И не стала обсуждать с отцом, почему миссис Хенли перестала приезжать к ним.
Теперь же, став старше и умнее, она решила, что поняла, в чем тут дело, и пожелала расставить все по местам.
— Прежде всего, — сказала она, — я должна рассказать вам о своих новостях. Я собираюсь замуж!
— Замуж?! — воскликнула Морин Хенли. — Дорогая, как чудесно! Но за кого?
— Это кажется невероятным, но это так! Герцог Бакхерст попросил моей руки.
Когда Сэмела произносила это, она так смутилась, что глядела себе под ноги и не видела выражения недоверия, а затем озабоченности, появившихся в глазах миссис Хенли.
— Герцог Бакхерст? — тихо переспросила она. — Вы уверены?
— Я сама задаю себе этот вопрос, — улыбнулась девушка. — Да, уверена. Наше венчание назначено на второе июня.
— То есть через неделю!
— Да.
— Но почему мне ничего не сказали? Зачем такая таинственность?
— С завтрашнего дня это уже не будет тайной, так как об этом сообщит «Газетт», и надеюсь, что завтра или послезавтра вы получите приглашение на свадьбу. Сестра герцога, маркиза Холл, начнет рассылать приглашения сразу же после того, как будет сделано объявление в газете.
Говоря это, она не имела понятия о том, что маркиз и маркиза задержали публикацию в надежде, что герцог наконец возвратится в Лондон из Лестершира, и желательно без баронессы.
Поскольку он не появлялся, они были вынуждены воздержаться от публикации, пока жених развлекается в Лестершире со своей новой пассией.
Пока же Сэмела всерьез занялась платьями, которые все прибывали и прибывали из Лондона, и дважды в Прайори заезжала маркиза, чтобы помочь невесте в выборе фасонов у мадам Бертен.
Она, сияя, заверила Сэмелу, что герцог пришел в восторг от того, что она приняла его предложение, и с нетерпением ждет наступления второго июня.
Морин долго молчала и, наконец, сказала:
— Это действительно сюрприз, и, конечно, моя милая, я желаю тебе большого счастья.
— Есть лишь одна вещь, которая тревожит и мучает меня, — ответила девушка.
— Что именно?
Сэмела почувствовала, что миссис Хенли смутилась.
— Речь идет о папе. Представляете, как одиноко ему будет, и, честно говоря, я уверена, что без меня он не управится с хозяйством.
Миссис Хенли промолчала, и Сэмела продолжила:
— Конечно, ему придется привыкать, и, поскольку он уже сейчас чувствует себя подавленно, я хотела попросить вас: не могли бы вы приехать и побыть у нас хотя бы несколько дней и помочь мне приучить его к мысли о том, что, когда я уеду, ему придется справляться с хозяйством самому.
Морин Хенли тяжело вздохнула.
— Ты знаешь, что я готова все сделать для тебя, Сэмела, — сказала она, — но, возможно, твой отец будет… против.
— Наоборот! — воскликнула девушка. — И потом, если у вас найдется время, вы так мне поможете!
— Я еду с тобой, — подумав, сказала миссис Хенли. — Горничные быстро сложат мои вещи, грум отведет в Прайори твоего коня, мы же поедем в моем экипаже, и по дороге ты расскажешь мне обо всем подробно.
— О, как любезно с вашей стороны! А как это обрадует папу! — После паузы Сэмела добавила: — Только меня беспокоит, что вам у нас покажется неуютно, и, если вы не любите голубятину, то вам почти нечего будет есть.
Морин Хенли рассмеялась, отчего еще больше похорошела и помолодела.
— Я действительно не ем голубятину! А твой папа не очень обидится, если я прихвачу с собой пару кур?
— Если вы сразу же по приезде отдадите их на кухню, то он ничего не узнает и подумает, что мы едим одну из наших кур, которых пока что берегли из-за яиц.
Миссис Хенли снова рассмеялась, и они, как две школьные подружки, начали шутить и хохотать.
Когда через час экипаж выехал из усадьбы, он был доверху наполнен едой, которую венчал ящик с кларетом.
Блестя глазами, Морин пояснила:
— Должна тебе сказать, Сэмела, что у меня недавно было такое подавленное состояние, что доктор прописал мне специальный кларет в качестве тонизирующего средства. Я взяла его с собой, и мне будет ужасно неловко, если вы с папой не продегустируете его вместе со мной.
Сэмела пришла в восторг, наклонилась и поцеловала женщину в щеку.
— Конечно. Но будьте очень, очень осторожны, чтобы не ущемить папину гордость. Вы же знаете его!
Улыбка Морин Хенли увяла.
— Знаю, — странным тоном сказала она, чуть отвернувшись.
Так они ехали по длинной, узкой извилистой дороге, болтая друг с другом, как две подружки.
И лишь когда они добрались до Прайори и увидели дом, выглядевший поистине великолепно в последних лучах заходящего солнца, Сэмела ощутила волнение, опасаясь, не сорвется ли ее хитроумный план.
— Боюсь, что ваш багаж придется занести в дом вашему слуге. Наш старый Бригсток, бедняга, согнулся в три погибели от ревматизма и не в состоянии ничего поднять.
— Джеймс отнесет мои вещи, а заодно и то, что мы привезли для кухни, — шепнула Морин.
Сэмела улыбнулась и, первой выбравшись из экипажа, побежала в кабинет к отцу.
Как она и предполагала, мистер Оуэн уже уехал и граф был один.
— Хорошие новости, папа! — сказала она. — У меня столько всяких дел в связи с приближающейся свадьбой, что я попросила Морин Хенли приехать к нам и помочь, и она любезно согласилась.
— А я-то все думал, куда ты исчезла. Но разве миссис Хенли может у нас гостить?
— А почему нет? У нас масса свободных комнат.
Лицо отца приобрело озабоченное выражение, и Сэмела быстро добавила:
— Она не против.
— Я — против, — резко сказал он, — но…
Неизвестно, что он собирался сказать, так как в эту минуту в дверях появилась Морин.
Она выглядела очаровательно. И все же, что странно, у нее в глазах сквозило беспокойство, а голос, когда она заговорила, чуть-чуть дрожал.
— Если вам неприятно мое пребывание здесь… я, конечно, сейчас же соберусь и уеду.
— Мне очень приятно, — ответил граф и поспешно добавил: — Во всяком случае, Сэмела очень рада, и я премного благодарен за то, что вы согласились помочь, раз у нее нет матери.
Говоря это, он подошел к Морин и взял ее за руку.
— Единственное, что меня тревожит и о чем мне просто невыносимо думать, это то, как неуютно вам будет у нас.
— У вас мне всегда уютно, — ответила дама, — так как я буду с Сэмелой и… с вами. Вы даже не представляете себе, как я скучала без вас… обоих.
Говоря это, она, по-видимому, забыла, что граф так и не выпустил ее руку.
Затем граф так резко, что это могло бы показаться грубым, вернулся к своему столу, словно хотел укрыться за ним, и сказал совсем иным тоном:
— Вам не придется долго задерживаться здесь: Сэмела, как она, видимо, уже сообщила вам, второго июня выходит замуж.
Впоследствии Сэмела вспоминала, как непросто было в доме в последующие два дня.
Они вместе шутили и смеялись, но затем настроение графа внезапно менялось, он замолкал, и все чувствовали неловкость;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Теперь же, став старше и умнее, она решила, что поняла, в чем тут дело, и пожелала расставить все по местам.
— Прежде всего, — сказала она, — я должна рассказать вам о своих новостях. Я собираюсь замуж!
— Замуж?! — воскликнула Морин Хенли. — Дорогая, как чудесно! Но за кого?
— Это кажется невероятным, но это так! Герцог Бакхерст попросил моей руки.
Когда Сэмела произносила это, она так смутилась, что глядела себе под ноги и не видела выражения недоверия, а затем озабоченности, появившихся в глазах миссис Хенли.
— Герцог Бакхерст? — тихо переспросила она. — Вы уверены?
— Я сама задаю себе этот вопрос, — улыбнулась девушка. — Да, уверена. Наше венчание назначено на второе июня.
— То есть через неделю!
— Да.
— Но почему мне ничего не сказали? Зачем такая таинственность?
— С завтрашнего дня это уже не будет тайной, так как об этом сообщит «Газетт», и надеюсь, что завтра или послезавтра вы получите приглашение на свадьбу. Сестра герцога, маркиза Холл, начнет рассылать приглашения сразу же после того, как будет сделано объявление в газете.
Говоря это, она не имела понятия о том, что маркиз и маркиза задержали публикацию в надежде, что герцог наконец возвратится в Лондон из Лестершира, и желательно без баронессы.
Поскольку он не появлялся, они были вынуждены воздержаться от публикации, пока жених развлекается в Лестершире со своей новой пассией.
Пока же Сэмела всерьез занялась платьями, которые все прибывали и прибывали из Лондона, и дважды в Прайори заезжала маркиза, чтобы помочь невесте в выборе фасонов у мадам Бертен.
Она, сияя, заверила Сэмелу, что герцог пришел в восторг от того, что она приняла его предложение, и с нетерпением ждет наступления второго июня.
Морин долго молчала и, наконец, сказала:
— Это действительно сюрприз, и, конечно, моя милая, я желаю тебе большого счастья.
— Есть лишь одна вещь, которая тревожит и мучает меня, — ответила девушка.
— Что именно?
Сэмела почувствовала, что миссис Хенли смутилась.
— Речь идет о папе. Представляете, как одиноко ему будет, и, честно говоря, я уверена, что без меня он не управится с хозяйством.
Миссис Хенли промолчала, и Сэмела продолжила:
— Конечно, ему придется привыкать, и, поскольку он уже сейчас чувствует себя подавленно, я хотела попросить вас: не могли бы вы приехать и побыть у нас хотя бы несколько дней и помочь мне приучить его к мысли о том, что, когда я уеду, ему придется справляться с хозяйством самому.
Морин Хенли тяжело вздохнула.
— Ты знаешь, что я готова все сделать для тебя, Сэмела, — сказала она, — но, возможно, твой отец будет… против.
— Наоборот! — воскликнула девушка. — И потом, если у вас найдется время, вы так мне поможете!
— Я еду с тобой, — подумав, сказала миссис Хенли. — Горничные быстро сложат мои вещи, грум отведет в Прайори твоего коня, мы же поедем в моем экипаже, и по дороге ты расскажешь мне обо всем подробно.
— О, как любезно с вашей стороны! А как это обрадует папу! — После паузы Сэмела добавила: — Только меня беспокоит, что вам у нас покажется неуютно, и, если вы не любите голубятину, то вам почти нечего будет есть.
Морин Хенли рассмеялась, отчего еще больше похорошела и помолодела.
— Я действительно не ем голубятину! А твой папа не очень обидится, если я прихвачу с собой пару кур?
— Если вы сразу же по приезде отдадите их на кухню, то он ничего не узнает и подумает, что мы едим одну из наших кур, которых пока что берегли из-за яиц.
Миссис Хенли снова рассмеялась, и они, как две школьные подружки, начали шутить и хохотать.
Когда через час экипаж выехал из усадьбы, он был доверху наполнен едой, которую венчал ящик с кларетом.
Блестя глазами, Морин пояснила:
— Должна тебе сказать, Сэмела, что у меня недавно было такое подавленное состояние, что доктор прописал мне специальный кларет в качестве тонизирующего средства. Я взяла его с собой, и мне будет ужасно неловко, если вы с папой не продегустируете его вместе со мной.
Сэмела пришла в восторг, наклонилась и поцеловала женщину в щеку.
— Конечно. Но будьте очень, очень осторожны, чтобы не ущемить папину гордость. Вы же знаете его!
Улыбка Морин Хенли увяла.
— Знаю, — странным тоном сказала она, чуть отвернувшись.
Так они ехали по длинной, узкой извилистой дороге, болтая друг с другом, как две подружки.
И лишь когда они добрались до Прайори и увидели дом, выглядевший поистине великолепно в последних лучах заходящего солнца, Сэмела ощутила волнение, опасаясь, не сорвется ли ее хитроумный план.
— Боюсь, что ваш багаж придется занести в дом вашему слуге. Наш старый Бригсток, бедняга, согнулся в три погибели от ревматизма и не в состоянии ничего поднять.
— Джеймс отнесет мои вещи, а заодно и то, что мы привезли для кухни, — шепнула Морин.
Сэмела улыбнулась и, первой выбравшись из экипажа, побежала в кабинет к отцу.
Как она и предполагала, мистер Оуэн уже уехал и граф был один.
— Хорошие новости, папа! — сказала она. — У меня столько всяких дел в связи с приближающейся свадьбой, что я попросила Морин Хенли приехать к нам и помочь, и она любезно согласилась.
— А я-то все думал, куда ты исчезла. Но разве миссис Хенли может у нас гостить?
— А почему нет? У нас масса свободных комнат.
Лицо отца приобрело озабоченное выражение, и Сэмела быстро добавила:
— Она не против.
— Я — против, — резко сказал он, — но…
Неизвестно, что он собирался сказать, так как в эту минуту в дверях появилась Морин.
Она выглядела очаровательно. И все же, что странно, у нее в глазах сквозило беспокойство, а голос, когда она заговорила, чуть-чуть дрожал.
— Если вам неприятно мое пребывание здесь… я, конечно, сейчас же соберусь и уеду.
— Мне очень приятно, — ответил граф и поспешно добавил: — Во всяком случае, Сэмела очень рада, и я премного благодарен за то, что вы согласились помочь, раз у нее нет матери.
Говоря это, он подошел к Морин и взял ее за руку.
— Единственное, что меня тревожит и о чем мне просто невыносимо думать, это то, как неуютно вам будет у нас.
— У вас мне всегда уютно, — ответила дама, — так как я буду с Сэмелой и… с вами. Вы даже не представляете себе, как я скучала без вас… обоих.
Говоря это, она, по-видимому, забыла, что граф так и не выпустил ее руку.
Затем граф так резко, что это могло бы показаться грубым, вернулся к своему столу, словно хотел укрыться за ним, и сказал совсем иным тоном:
— Вам не придется долго задерживаться здесь: Сэмела, как она, видимо, уже сообщила вам, второго июня выходит замуж.
Впоследствии Сэмела вспоминала, как непросто было в доме в последующие два дня.
Они вместе шутили и смеялись, но затем настроение графа внезапно менялось, он замолкал, и все чувствовали неловкость;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33