Лорд Харлестон попытался переключиться на другие мысли. Но разум, будто запертый в клетке, вновь и вновь возвращался к тем женщинам, которые за последние пять лет были частью его жизни.
Внезапно он с удивлением осознал, что ни одна из них не оставила глубокий след в его памяти, не говоря уже о сердце.
Конечно, все его возлюбленные были блистательны и красивы, порой он находил их безумно желанными и ради их любви нередко рисковал собственной репутацией.
Но прав был тот циничный француз, который сказал;
«Ночью все кошки серы».
Сейчас он был вынужден признать, что это именно так;
— Я никогда не женюсь, — — решительно произнес он. — Впрочем, он прекрасно понимал, что рано или поздно жениться придется.
Ему нужен сын, которому он сможет передать не только свой титул — титул далеко не самое главное, — но и вековые традиции рода Харлей, которые жили в величественном замке в Букингемшире со времен Карла II.
Многие его предки верно служили отечеству, прославив отвагой и доблестью родовое имя.
«Черт побери, я горжусь своей кровью!»— подумал лорд Харлестон.
А значит, рано или поздно ему придется уступить, как уступали до него другие мужчины, придется жениться — пусть даже только ради сыновей и внуков.
«Но впереди еще столько времени!»— решил он.
Эти мысли настолько измучили лорда Харлестона, что он счел за лучшее отправиться в свою каюту и лечь спать.
Как ни странно, спал он хорошо, а проснувшись, обнаружил, что корабль попал в шторм.
«Ну что ж, — подумал лорд Харлестон, — значит, большинство пассажиров останутся внизу и палуба будет почти пустой».
Он всегда хорошо переносил морские путешествия и не раз доказывал это, когда ему приходилось сталкиваться с бурями в Бискайском заливе, ураганами в Средиземноморье, а однажды даже с очень неприятным тайфуном в Китайском море.
Итак, несмотря на непогоду, лорд Харлестон был решительно настроен размяться, ибо он никогда ни при каких обстоятельствах не позволял себе отказаться от обязательных физических упражнений.
И в Лондоне, и в своем поместье лорд Харлестон каждое утро ездил верхом. Зимой он охотился, летом играл в поло.
Он нанимал профессионалов, с которыми мог поупражняться в теннис, а во время военной службы оказался также хорошим боксером.
Позавтракав у себя в каюте, лорд Харлестои вышел прогуляться на палубу.
Как он и ожидал, немногим пассажирам хватило смелости выйти из каюты, чтобы посмотреть на бушующую стихию.
После часа упражнений лорд Харлестон вернулся к себе и занялся книгами, собранными для него господином Уотсоном.
Чтение несколько развлекло его, и, спустившись в салон к обеду, лорд Харлестон уже с интересом оглядывал зал в надежде встретить родственную душу.
Но здесь его постигло разочарование.
Большинство мужчин с виду явно казались торговцами или бизнесменами. Две или три женщины — чрезвычайно непримечательные. Ни одного человека, с которым захотелось бы начать разговор.
Лорд Харлестон не принадлежал к той категории мужчин, которые любят пропустить стаканчик с незнакомцем в курительном салоне. Он был слишком умен, чтобы играть в карты или в другую азартную игру со случайными попутчиками на корабле.
Владельцы компании «Кунард» как будто понимали, что единственное, чего они не могут гарантировать пассажирам, — это приятное общество. Видимо, чтобы компенсировать этот недостаток, пассажирам первого класса предлагались десять приемов пищи в день.
С утра — фрукты. Затем — завтрак, на котором, согласно рекламе, «могли предложить все, что пожелают пассажиры». В одиннадцать часов подавали бульон, а в полдень по палубе разносили сандвичи.
Оставшуюся часть дня в промежутки между полдником, чаем и обедом предлагались мороженое, кофе и сладости.
Гастрономический марафон завершался в девять вечера великолепным ужином.
Лорд Харлестон был весьма умерен в еде — он следил за весом, чтобы можно было ездить на своих скаковых лошадях, а потому вся эта роскошь его не привлекала. Больше заняться на корабле было нечем.
Вот почему лорд Харлестон был искренне рад, когда корабль наконец вошел в гавань Нью-Йорка, и его взору впервые предстала статуя Свободы.
Перед отплытием лорд Харлестон велел своему секретарю отправить Вандербильтам телеграмму. А потому не слишком удивился, обнаружив, что на причале его встречает секретарь г-на Вандербильта. Неподалеку уже ждал экипаж.
Лорд Харлестон с благодарностью принял приглашение.
Одиночество ему уже успело наскучить.
Путешествуя в удобном открытом экипаже, лорд Харлестон наслаждался видами Нью-Йорка. Секретарь Вандербильта рассказал ему о стремительном росте города.
Он сообщил, что первая нью-йоркская телефонная станция выпустила свой первый телефонный справочник, включающий более трехсот имен.
— Мы также стали серьезно интересоваться фотографией, ваша светлость, — продолжал молодой человек. — Звезды новой «Метрополитен-опера» на Бродвее уже все сфотографировались.
Лорд Харлестон делал вид, что слушает с интересом.
Затем секретарь заговорил с ним, как с зеленым юнцом из глубинки, предостерегая против «ловкачей» большого города, о которых должны знать все, особенно иностранцы.
Лорд Харлестон побывал во многих странах и с улыбкой выслушивал рассказы об игроках, которые постоянно «работали»в поездах, и о том, как постояльцы гостиниц должны следить за своими вещами.
— Часы выхватывают прямо на улице, железные дороги переполнены карманными ворами, причем многие из них — женщины, — повествовал юный американец.
Секретарь завершил свои наставления, посоветовав его светлости ни в коем случае не покупать ремень за пять долларов, который, согласно рекламе, делает его обладателя невидимым.
Лорд Харлестон рассмеялся:
— В этом вы можете быть уверены. Невидимым я уж точно не захочу быть!
— Вы даже не представляете, ваша светлость, как процветают в этом городе изворотливость и порок! — воскликнул секретарь.
— Благодарю вас за предупреждение, — ответил лорд Харлестон.
Когда экипаж въехал в ворота резиденции Вандербильтов, он вздохнул с облегчением.
После смерти отца Уильям Генри Вандербильт решил построить для себя королевский дворец.
Архитекторы уговаривали его использовать при строительстве мрамор, признанный символ власти, но г-н Вандербильт боялся, считая, что в холодном сиянии этого камня таится злой глаз.
Впрочем, у него были на то причины: два его знакомых миллионера умерли вскоре после того, как были построены их мраморные особняки.
А потому г-н Вандербильт велел построить три массивных дома из обычного камня — один для себя и по дому для своих детей. На строительстве работали несколько сотен американских рабочих и пятьдесят мастеров-иностранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36