валялись нераспечатанными в комнате Софи. Она едва бросала взгляд на цветы, которые он присылал, и всегда сокрушалась, что подарки Джулиуса были либо недостаточно хороши для нее, либо он присылал совсем не то, что она хотела.
И тем не менее Лалита спрашивала себя, действительно ли Софи увлечена лордом Ротвином.
— Который теперь час? — спросила Софи, не вставая из-за туалетного столика.
— Половина восьмого, — ответила Лалита.
— Почему же ты до сих пор не принесла мне чего-нибудь поесть? — спросила Софи. — Ведь могла бы и догадаться, что я проголодалась.
— Я сейчас же пойду и принесу тебе еду.
— Побеспокойся, чтобы это было что-нибудь повкуснее, — предупредила девушку Софи. — Не забудь, какое трудное дело предстоит мне сегодня.
— В какое время ты встречаешься с его светлостью? — спросила Лалита, направляясь к двери.
— Он должен ждать меня возле церкви в половине десятого. Правда, я намереваюсь немного опоздать. Пусть побаивается, что в последний момент я передумала.
Лалита вышла из комнаты под смех Софи. Не успела девушка закрыть за собой дверь, как Софи окликнула ее:
— Пожалуй, уже можно отправить кучера с письмом. До Уимблдона больше часа езды. Записка на моем столике.
— Не волнуйся, я найду ее, — ответила Лалита. Прикрыв за собой дверь, девушка спустилась вниз по лестнице.
Письмо, небрежно нацарапанное Софи, действительно, лежало на столике. Лалита долго стояла, молча глядя на послание. У нее было предчувствие, будто Софи совершает роковую ошибку, о которой она еще пожалеет. Через секунду, отогнав от себя дурные мысли, Лалита решила, что это не ее дело. И, держа письмо в руке, она отправилась по темной, узкой лестнице вниз.
В доме было всего несколько слуг, да и те плохо обученные и зачастую пренебрегавшие своими обязанностями. Все деньги, до последнего пенни, тратились на расходы по дому да на наряды Софи. Стремясь выдать Софи замуж за богатого или важного молодого человека, мадам Стадли следовала тропой, проторенной многими семействами. Единственной пострадавшей в этом действе была Лалита.
Пока Стадли жили в Норфолке, в доме было полно слуг, которые не покинули их даже после смерти мистера Стадли, отца Лалиты, и продолжали служить просто потому, что они привыкли жить в доме и заботиться о его хозяевах.
Когда семья переехала в Лондон, Лалита неожиданно для себя обнаружила, что работу повара, служанки, экономки и даже мальчика на побегушках выполняет она одна, причем занята она с утра и до вечера.
Мачеха всегда ненавидела ее, а после смерти отца Лалиты даже перестала скрывать презрительное отношение к падчерице. В родном доме Лалиты, среди слуг, которые знали девушку с младенчества, миссис Стадли считала благоразумным сдерживать свое презрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43