— Дом еще недостроен, — сообщил лорду Харлестону секретарь, — но я надеюсь, ваша светлость не будет чувствовать себя неуютно. Уверен, что вам понравится коллекция картин г-на Вандербильта.
Надо сказать, что дом произвел на лорда Харлестона весьма сильное впечатление.
Дверные проемы, напоминающие триумфальные арки, позолоченные потолки, украшенные росписью на манер египетских гробниц, бесчисленное множество всевозможных ваз, ламп, статуэток и редких книг… Все это создавало такое ощущение, будто в глазах двоится, как после бренди.
Не было никаких сомнений, что гостю здесь рады. Спальня размером с бальную залу вряд ли могла заставить его жаловаться на тесноту.
Невестка г-на Вандербильта встретила лорда Харлестона даже более радушно, чем ее свекор.
Эта дама всегда была очень честолюбива, и сама мысль о том, что к ней в дом пожаловал знатный и богатый английский дворянин, ее окрыляла — она летала по дому и суетилась вокруг почетного гостя, как пчела.
Лорд Харлестон быстро сообразил, что следует соблюдать предельную осторожность, иначе весьма скоро он окажется женатым не на Долди, а на какой-нибудь юной американке.
Г-жа Уильям Кессен Вандербильт, урожденная Альва Смит, представляла ему на выбор молоденьких девушек, как фокусник, извлекающий кроликов из шляпы.
Не мог же он сказать, что женщины никогда не интересовали его, что он понятия не имеет, о чем с ними говорить и терпеть не может танцев!
И так вечер за вечером в его честь давались обеды, за которыми неизбежно следовали танцы, и очень скоро лорд Харлестон пришел к выводу, что пора уезжать.
Его решение уехать подхлестнуло известие о том, что Альва Вандербильт собирается устроить бал-маскарад.
Если и было что-то на свете, чего лорд Харлестон действительно не любил и в чем не желал принимать участие, так это маскарады.
Он всегда избегал подобных увеселений в Англии, хотя принц Уэльский чуть ли не умолял друга посетить один костюмированный бал, не уступающий по размаху тем великолепным празднованиям, что устраивал принц-регент в Карлтон-Хаусе.
Сэр Фредерик Лейтон, президент Королевской академии, был приглашен тогда руководить украшением Мальборо-Хауса. Было разослано почти полторы тысячи приглашений.
Открывала бал венецианская кадриль во главе с принцем, наряженным в костюм Карла I, его голову украшала белая шляпа, сверкающая бриллиантами.
Музыка играла до самого рассвета, ужин подавался в двух огромных алых шатрах, и даже Дизраэли, прибывший поздно и не в карнавальном костюме, побывав во дворце, описывал это словами: «величественно, блестяще, фантастично!»
Единственный отщепенец, единственный человек, получивший приглашение и не явившийся полюбоваться на зрелище, был лорд Харлестон.
«Будь я проклят, если стану строить из себя шута, чтобы развлечь принца или кого бы то ни было, — сказал он тогда Роберту. — Что может быть глупее толпы взрослых людей, разодетых, как дурни, и гордо вышагивающих в париках!»
«Где же ваше чувство юмора?»— насмешливо поинтересовался Роберт.
«Юмора? Вы считаете это смешным? — фыркнул лорд Харлестон. — Я бы лучше кувыркался на траве с какой-нибудь красоткой!»
Роберт в ответ только рассмеялся. И теперь лорд Харлестон тревожно выслушивал Альву Вандербильт.
— Я так и вижу вас в образе сэра Галахеда, или, может быть, вы предпочтете быть Гамлетом, принцем датским?
Вы будете выглядеть чудесно в любом костюме.
Лорд Харлестон спокойно ответил, что, к сожалению, не сможет сыграть ни одной роли в предстоящем представлении.
— Мне очень жаль, миссис Вандербильт, вы были так милы, — сказал он, — но у меня назначена срочная встреча с другом в Денвере, и завтра я должен уехать.
Миссис Вандербильт в отчаянии всплеснула руками.
— Но как же так! Это невозможно! — воскликнула она. — Я устроила этот бал специально для вас!
— Мне очень жаль, — ответил лорд Харлестои, — но, увы, мое пребывание в доме вашего свекра подходит к концу.
Альва Вандербильт была женщиной решительной, умной, но не слишком счастливой в браке.
Домашних она всегда подавляла своей силой воли, однако в лице лорда Харлестона встретила достойного противника.
Лорд Харлестон уехал из дома ровно в тот момент, когда в бальную залу вносили громадные вазы с цветами. Достойное украшение для обильного дорогого ужина, блюда на котором будут подавать безупречно вышколенные официанты, одетые в ливреи.
Думая о многочисленных дрезденских пастушках, римских сенаторах, венецианских принцессах, Пьеро и разбойниках, которые будут передвигаться по бальной зале под пение скрипок, лорд Харлестон, облегченно вздохнув, устроился в своем купе в спальном вагоне и приготовился к долгой поездке в Денвер.
— Мне повезло, Хиггинс, — сказал он своему камердинеру, когда поезд тронулся. — Я вовремя ускользнул.
— Это уж точно, милорд, — согласился Хиггинс. — Не могу представить вашу светлость разодетым в эти смешные костюмы. И если вы спросите мое мнение, я скажу, что они тратят на все это слишком много денег!
— В этих краях, кажется, никто никогда не беспокоится об излишних тратах, — неодобрительно ответил лорд Харлестон.
Он подумал, что американцам предстоит пройти долгий путь, прежде чем они научатся с толком использовать свои огромные и растущие богатства.
Чтобы попасть из Нью-Йорка в Денвер, нужно пересечь пол-Америки. Путешествие оказалось длинным. За это время лорд Харлестон впервые начал испытывать интерес к самой стране и к золотой лихорадке, полностью изменившей характер дикого края, где прежде жили мирные фермеры.
Первое известие о добыче золота привлекло сюда людей со всех концов земли. Каждый надеялся отыскать свою золотую жилу.
Между 1859 и 1870 годами было добыто золота на сумму более двадцати семи миллионов долларов.
Первые золотодобытчики исследовали только поверхность, позже пришлось погрузиться в недра гор.
Однако золота для решения обычных, повседневных проблем, как это ни удивительно, катастрофически не хватало.
В здешних местах царила бедность.
Именно это время индейцы выбрали для того, чтобы начать борьбу против захвата их земель белыми людьми. И хотя белые люди пытались предпринимать шаги по налаживанию мира, ситуация становилась все хуже и хуже.
Из книг, которые ему удалось найти, лорд Харлестон узнал, что к 1864 году атаки индейцев на торговых путях резко участились, владельцев ранчо убивали и снимали с них скальпы.
Затем все стало понемногу успокаиваться, были построены железные дороги, и тут обнаружили серебро. В Колорадо снова ожидался наплыв людей.
События развивались очень быстро, население штата возросло в три раза, затем — в четыре. Возникали новые города, развивалось сельское хозяйство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36